Бородино с моими нарощениями

- Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,               
Пустая покати хоть шаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!
Недаром помнит вся Россия               
Про те минуты роковые,
Про день Бородина!

- Да, были люди в наше время,
Войны несли, не дрогнув, бремя,               
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри - не вы!
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля...
Не будь на то господня воля,               
Мы б никогда первопрестольной
Не отдали б Москвы!

Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали,               
И, развалившись на привале,
Ворчали старики:
"Мы не увечны и не хилы,               
Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?"

И вот нашли большое поле:    
Как Куликового приволье,
Есть разгуляться где на воле!
Построили редут.
У наших ушки на макушке!
Чуть утро осветило пушки
И леса синие верхушки,               
Как мерзкий чёрт иэ винной кружки,
Французы тут как тут.

Извергнув матерную ругань,               
Забил заряд я в пушку туго
И думал: угощу я друга!
Постой-ка, брат мусью!
Что тут хитрить, пожалуй к бою;
Уж мы пойдем ломить стеною,               
И умирая строй за строем,
Уж постоим мы головою
За родину свою!

Два дня мы были в перестрелке.
Что толку в этакой безделке?               
И словно не в своей тарелке
Мы ждали третий день.               
Как на старинном русском Вече
Повсюду стали слышны речи:
"Пора добраться до картечи!"
И вот на поле грозной сечи
Ночная пала тень.

Прилег вздремнуть я у лафета,
И слышно было до рассвета               
Под щебетанье шансонета,
Как ликовал француз.
Но тих был наш бивак открытый:
Кто кивер чистил весь избитый,               
Кругом простреленный как сито,
Кто штык точил, ворча сердито,
Кусая длинный ус.

И только небо засветилось,               
Упала утренняя сырость,
Все шумно вдруг зашевелилось,
Сверкнул за строем строй.
Полковник наш рожден был хватом:
Слуга царю, отец солдатам,               
Гроза францезским супостатам...
Да, жаль его: сражен булатом,
Он спит в земле сырой.

И молвил он, сверкнув очами:
"Ребята! не Москва ль за нами?               
Она издревле наше знамя.
Умремте же под Москвой,
Как наши деды умирали,               
Когда Полтаву защищали!"
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в Бородинский бой.

Ну ж был денек! Сквозь дым летучий,               
Грозя нам смертью неминучей,
Французы двинулись, как тучи,
И всё на наш редут.
Уланы с пестрыми значками,
Драгуны с конскими хвостами,               
И кирасиры под крестами,
Все промелькнули перед нам,
Все побывали тут.

Вам не видать таких сражений!..
В чаду бессмысленных движений               
Носились знамена, как тени,
В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,               
С восхода потрудясь немало,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.

И зарекаясь запоздало,               
Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась - как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди               
В огромный и ужасный студень,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой...

Вот смерклось. Были все готовы
Заутра бой затеять новый,               
Непримиримый и суровый,
И до конца стоять...
Вот затрещали барабаны -
И отступили бусурманы,               
Как от мороза тараканы
Тогда считать мы стали раны,
Товарищей считать.

Да, были люди в наше время,
Войны несли не дрогнув бремя,               
Могучее, лихое племя:
Богатыри - не вы.
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля.
Когда б на то не божья воля,               
И больше б дали алкаголя,
Не отдали б Москвы!