Рай на земле

 

      Прославилась   деревня Сухаревка в  нашем лесном краю   нелегкой судьбой.  Ничем вроде бы неприметная небольшая деревня. Три десятка  домов было в  живописном месте.  Была деревня с большими огородами, со справными избами, со скотиной, курами. Такая глухомань интересна тем, что все оказывались если не    родственниками, то, по крайней мере, добрыми друзьями. Дружно жили. Но пришла негаданно беда. Были  жители  работниками совхоза, и пришло время, когда деревня на отшибе  вдруг стала считаться неперспективной, было решено ее переселить.  Дело крайне невыгодное,  надо   найти, построить для переселенцев  жилье. Но не всем захотелось  уезжать.  Не захотелось  старикам отрывать  себя от родной земли, от насиженных мест. Начальство с удовольствием отказалось от  тех, кто свой век остался в своем доме век доживать. Какой от стариков  толк!.. 
        Вот такая напасть.   Все  завязалось в единый узел.  Последняя это была деревня здесь,  дальше океан леса.  Пробираться сюда доводилось  не только сквозь густые  заросли, болотистые места, но и через шаткий мостик,  деревня располагалась по обе стороны небольшой речушки. Летом  куры ее вброд  переходили, но для деревни это было большое благо.  По лету  огороды поливались, и для скота раздолье. 
    Жители здесь никогда  от  безделья не  страдали. А тут все свернулось, без работы  невольно сорвешься с насиженных мест.  И в силу последних событий заснула  деревня   мертвым сном.  Сперва не  стало тут семей многодетных   -  всех детишек едва дюжина набиралось. Надо было малых деток в соседний поселок возить.  Дорога грунтовая, пятнадцать километров,  по которой в осенние дожди не проехать.  Раньше, по расписанию, раз в неделю   приезжал сюда транспорт,  но даже осенью  по  грязи добиралась сюда лавка с товарами, -  в неделю раз - соль, спички подсолнечное масло, сахар. Все, без чего не прожить. И пенсию привозили старикам.  Скоро власти поняли, с  детишками морока, мало их, их надо в интернат устраивать,  на каникулы домой возвращать. Сплошная головная боль. Раньше  тут даже  фельдшерица жила,  можно было  лекарство от простуды, от кашля, от головной боли  взять,  но она уехала и доброе бревенчатое здание опустело.  О школе  можно было только мечтать. Строение, где еще и клуб был, жители  хотели бы  под школу приспособить. Можно, да  нельзя. Так начальную школу прикрыли. 
     Осталось в деревне домов десяток  жилых, со стариками и  старухами, остальные избы  стоят пустые.  Потихоньку все сползло на нет.   Порушилась, запустела, стала зарастать  дорога.  Старые  люди понимающие, не жаловались,  терпеливо ждали  лучших дней.
    Первый звоночек  прозвенел  нежданно-негаданно, когда  свалилась с температурой Ефремовна и в одночасье померла. Не смогли вызвать врачей вовремя. Жила она одна, ни на что вроде не жаловалась, а зашедшая к ней  утром соседка обнаружила старуху на полу бездыханной. Перед тем   Ефремовна  побывала в соседнем селе, в больнице, а потом полтора десятка километров обратно по жаре  шла...
     Поползли по деревне разговоры, что надо куда-то перебираться. Нет тут перспектив.  Кому в другую деревню придется ехать   к дочери, кому  к сыну, живущему далеко  в рабочем поселке. Обуза -  стало часто повторяемое в деревне  слово.  Уехали, разъехались дети. Не каждый устроился  хорошо, у кого сын живет в общежитии,  другой сам живет на съемной квартире.   
    В доме  на три окошка на краю поселка жили  тетка Аглая с дядей Пашей. Люди немолодые и одинокие. Никто к ним не приезжал, никакой родни  у них не было.    Жили еще тем, что растили и продавали на рынке скотину, подрост скота,  птицу, кур, свиней. Крайне трудное для стариков, но единственное дело.
    Никто про них в мире не знал, не ведал, и сами они не выбирались за пределы деревни. Это был их мир. Другого мира  у них не  было. Бабка Аглая была набожная, хоть  в церкви не бывала. Какая церковь в деревне, что вы! Зато водились у нее божественные книги, и раньше ей жители  приносили  рубль-два,  чтобы  по усопшему рабу божьему в годовщину смерти молитву прочитала. Рубль, два, а все подспорье. Дело даже не в деньгах, люди память блюли. В дому у нее стоял запах  восковых свеч, в углу на божнице  стояло несколько темных старых  икон с едва проступавшими ликами.
    
