Гены Айвазовского

Айвазовского гены сам воздух приморский несёт,
гул прибоя душе мнится Бахом всегда настоящим,
и сопревшие водоросли отдают нам лечебный свой йод
после шторма, и бриз обдаёт нас дыханием животворящим.

Я у моря и сам становлюсь человеком другим,
я лицо  обретаю и лик, но, чесслово, не морду:
то приносят мне ветры Босфора торжественный гимн,
то звучат оратории вдруг скандинавских фьордов.

Мне понятны стихи,  мне молитвы даются, и я,
хоть в мечтах, но с тобою, и это, нет, не эфемерность;
снова мы в тех краях, где над Ялтою Ставри-Кая
нас венчала средь сосен на жизнь, на любовь и на верность.

Море знает о нас и в разлуке на помощь спешит,
небо тоже за нас, облаков посылая триремы,
да ещё вековая секвойя и мудрый самшит,
что на фотке моей, где, обнявшись, стоим во дворе мы.

Приедается всё, как отметил однажды поэт,
лишь тебе не дано, и, я знаю, сей случай не частный:
возле моря душе ничего невозможного нет,
в этом я убеждался всегда, даже, скажем, всечасно.

Айвазовского гены,  случилось, достались и мне,
потому мне порой неуютно и грустно так в доме,
но, когда я качаюсь на ялтинской тихой волне,
я ведь чувствую море душой во всемирном объёме.

Приедается всё.… Но не море! Не море! Клянусь!
Это чувствую я настороженным чутким радаром.
Ах, богата морями  родная любимая Русь,
но и Крым двух морей удостоен от Бога недаром.

Теме моря порой удивляюсь, бывает, и я
в моём творчестве, хоть, говорят, подаю её славно,
но, когда долетает во двор к нам морская струя,
Айвазовского гены в душе моей властвуют явно.

И тогда я рифмую строку за строкой, как в прибой
набегают валы и шлифуют гранит, словно кафель,
и уже маринизм называют моею судьбой,
и кивают на гены великого предка из Кафы…

04-06-2021