Письмо с чужбины

Я далеко-далеко от тебя, родной.

Мехико. «Besame, besame mucho»... Разучиваю песню, зубрю испанские слова, готовлюсь к ярмарке – она пройдёт в доме, где живут мои друзья. Их небоскрёб – настоящий городок.

За высоким каменным забором с вьющимся густым плющом – двор с фонтанчиком, скамейками, качелями и деревянной горкой. В доме несколько бассейнов для взрослых и детей, спортзалы, парикмахерская и кинотеатр, детская игровая – с таинственными лабиринтами, лианами канатов, которые так любит детвора. Рядом – компьютерная и переговорная, – можно приглашать клиентов, вести бизнес на дому. Гостей радушно встречают консьержи, угощают чаем или кофе. Если нужно, провожают к лифту, а их в доме шесть. Отдельный – для проезда с домашними животными. Здесь очень любят собак.

Помнишь? Камин затоплю, буду пить, хорошо бы собаку купить...

Если выходные хочется провести с друзьями – пожалуйста, в просторном бильярдном зале к дружеской встрече всегда готовы бильярдные столы с зелёным бархатным сукном и позолоченными лузами. На стенах – лакированные деревянные киевницы и полочки для шаров. Говорят, у каждого заядлого игрока – свой любимый кий. Разноцветные, они переливаются пёстрыми узорами, блестят серебряной и золотой инкрустацией. Красиво.

И ты любишь бильярд, родной, а я люблю смотреть...

Семейные торжества проводят в зале фиесты, где свободно разместятся человек сто пятьдесят. «Фиеста» в переводе означает «праздник». Воздух будто сочится сквозь стеклянные от пола до потолка стены, в них – широкие выходы во внутренний двор, усаженный агавами и высокорослыми вечнозелёными фикусами. Самый большой наряжен ёлочными шарами. Забавно.

Именно здесь пройдёт предрождественская ярмарка. Я надену красный сарафан и кокошник, буду петь под гитару русские романсы и, конечно же, исполню «Besame mucho» в дань уважения стране, ставшей моим друзьям второй родиной.

А пока сижу в чёрном кожаном кресле у компьютерного стола, в солнечной комнате, смотрю на цветущую бугенвиллею за окном. Она вся усыпана лиловыми колокольчиками. Жёлтые головки длинных пестиков подрагивают под тёплым декабрьским ветром, задевают купола цветков, и, кажется, они звенят высокими нотками. Куст растёт в кадке на балконе, больше похожем на террасу с садом: в Мехико принято выращивать на крышах и балконах цветы и даже деревья, – в каменных джунглях особо ценят уголки живой зелени.

У друзей цветут бордовые розы и белоснежные калы, они тянутся головками за парапет, наблюдая с высоты за столичной жизнью, а может, и свысока. Они знают о жизни больше, чем люди. В цветах нет суеты. Нет её и в деревьях. У стены величаво шелестит развесистыми перьями финиковая пальма, а привезённая из России верба задумчиво серебрит пушистые комочки.

«И тех же белых почек вздутья и на окне, и на распутье», - читал ты на первом свиданье, родной...

По утрам к яркой бугенвиллее прилетает парочка голубокрылых колибри. Шустро завтракают, опуская длинные тонкие носики в сердцевинки цветов. Нежно щебечут, и, чтобы уловить их разговор, приходится прислушиваться, а чтобы хоть немного понаблюдать – и вовсе замереть, словно в детской игре «Море волнуется раз». Маленькие птички невероятно чутки: чуть шелохнёшься, вмиг улетают. Где-то читала, колибри – родственники стрижей. Наверное, они тоже не умеют ходить по земле.

Родной, когда ты чем-то увлечён, становишься похожим на стремительного стрижа...
 
«Besame, besame mucho»... Мучаю гитару. Играю после долгого перерыва. Подушечки пальцев на левой руке с непривычки опухли.

Больно.

Пройдёт, – музыкальные мозоли глубоко въелись в кожу ещё с детского сада, когда впервые взяла в руки скрипку, а потом виолончель, гитару. Теперь, если берут кровь из пальца, всегда подставляю правую руку.

Родной, я очень скучаю, кровь стынет.

Слова испанского трудно запоминаются. Сделала перевод, над каждым испанским – русское слово: «Целуй меня, целуй меня много, как последний раз. Целуй меня, целуй меня крепко... Я боюсь потерять тебя навсегда».

«Besame, besame mucho». Вечно новая песня. И боль – неизбывная. И слова – на всех языках – непреходящие.

Жаркий день. А в России – зима. Ночь, и в лунном сиянье серебрится снег. Динь-динь-динь – колокольчик звенит, этот звон, этот звук много мне говорит...               
               
20 ноября 2018 года. Мехико.