     Испуганные  старушки собрались у дома, стали  Ефремовну в вечный путь собирать. Устроили поминки, бабка Аглая клала земные поклоны, вместе с ней  другие на колени становились. У всех смурно было на душе.  Мужиков не было, они собрались в доме только к выносу, а до этого вырыли на погосте могилу, на хорошем светлом месте, в дальнем углу. Собрались все помянуть в опустелой избе.  Вот тогда  и появилось слово «обуза».  Оказалось, не нужна  деревня. Оказалось, не нужны они никому, поняли это люди.
   
     Особенно заметно было умирание деревни в зимние холода. Лишь к некоторым домам шла протоптанная тропочка от дороги. Да и то, не выходили по зиме люди за ворота, старики не расчищали снег перед домом.
     Свет еще подавали по проводам, окна жилых домов были освещены.  У  кого-то раньше даже имелся телевизор, единственное доступное развлечение, соединявшее глубинку с городом. Город  был где-то за тридевять земель. Посмотреть к соседям кино  приходили  те, кто победнее, кто  телевизора не имел. 

       Бабка  Аглая  и   дядя Паша не ходили  смотреть  по другим соображениям. Грех это, убежденно говорила старуха, и дед кивал ей. Все беды от этой адской машины пошли. Дети из-за нее  разбежались, увидав городскую жизнь. Из армии парни домой не возвращались, девчонки тоже уходили, так как не было для них женихов. Работы нет, никому не нравилась работать  в поле и на ферме от зари до зари.  Хорошо только знали, где солнце на востоке поднимается, на западе садится. Вставали до зари, впотьмах возвращались.
      Невыгодно государству  деревню держать. Зарезали деревню. И не стало сил жить, как жили до этого.  Клуб и пункт  фельдшерский скоро распилили, растащили на дрова.  Лишь фундамент от строения остался. А где старикам  дрова на зиму взять? - никто с них обязанности заготовлять дрова да  сено не снимал.

   Все ближе подходила тайга, зарастали лесные тропы. Гудел  осенью привычно лес, но это у  Павла не вызывало тревожных мыслей.  Только когда подходила гроза,  налетал сильный ветер, бабушка  Аглая  испуганно крестилась и просила бога, чтоб не порвались провода, не остаться бы без света.  Дед  всю жизнь проработал  в деревне электромонтером, и на его доброй душе числились  все столбы, которые  шли в их деревню. Не дай бог, будет обрыв. Ладно бы, телефонная связь порушилась, а ведь  не дай бог под напряжение попасть. И какой из него, Павла, теперь электромонтер. не ворона он, на столбу сидеть, сил  нет никаких.  Когда два года назад    обрыв на телефонной линии был, так выезжала  ремонтная бригада.

    Со смертью  Ефремовны в деревне  опустело сразу  три дома. Дом Марьи Ефремовны  остался без хозяйки,  и родителей своих  забрали к себе дети. Осталось два: дом Аглаи и  Серафимы Антоновны, еще бодрой восьмидесятилетней бабки,  у которой во дворе пес и куры.  И вот однажды  пес завыл от голода.   Ушла старушка в  лес и не вернулась. Кто и  как ее будет искать, их в деревне три души было только. Теперь две. Покормил Павел пса и выпустил его хозяйку искать. Пес  лучше человека беду почуял  и побежал в лес. К середине дня песик  возвратился и Павел  пошел с ним. Пес скулит и   речке тянет. У пенечка на бережку Серафима Антоновна лежит, кофточка  порвана. Пес ее  пытался  с земли поднять,  за собой тащить,  кофту всю зубами порвал.
   
     Пошел дед в соседнюю деревню, упросил мужиков, они на берегу могилку выкопали.  Крест деревянный поставили,  и Аглая полный чин по подружке отслужила.  Никто из начальства не поинтересовался ее  судьбой. Ни совхозное начальство, ни милиция.
    Так  остались  в деревне Сухоревка два залетних старика  бабка Аглая и дед Павел.  Вдруг приехал и поселился в деревне поп, откуда-то издалека добравшийся,   хранимый  Господом отец Иоанн.  Чтобы безгрешную жизнь вести.   О  нем  слава пошла. По лету стали приезжать сюда люди. Тихие, незамутненные места.  Водит  батюшка Иван приезжих к  кресту на  берегу, где покоится  мученица Серафима Антоновна. Говорит о  ней, что всю жизнь она безгрешной была, никому в жизни зла не делала в бога верила в Иисуса Христа. Любила речушку, лес, пташек небесных.  Приезжим можно в деревне  в  любом доме с благословления батюшки остаться переночевать. О богоспасаемом месте по району слава распространилась. Вроде курорта для людей.  Слово, сказанное отцом Иоанном, многим помогает. Недавно в Сухаревку новые жильцы   приехали.  Дети у  них взрослые, в городе остались. Машина у  приезжих есть,  лодка моторная. Большое хозяйство собираются вести. Завести здесь вроде колхоза, пусть люди обратно съезжаются  Дети их навещают. Может, и возродится тут   жизнь. Эх, без молодежи деревне не возродится, в темном дальнем углу.