6. исчезающий мир современности продолжение

6. ИСЧЕЗАЮЩИЙ МИР СОВРЕМЕННОСТИ (продолжение)
Глава одинадцатая

-- Мы с вами, молодой человек, прошлый раз расстались в палеолите. По земным меркам когда это было?
-- Да, профессор, в палеолите. Но тогда, когда я с вами ... скорее вы со мной встречались, с палеолитом что-то перемудрили. Я, между прочим, улетая от вас, по пути, так, для спортивного интереса посмотрел сенсорные справочники, а там утверждают, что палеолит развивался не по тем меркам, которые мы обсуждали.
-- А вы уверенны, молодой человек, что на Земле палеолит был только один раз, и в каком палеолите мы с вами были -- это вопрос пока не исследованный. И уверены ли вы, что это тот самый палеолит, что показывали ваши сенсоры, а не его голограмма? Если хотите, давайте будем разбираться, но мы-то   встречаемся чтобы обсуждать ваш полуфантастический рассказ. Не так ли? И я, как русский человек в своих древнейших корнях, хотел бы, чтобы вы свои события перенесли поближе к моей, в далеком прошлом, родине -- мы бы лучше тогда нашли с вами общий язык.
-- Согласен. А уверены ли вы, профессор, что вы можете чувствовать себя принадлежащим к какой-то нации, или к стране. Ведь до катастрофы на Земле все так перепуталось и  переплелось, что сортировать себя по нациям и, тем более по странам, просто смешно. И даже не понятно к какому континенту, и, тем более, к какой стране принадлежал тот, пусть даже самый огромный, осколок Земли, на котором мы сейчас находимся, и, который вы, профессор, считаете до сих пор своим домом. Сколько раз за последние сто лет, профессор, вы здесь были?
-- Не так уж и редко -- уже третий раз. Два раза я читал здесь лекции ... и ... даже не землянам, кстати, о кротовых дырах в нашем родном космосе, а сейчас, как и с вами, писатель, у меня намечается сердечная встреча с одной, можно сказать, дамой моего сердца. Причем, это аналогичный случай с ее планетой! Я не буду даже называть имя ее планеты, потому, что полное ее название состоит из семидесяти девяти букв русского алфавита, и я его могу только прочитать, превратив наш стол в сенсорный экран, и то с большим затруднением. Поэтому будем ее планету называть просто — Земля-2.
-- О, профессор, да вы еще и лавелас! Есть ли у вас намерение познакомить меня с дамой вашего сердца? -- Так ... для общего развития! -- Профессор задумался, потом ответил. --
-- Она здесь! Она с нами рядом. Но я бы не хотел, прежде чем вы будете готовы постичь ... что-то, я ... не то говорю. Я еще сам в деталях не знаю как это работает.
-- Профессор, ну в общем ... может, я что нибудь пойму ...
-- Вы надеюсь знаете какова скорость света?
-- Да, 300 000 километров в секунду, или около этого ...
-- Да, или около этого ... вы же знаете, что есть галактики расположенные за миллионы световых лет?
-- Профессор, зачем такой экзамен? Это знали наши предки даже в начальных школах ...
-- Значит вы знаете где примерно находится от Земли, а мы сейчас в ее пределах, скажем ... туманность Андромеды?
-- Зачем вы издеваетесь профессор? Конечно знаю -- примерно два миллиоона, пятьсот тысяч световывх лет.
-- Так вот свет со скоростью 300 000 километров в секунду летит к туманности Андромеды два с половиной миллиона световых лет, а вот вы своей мыслью ее только что посетили за небольшие доли микросекунд. Так с какой скоростью летит ваша, ну ... и моя мысль?
-- Вы издеваетесь профессор! Конечно на посещение нашей мыслью знакомых, и даже не знакомых, но мыслимых объектов, мысль долетает мгновенно, она не подвластна скорости. Но это потому профессор, что она не материальна!
-- А вот этого я не говорил, и в этом именно сейчас сильно сомневаюсь. Просто для мысли не существует ни пространства ни времмени. А там где нет времени -- любые миллиарды земных лет являются одним только мигом!
Сейчас я стараюсь просто вбить клин моего понимания в реальность и ... в нереальность — или ... скорее, не осознанную пока мною реальность. Так вот наша гостья -- дама моего сердца, находится сейчас между нами и слушает нашу беседу, пока в качестве фантома, и я думаю, что она улыбается, как улыбался бы мудрейший ученый рассуждениям о философии трехлетнего малыша. --
-- Она такая умная? -- Заметил писатель с иронией.
