Встреча

Из цикла "ПРОИЗВЕДЕНИЯ МОЕГО ОТЦА"

               
     На скаку Макар Поливаев догнал  убегающего чоновца* и его шашка взвилась над головой, чтобы со всего маху разрубить плоть врага. Но , увидев обернувшееся безусое лицо юнца, что - то внутри его дернулось и  рука с  зажатой в ней шашкой как -то сама повернулась и, вместо смертельного рубящего удара, плашмя опустила клинок то ли на спину, то ли чуть пониже уже как бы и не совсем врага.
      Сам Макар еще семь лет назад был призван воевать с супостатом немцем и, оставив в станице Верхние Тепляки молодую жену с одиннадцатилетним сыном Егоркой, отправился на фронт с твердой уверенностью, что с вражиной мигом будет покончено и вскоре он возвернется домой под теплый бочок своей Ольги. Но не все сталося, как гадалося.Пришлось три года кормить вшей в окопах, проклиная бездарность командиров и власть, которая их породила. Потом дошли слухи о какой - то революции в Питере, по частям заладили агитаторы.Одни усилено призывали воевать до победного конца, другие наоборот - штыки в землю и незамедлительно заняться дележкой земли.
       Вторые Макару были более по душе, так, как землицы ему явно не хватало.Старики сказывали, что когда - то казакам государем выделялось по тридцать десятин земли на душу. Но его предки очень нерачительно использовали свой надел и Макару достался, как говорится, гулькин нос. Так, что от халявного куска он никак не отказался бы. Он  с десятком станичников отправился в дорогу домой за расширением своего пая, но посреди пути их остановили умные люди с красными лентами на папахах и очень элементарно объяснили, что халява бывает только в мышеловках. А землица, которую они хотят получить, находится в пользовании каких - то нехороших людей и ее нужно еще отвоевать.
        И закрутила, завертела Макара новая, непонятная жизнь. У красных себя он чувствовал себя как - то неуютно, не понимал, что его держит у них. Непонятно было, как можно прожить без царской власти, кто такие советы и как они могут заменить государя. Не нравились ему и расстрелы зажиточных селян при занятии  некоторых сел, во время которых люди иногда зверели. А самое страшное  - это было отрицание Бога. С этим Макар согласится никак не мог.
       Но вскоре  в одном из боев был ранен и, при отступлении был оставлен в какой - деревушке.Сюда вошли белогвардейцы. К счастью для Макара, командовал этим войском его земляк, который и спас его от расстрела., а потом зачислил в свой эскадрон.И опять война, зверства, но уже со стороны белых, война брат  на брата, сын супротив отца.  Все перемешалось в голове Макара., которая ничего не соображала, словно из нее вынули мозги.
     Очнулся на подходе к Крыму, куда красные загнали деникинцев. Будто ушатом холодной воды окатили - впереди Крым, а дальше что? Конец Рассеи. Куда дальше?  А Ольга, Егорка?
       Нашлись опять с десяток однодумцев и,  развернув своих коней, они направились обратно  в сторону Дона.Промышляли набегами на деревеньки и села, в которых была власть красных. Тех, которые не сопротивлялись, приговаривали к шомполам, сопротивляющихся -  в распыл. По пути к банде, которой командовал Макар, понемногу добавлялись людишки и  сейчас в ней уже насчитывалось более двадцати сабель. Это была уже серьезная сила и большевики устроили на нее настоящую охоту. Но Макар умело уводил своих людей от серьезных стычек иногда сам пощипывал краснопузых, но упрямо держал , хоть и не прямой, а довольно извилистый путь к своей станице
  И вот сейчас, когда до родных мест оставалось порядка двух десятков верст, они разгромили небольшой обоз, который вез на сдачу продналог,**  охраняемый пятью чоновцами. Четверо попытались отстреливаться и были зарублены, а пятого, пацаненка, атаман заполонил.
       После этого краткосрочного боя Макар крикнул своем помощнику:
                - Митька! Вы там этого дитенка не шибко помнИте. Забирайте с собой. Я с ним погутарить хочу.
                - Об чем?
                - Да об станице Ольховой. Думаю на днях туды наведаемся, а пацан может  знает че у них там.
