Глава 5. Маленький гений

      Гектор был вне себя от негодования, в буквальном смысле потеряв дар речи! Вирра заливалась слезами. А Богдэна и Дориус, забыв о гостях, устроили жуткую перепалку, обвиняя друг друга в краже медальона. На шум прибежал Зверь, который теперь сидел на пороге комнаты и с недоумением смотрел на застывшего в немом молчании Гектора, плачущую Вирру и орущих старосту с портнихой. А невесть откуда взявшийся толстый рыжий кот, забравшись под огромный шкаф, бросал на всех участников этой драматичной сцены презрительные взгляды.
      Гектор попытался остановить поток брани, которую самозабвенно изливали друг на друга портниха со старостой, призывая спокойно во всём разобраться.
- Да в чём здесь разбираться!? - орала Богдэна, - и дураку понятно, что этот старый пьяница позарился на блестящую цацку! Ууууу, ирод! И как же тебе не совестно, бесстыжая твоя морда! - Ты, похоже, вконец ополоумела, женщина! - вторил ей Дориус, - небось сама прикарманила медальон, жаба жадная!
      Наконец Гектор не выдержал, и понимая, что вряд ли им сейчас удастся добиться правды, взял Вирру за руку и вывел её из дома скандальных (и, похоже, нечистых на руку) толстяков. Зверь послушно потрусил за ними. Еще долго, удаляясь, наши друзья слышали крики Дориуса и причитания Богдэны.

      Тем временем над поселком сгустились сумерки и из-за горизонта выплыла огромная ярко-белая луна, рисуя на штилевой глади океана широкую мерцающую дорогу. Гектор, насупившись, шагал молча. Вирра тоже всю дорогу молчала, изредка громко всхлипывая. И лишь только Зверь, не понимая, что произошло, всю дорогу поскуливал, поджав хвост, словно он был в чём-то виноват.
      Ужинали тоже молча. Вирра опустила глаза и, ковыряя ложкой кашу, роняла в тарелку горькие слёзы. Ком в горле лишил аппетита и Гектора. У старика не было детей, но он прекрасно понимал, какой личной трагедией может оказаться для любой девочки подобное происшествие. Очевидно, этот медальон был чем-то очень дорог Вирре. Быть может, он достался ей от родителей (которых, по словам девочки, она не помнила), а может быть с этим медальоном было связано что-то важное или даже загадочное. Ведь то обстоятельство, что Вирра молчала, а потом неожиданно заговорила, что привязалась к старику Гектору вовсе не объясняло удивительного синего цвета ее волос, её серебристого комбинезона, не похожего на традиционную одежду местных жителей, да и в целом, её странного появления на пороге одиноко стоящего рыбацкого домика в самый разгар ночной грозы...

      Но, если бы Гектор вместо того, чтобы, погрузившись в эти размышления, жалеть Вирру, внимательно понаблюдал бы за девочкой, то он бы заметил, как выражение её лица в течение нескольких минут с огорченно-плаксивого сменилось на задумчивое, а потом и на упрямо-целеустремлённое.
      Поэтому старик вздрогнул от неожиданности - девочка вдруг резко встала, подошла к “пиратскому” сундуку, решительно вытерла мокрые глаза и, упрямо поджав губы, повернулась к старику: - Научи меня!
      Гектор вздохнул: - Внучка, ночь на пороге, какая может быть учёба?!
      Но Вирра открыла сундук, набитый книгами, и упрямо повторила: - Учи, прошу тебя!

      Рассвет встретил наших героев сонными, уставшими, но счастливыми.
      Гектор не верил собственным глазам и ушам - за ночь Вирра не просто освоила алфавит, но и научилась вполне бегло читать! Если бы старику раньше кто-нибудь рассказал о чём-то подобном, он бы расхохотался в ответ, посчитав рассказчика врунишкой! Такого быть не может — это фантастика! И вот прямо сейчас эта самая “фантастика”, которая еще вчера даже не знала азбуки - с выражением читала вслух Шарля Бодлера:

                Как зеркало своей заповедной тоски,
                Свободный Человек, любить ты будешь Море,
                Своей безбрежностью хмелеть в родном просторе,
                Чьи бездны, как твой дух безудержный, — горьки;

      Это непостижимо! Но это факт! Она - маленький гений!
      Гектору стоило больших трудов уложить этого неугомонного “гения” в кровать, строго-настрого предупредив, что отныне процесс обучения будет организован исключительно в светлое время суток! Наш маленький “гений” поворчал для проформы, но послушно залез под одеяло. А уже буквально через минуту Вирра, сладко засопев, уснула крепким сном.