-- Может и не очень умная, по их понятием, но владеет технологиями которые нам еще будут только сниться через добрых миллион земных лет. -- В это время из под писателя кто-то убрал кресло, в котором он сидел, да так, что он и не заметил и продолжал сидеть в пространстве в той же скрюченной позе. Когда заметил, вскрикнул --
-- Это что же, профессор творится в вашем коконе? -- И тут же переместился, как по щучьему велению, под потолок прозрачного шара, водрузился в то же кресло, полетал по кругу и опустился на то же место где и был. Он не мог сказать ни слова, только крутил то вправо, то влево выпученными глазами с расширенными зрачками.
-- Не нужно дерзить! -- заметил профессор, потом добавил -- Все-таки вы имеете дело с дамой, хоть вы ее и не видите. Так вот у них жизнь зародилась гороздо раньше и их планета претерпела очень много коллизий. Жизнь зарождалась, через миллионы их лет приходила в упадок, исчезала совсем. Проходили еще миллионы лет и жизнь опять зарождалась, но уже на другом уровне, как сказали бы марксисты -- на другом витке спирали. И так не один десяток раз! И, наконец, они дошли до уровня такого владения мыслью, который превращает ее в нужный им инструмент в любой точке галактического океана. Для них мысль -- рождение идеи, превращение идеи в видимые проектные образы, и инструмент превращения этих образов в реальность уже осязаемую руками ... в любой точке недостигаемой нашим земным умом. Поэтому они могут мгновенно ливитировать в другое, самое удаленное пространство. Причем не нужно передвигаться самому! -- Они рабочим инструментом своей мысли в любом пространстве создают свой фантом и потом, если нужно, реализуются в своего двойника, если хотите, тройника.
-- Чтоб никого не обидеть, я не буду говорить, что это чушь -- сказал писатель -- я просто не буду говорить! Вот примерно наш стол --  чтоб его изготовить, пусть и без отходов, нужен кусок деревяки. А из ничего создать реальное живое существо ... ведь нужны кости, мышцы, наконец деторождающий узел! -- И писатель посмотрел на прфессора с торжеством, веря что он загнал его в угол.
-- Молодой человек, если вас разложить на запчасти, а запчасти на молекулы, молекулы на атомы, то мы просто прийдем к водорду. А если еще дальше -- то в отдельные уже не делимые кирпичики нашего мироздания. И если бы вы владели нужными технологиями, то процесс бы направили в обратном направлении и из водорода получился бы еще один ваш двойник. Водорода -- хоть отбавляй! Он праматерь уже реального существования мира.
-- Профессор, я атеист, а значит, реалист. А вы говорите о каких-то божественных началах.
-- Значит вы в Бога не верите?
-- Конечно нет!
-- Вот здесь-то, милый мой, и вся собака зарыта! Вы сами же утверждаете веру в Бога его отрицанием! Невозможно отрицать того что не существует, уже тем, что вы о нем не ведаете. Раз вы знаете о Боге, говорите о нем, отрицаете его существование, значит он есть! И он живет в ваших понятиях в форме отрицания  со знаком минус. Это знаете как абцисса в системе координат. Над ней точка плюссовая, под ней минусовая, но и там, и там реальная точка.
-- Прфессор, но ведь получается нестыковка. Вы утверждаете что Бог создал Мир ...
-- Я не утверждаю ...
-- Хорошо, пусть не вы, но утверждает теология. И вот вопрос — если Бог создал Мир, то Мира еще не было, а Бог уже был! Тогда где же он был, если Мира еще не было? Где квартира его была? -- Укажите адрес!
-- Если буквально, то в той точке, где сейчас сидите вы, но это значит, что и во всех точках, куда бы вы не ткнули пальцем. Потому, что Бог -- это и есть сам Мир! Причем сам Мир в своем постоянном развитии. Остановится развитие Мира -- исчезнет Бог! Или, если хотите -- исчезнет Бог -- остановится развитие Мира! Наступит Коллапс. Какой это будет Коллапс вообразить трудно -- смотря в какой точке развития Мира он наступит ...
-- Тогда, что же на самом деле является Богом?
-- Не знаю. Если очень грубо, то это катализатор. И его присуствие заставляет планеты бегать по своим орбитам, кровь циркулировать в ваших жилах, Вселенной расширяться. Катализатор, плюс время, которое и создал этот катализатор. И время -- это самая трудная загадка. Может быть в чистом виде, если снять все холастические одежки, очистить от всех наслоений, то Время и будет являться Богом, или одним из его миллионных главных качеств, то ли проявлений. Наш ум пока далек от этой загадки.