       Через пару часов банда была на одном небольшом хуторке, где и обреталась в последнее время. Атаман заканчивал трапезничать, когда к нему ввели пленника. Юноша казался довольно спокойным. Первые страхи и волнения прошли и он теперь  трезво оценивал свое положения.
                -  Ну. поначалу скажи мне , как тебя величать? - спросил атаман, отправляя в рот небольшой кусочек жареной свининки.
                - Егором кличуть - отозвался пленник.
                -  Ты гляди, - слегка удивился атаман. Прям, как мово сынка. А с каких местов будешь?
                - Да тут недалече. Станица Верхние Тепляки.
     Что - то внутри Макара  напряглось:
                - А назови - ка  своих породителей.
                - Мать Ольга Поливаева, а отец еще в германскую сгинул.  Я его почти не помню.
       Макара словно кипятком ошпарили. Вскочил и чуть ли не бегом начал мерять длину комнаты.
                - Брешешь! Такого быть не может. Признавайся - подслушал басни моих казаков?
      Егор с недоумением посмотрел на бегающего по горнице атамана:
                - Это об чем?
      Макара вдруг осенило:
                - А ну расстегивай рубаху!
    Не дождавшись действий Егора, сам рванул ворот его рубахи и обескураженный, на мгновение застыл -  возле правого соска на груди,  юноши рядом см крестиком, отчетливо виделось родимое пятно, точная копия пятна на том же месте его груди. Сомнений не было.  На  едва державших его ногах дошел до стола и брякнулся на стул. Налил из четверти бутылки  полстакана самогонки и, поискав глазами, нашел второй. Наполнил сивухой и его.
                - Садись, показал рукой на рядом стоящий стул.
     Егор недоуменно смотрел на все эти манипуляции.
                - Садись,коли батька сказал, - хриплым голосом повторил Макар.
      После долгих объяснений пошел разговор о жизни. Егор слушал отца и на лице сына читалось не весьма приятное отношение. Заметив это,  Макар спросил:
                - А чего тебе не нравится, сынок? Я ж супротив басурманской власти, которая повалила божьего ставленника.Ведь мы казаки за веру, царя и Отечество. А у этих ни веры, ни царя.
      После долгого раздумья, Егор начал:
                - Понимаешь, батя, царя нет и ясное дело назад его никто не поставит. Большеицкая власть, видать надолго. А  народу нельзя  без власти. Ты сего дня разграбил обоз с зерном для Питера. Думаешь власти нагадил?  В Питере простые работяги пухнут с голодухи, а ты зерно распылил  и этим какого -то мальчонку в городе на тот свет отправил. Вот и выходит, что власть басурманская, а о простом люде печется в отличие от тебя. Говоришь - безбожники.Так далеко не все во власти атеисты. Многие затаили свою веру, на показ не пускают.Ну, те , которые оголтелые, так  придет пора отвечать за содеянное перед  Господом. Я вот тоже комсомолец, крестик нательный, затаенный у меня на груди видел? Так, что батя, царя нет и не предвидится, веру мы сохраним до лучших времен, а на Отечество поработаем. Безбожники же эти -  придет час сами себя изничтожат, как пауки в банке. А ты, батя, распускай свою банду и поехали к нам в комуну сдаваться.
                - Эх, сынок! Много на мне грехов, не помилуют меня твои коммунары.
      За разговором и вечер подоспел.
                - Разбередил ты мне душу, :Егорка. Пойду к станичникам погутарю.
       Там на собранном кругу передал свой разговор с сыном и закончил:
                - Вот, станичники! ночь на раздумки. Утром решаем то ли разбегаемся, то ли остаемся в банде.
            Утром Митьке предстала картина - на столе,  в свете утреннего солнца мигающее пламя догорающей керосинки, пустая четверть из под самогонки, на стуле, откинувшись на спинку и, склонив голову на плечо,   сидел Макар. Правая рука его безвольно свисала вниз, на полу возле кисти лежал наган, а из виска вниз пролегла полоска уже засохшей крови.
         А о банде больше ни слуху, ни духу, словно распылилась в воздухе.
,
     *ЧОН -часть особого назначения. Прародитель милиции
     **Продналог - налог на зерно с крестьян, введенный 1921году