      Следующие две недели для наших героев пронеслись как один день. Ежедневно до обеда Гектор разбирал вместе с Виррой очередной раздел математики, геометрии или физики. А после обеда (пока Гектор был занят домашними хлопотами или ходил по делам в посёлок) девочка самостоятельно повторяла пройденный материал и, при необходимости, выписывала вопросы, которые, по ее мнению, требовали уточнения или дополнительных пояснений.
      Нужно ли говорить о том, что скорость, с которой Вирра усваивала науки была просто невероятной!? Девочка впитывала новые знания, буквально поглощала их, словно средиземноморская губка, способная каждые пять минут поглощать объём воды, равный собственному! Но самым любимым предметом Вирры была механика. Девочка восхищалась конструкцией механизмов печатных, ткацких и деревообрабатывающих станков, разработанных великим Леонардо да Винчи, его механическим человеком, парашютом, прожектором, велосипедом, пулемётом. Механизмами часов и мельниц Джероламо Кардано, паровой машиной Ивана Ползунова. Да разве можно перечислить всё, что вызывало её неподдельный интерес!
      И, конечно же эта тяга девочки к механике, интерес к великим инженерным изобретениям для Гектора были как бальзам на сердце! Ну а как же могло быть иначе? Ведь он и сам когда-то был талантливым инженером! С появлением Вирры, у Гектора вновь проснулось желание жить, творить. Он всё меньше и меньше чувствовал себя стариком. Это стало отражаться даже на его внешности: глаза вновь стали светиться, он сбрил свою бороду, купил себе новую одежду и, кажется, что даже его морщины стали разглаживаться.
      Если раньше Гектор бывал в посёлке не чаще одного-двух раз в месяц, то теперь он стал едва ли не ежедневным покупателем у молочника, бакалейщицы, пекаря. Пару раз зашёл и к Дориусу с Богдэной с вопросом о пропавшем медальоне, но эта парочка смущённо отводила глаза, божась, что сами ума не могут приложить куда тот мог запропаститься.

      Так незаметно подошёл к концу июнь. Солнце неистовствовало в своём знойном и жгучем летнем танце, а океан манил ласковой прохладой. Однако, Гектор с Виррой почти перестали бывать на пляже, проводя всё свободное время в своей новой мастерской, оборудованной под навесом во дворе их уютного домика. К радости Гектора, девочка оказалась не просто гениальной ученицей, у неё еще и руки росли, что называется “из правильного места”. Старик умилялся, глядя как Вирра ловко управляется с отвёрткой, стамеской, гаечным ключом или молотком. А поселковая детвора, даже самые отъявленные сорванцы, вместо того чтобы, как обычно, проводить летние дни на пляже, толпами собирались возле их импровизированной мастерской на свежем воздухе и с открытыми ртами наблюдали как из кучи ненужного, на первый взгляд, хлама материализуется самокат, огромный арбалет и даже механическая собака (прототипом которой послужил, понятное дело, Зверь).
      Одним словом, популярность и авторитет Вирры среди её сверстников выросли невообразимо! Вернувшись однажды из посёлка, старик с удивлением увидел троицу самых разнузданных и хулиганистых мальчишек - Лема, Тобиуса и Сагала, с открытыми ртами слушавших Вирру, которая с упоением объясняла им принцип действия ветряной электростанции. Но еще большее удивление старик испытал, когда эта троица вызвалась помочь Вирре эту электростанцию построить! Впрочем, чему тут удивляться! Обаяния и харизмы этой девчонке было не занимать!

      Дни шли за днями и очередным воскресным утром Гектор, проснувшись чуть позже обычного (всё-таки воскресенье), потянулся в ожидании нетерпеливого повизгивания Зверя, который обычно таким образом радостно реагировал на начало нового и интересного дня. И вдруг осознал, что в доме царит полнейшая тишина... Старик встревоженно окликнул пса. Лишь шум прибоя нарушал покой сонной хижины. Вирра, похоже, еще сладко спала в своём кресле-кровати.          
      Гектор подошел ближе и откинул одеяло. У старика перехватило дыхание. Под одеялом оказался свёрнутый в трубку старый индийский ковер, обычно лежавший поверх крышки “пиратского” сундука.
      Мысли, одна тревожнее другой, заставили его сердце биться, подобно раненой птице, угодившей в силок.
      Вирра, а вместе с ней и Зверь, исчезли.