Leaving Toronto

Социализма пожухлый глянец
Листает в памяти он.
Но в этой жизни главное — танец, ведь всё остальное — сон.

А в мире с нефтью какой-то кризис.
То войны, то недород.
И в Штатах уходит в отставку Никсон, а вместо — въезжает Форд.

У входа на сцену
Сурово смотрят сотрудники-сторожа.
И он поднимает Ирину в воздух, но руки его дрожат.

Прощай, гримёрка,
Балет окончен. Долой сомненья и грусть.
И пусть КГБ на него не дрочит, на Феликса дрочит пусть.

Толпа перед входом.
Июльский вечер, маняще горят огни.
— O, Misha, please, - голосок девчачий, - Just sign this picture for me.

Петляют дороги, нас выбирая. В петле - тюрьма и сума.
Судьба ли, случай билеты носит,
А Солженицын глядит - Гроссмюнстер залёг в прибрежный туман.
Садится Галич в далёком Осло,
И курит Winston профессор Бродский в провинции Мичиган.

Начать с нуля,
Померяться силой с мечтой — один на один,
А небо тут действительно сине. И между берёз дожди.

Но сзади орут халдеи — в их криках
Болота Невы и снег.
— Куда? Назад! Не дури, поймаем! —
И он перейдёт на бег.

Немного страшно,
Тяжёлые ноги, но лёгкая голова.
А за поворотом троица в штатском танцует па-де-труа.

Все их тренировки и инструктажи
Сгодились под хвост коту.
Его не догнать, потому что bляди и там это вам не тут.

Ныряет в машину и газ выжимают
По самое немогу.

А на Филиппинах свою катану Онода сдаёт врагу.
Сдаёт винтовку и вакидзаси,

И нет никакой беды,
Когда свои говорят: — Cдавайся!
И сам себе говоришь: — Cдавайся!
Пошло оно к чёрту, пора сдаваться,
Чтоб всех потом победить.