Год прошёл или даже шесть

Год прошёл или даже шесть,
и старуха взбила его в пряжу.
Помню прежде я ждал только жест,
а упала, как монетки, на глаза медь-княжна,
жестью отожглась и также вяжет.

Мы были дети, бестии без лести.
Друид-декабрь, самоколдован в провода,
мандарины, снег, блатные песни.
Если это года смерть, то - смерть, воскресни!
Спой нам песни и неси - бог весть куда.

Дальше слово стало бестелесно,
в безсловесии стало чувство яснеть.
И молчанье, то ли от злости, из чести...
Сколько звука было в тишине.

Дальше больше, и если раздраженье -
обычная реакция организма на аллерген,
я рад, что мы были болезнью, и скорее
всего остались той болезнью насовсем.

Может, из того молчанья вышли:
вся брехня, которую пишу,
мира неприятье полухищное,
ненависть общественных мишур.

В докосмические времена была тишина невестою
хаоса - вязкого, веского.
А от них родились прелестные: запах и звук окрест.
Ты не стала началом песни, потому что
она - ты и есть.

А сейчас всё опостылело,
оболванилось и скисли мысли.
И остались оскалы сжиленные,
песни со старыми числами,
                песни - степные присвисты.

Я тебя вспоминаю при шелесте
листвы и годов отвратных,
когда декабрь исстелиться
и вернёт нас с тобой обратно.