Моя визави, присуствующая при нашей беседе чуть ближе к отгадке. Я думаю, что я многое от нее узнаю, и потом, может быть, поделюсь с остальным миром, если для него это будет безопасно.
-- Почему же ваша новая пассия не хочет реализоваться в зримый нами образ. Ведь беседа прошла бы в более приятном ключе.
-- Я сам этого не хочу и она со мной согласна.
-- Почему?
-- Представьте себе разумное существо, которое силой своего ума, производительным инструментом этого же ума, может делать все! Значит для него не нужны руки! Если это разумное существо, игнорируя временем, может мгновенно появиться, пусть и в качестве своего двойника, в любой точке мира, значит для него не нужны ноги! Если это разумное существо преобразуя окружающую энергию мира может извлечь из нее нужные компоненты для своей жизни, значит для него не нужен пищеварительный тракт! А теперь представте себе своим земным воображением это милое создание! -- Писатель ничего не сказал, но по телу его пробежала мелкая дрожь.
-- Вот вот! -- Конечно, это милое разумное существо может предстать передо мной самой изысканной земной красавицей, со всеми ее функциями, но это уже будет суррогат! Я пока сам не решил в каком виде я хочу ее увидеть прежде всего. Хотя я знаю, что ее натуральный вид имеет очень много элементов красоты, пусть и своеобразной.
На столе появилась сервировка для обеда для двух персон. Дымился парок над поданными блюдами. Только что из печки!
-- Это и сюрприз и подарок от моей гости.
-- Но я не вижу прибора для третьего ... этого, как бы ... субъекта. -- заметил писатель. --
-- А зачем? -- Она питается окружающей энергией. Если будет  обоюдное желание и она воплотится в земную красавицу, мы будем кушать вместе по человечески -- уничтожая другие формы жизни. Зарежем курицу ... ну и так далее. Ладно, давайте поговорим о вас. Долго ли вы думаете водить за нос читателя, пока не доберетесь до развязки вашего повествования?
-- Не знаю, професср, я думал вы мне подскажете. Но, теперь, когда вы меня бегло познакомили с вашей визави и ее дьвольскими возможностями, я думаю не поломать ли мне весь сюжет, чтобы внести в него добрую горсть чертовщины? Ведь то, что я летал по вашим апартаментам вместе с креслом и появление таких изысков кухни просто из ничего -- это и есть чертовщина по нашим земным меркам.
-- По земным меркам той эпохи, о которой вы рассказываете, а сейчас все сильно изменилось. Кто бы мог поверить в ваш личный звездолет с искусственным интеллектом. Ведь вы только определили цель, а маршруты вырабатывались уже без вашей помощи. Ладно присаживайтесь к столу будем обедать. --
Как приятно было взять обыкновенную земную ложку и зачерпнуть суп из морской флоры и фауны и почувствовать этот необыкновенный вкус с заданной температурой своим языком. И писатель вспомнил свою необыкновенную подругу, когда они с ней проводили идиллистические часы и дни на берегу моря, в уютном бунгало, выполненном целиком и полностью из местного тростника, а на его террасе искусные, но очень хитрые повара подавали примерно такой суп.
Как приятно было валяться на полужестких лежаках, выполненных примерно из такого же тростника, но с умопомрачительным ароматом и предаваться всевозможным сладостям любви. А потом разгоряченными, под завораживающими лучами луны, окунаться в посеребренную гладь гостеприимного океана.
Утром всходило солнце и его всепроникающие лучи сочились через щели тростниковых стен бунгало, а его обворожительная подруга поднималась с постели в самой красивой наготе своей и одевала на себя, как мне казалось, совсем не нужные атрибуты цивилизации в виде женского белья, всеподобнх юбок и всего прочего. Но она растворялась в бунгальском полумраке пронизаном теплыми, чуть розоватыми, но еще фиолетовыми лучами солнца и он говорил про себя -- «Богиня!» и, как будто больше ничего на свете не существовало, и не нужно было, чтоб оно существовало!
Но в это время он оторвал свой взгляд от тарелки супа и онемел! О, Боже! -- Напротив сидела она -- его «Богиня»! И ... она, как ни вчем не бывало, улыбалась, той же все обещающей притягивающей к себе улыбкой. В следующий момент она поправила бретельку на своем оголенном плече, и привычным, до боли знакомым жестом ладони откинула волос ...
На этом месте мы прервем с ними свидание и отправимся на грешную Землю, к нашим, не менее грешным делам ...