Карабах. История и память - 1

От автора
После третьей карабахской войны я решила брать интервью и записывать истории людей живущих и работающих в конфликтном регионе, чтобы передать всю истину происходящего в нашей стране из первых уст. Будут публиковаться истории из рассказов обычных жителей, военнослужащих, журналистов, медиков, учителей... Некоторые мои герои пожелали не указывать их инициалы.

  История первая.
  Ради жизни

  История из жизни медсестры Сусанны Саркисян.

  «В 1988 году началось Арцахское движение, а в 1991 году Азербайджан развязал первую карабахскую войну. Тогда я училась в восьмом классе. Школы уже временно закрылись, работы не было.
  В 1992-ом году во время обстрелов г. Степанакерта из Шуши снаряд попал в наш дом, я и мама получили осколочные ранения. Мы поехали в Ереван на операцию, лечились. Даже после длительного лечения маме не удалось полностью восстановить зрение.
  В 1993-ем году уроки вновь возобновились, но война продолжалась до 1994-го года. Я окончила 10-й класс, затем училась в медучилище г. Степанакерта. Так мы вновь начали мирно жить. Затем я поступила на работу в военный госпиталь в поселке Иванян, где работаю по сегодняшний день.
Первого апреля 2016-го года началась вторая карабахская война, «четырёхдневная война», как мы её называем. К нам в госпиталь привозили раненых, но не так много. В основном раненых доставляли в Степанакертский госпиталь. Тогда тоже было очень тревожное время.
  Третья карабахская война оказалась ещё более жестокой, никто не ожидал такого. 27 сентября 2020 года я была дома, мы проснулись от взрывов. Честно говоря, я подумала, что это учения на полигонах, но с балкона нашего высокого этажа предстала перед взором иная картина. В небе летали беспилотники... Поняла, что началась война.
   Ребёнку сказала, чтобы быстро одевался. Меня вызвали на работу. Супруг отвёз младшего ребёнка до Гориса, оттуда на такси отправил в Ереван к моей тёте, а сам вернулся в Арцах. Старший сын служил солдатом-срочником в Армии обороны Арцаха.
Мои коллеги все как один пришли на работу. Наш командир, врач-инфекционист Гарик Мартиросян, сказал: «Всё, берите ноги руки и действуйте каждый по полной программе». Два-три дня работали в здании госпиталя, но чем дольше продолжалась война, тем обстановка накалялась, и мы спустились в подвал. Перенесли туда койки, реанимационную аппаратуру, операционные столы. Подвальные условия были не очень хорошие, но мы смогли выстоять.
  Каждый день поступало много, очень много раненых. В основном ранения были осколочные – от снарядов и шариковых бомб, а также от блуждающих пуль, ожоги же – от фосфорных бомб. Всё это запрещённые боевые снаряды. Персонал не роптал, каждый – врач, медсестра, санитарка – делал всё, что мог, ради спасения жизни людей.
  В один период свет отключился, а вода подавалась посредством электричества. Наш электрик, храни Бог этого человека, сделал всё, чтобы мы могли накормить и напоить наших больных, обеспечить всем самым необходимым. Мы делали операцию тяжелораненым и в тот же день отправляли их в Ереван, потому что не хватало коек.
  В госпитале все работники заболели, большинство – ковидом. Они получали систему, принимали таблетки, вставали и вновь продолжали своё дело. Так продолжалось 44 дня.
  7 ноября была объявлена всеобщая эвакуация, все стали покидать город. Мы подошли к командиру и спросили: «А мы? А с ранеными что делать?»
Во все наши машины, автобусы, газели загрузили раненых, сколько было возможно. Стоял очень холодный день, ветер, дождь. Где-то в три-четыре часа дня решили отправить всех больных через село Дрмбон Мартакертского района. В тот день раненые (не могу сказать сколько их было, потому что было очень много) говорили: «Лучше мы останемся здесь, здесь более безопасно. Мы не знаем, что может случиться по дороге». Бежать они не могли, стоять не могли, у них в основном были ранения нижних суставов, глубокие резаные раны от шариковых бомб. Скольких было возможно, мы отправили, на свой страх и риск.
  Где-то к девяти часам вечера пошёл сильный дождь, азеры стали во всю бомбить, а госпиталь пустой. Смотрим, наша санитарка убирает постели и плачет... Очень такая душевная женщина. Спрашиваем её:
  – Армине, почему плачешь?
  – И-и-и, не знаю, – говорит она, – когда их нет, на сердце – пустота и так плохо.
  Сидим. Решили, пока есть время, по чашке чая попьём. Во время чаепития заходит командир и спрашивает:
  – Чего расслабились?
  – Ничего, – говорим, – сидим. А мы, что будем делать?
  – Постели снова получаем, заправляем. Из Шуши, Мартуни везут раненых, остались только вы.
  Степанакертский госпиталь наполовину выехал из города, мы вообще не выезжали. Республиканская больница тоже спустилась к нам. Мы снова принялись за работу, заправили постели, почистили операционные столы, приготовили инструменты... Через тридцать минут начался кошмар – ситуация усугублялась тем, что нас было мало, а раненых много, привозили и из Шуши, и из Мартунинского района, Красного базара, Сгнаха. Уже действовал только наш госпиталь, мы делали всё, что было в наших силах.
  7-8 ноября оказывали раненым первую помощь и сразу же отправляли в Ереван, чтобы освободились койки. Так до 9 ноября.
Вечером приехали три УАЗика с ранеными. Кому-то из них позвонили и сообщили, что Шуши отдали. Мы сказали:
  – Это невозможно! К часу дня наша работница звонила в Шуши сыну и спросила: «Где вы?». Он сказал: «Мама, мы в Шуши».
В течение часа опять был кошмар, много раненых. К двум часам ночи её сын вновь позвонил и сказал:
  – Мама, мы уже спускаемся, Шуши уже их.
  – Как?.. Ведь воевали…
  – Да, они зашли, мы спускаемся.
  Сидим, начали плакать, говорим: «Это невозможно! Не может быть такого!» Уже полностью обескрыленные, собрали раненых и утром отправили в Ереван. Стало чуть полегче, уже реже привозили раненых.
  Мы оставались в госпитале до конца. Кто-то во время войны уехал в Ереван, кто с ребёнком, кто с больным родителем, не все, конечно. Никого нельзя винить, ведь каждый по-своему пережил войну. Наш командир сказал:
  – Переходим к ежедневным обязанностям.
  – А с нами, что будет? – спросили мы.
  – Неопределенное положение, – ответил он. – Пока работаем, это наш долг.
Всё. Как говорится, остались у разбитого корыта. Обидно было, очень обидно.
Конец ноября. Пришёл наш командир и сказал, что к нам придут работать русские врачи. С третьего декабря они уже работали у нас. Коронавирус не отступал, почти восемьдесят процентов больных были русские солдаты.
  Тридцать первого декабря с нами дежурили шесть человек из их персонала. К Новому году к восьми часам вечера в наше отделение пришла девушка Вита и сказала: "Сегодня мы дежурные, приходите вместе встретим Новый год".
  Мы не готовились, не хотели отмечать, но к девяти часам, как и обещали, мы поднялись к ним в отделение. Смотрим, они накрыли стол по-русски: селедка, картошка, водочка. Видно было, они искренне хотели поднять нам настроение. Мы положили на стол кто что принес с собой из дома. Они откуда-то раздобыли шампанское, получился праздничный столик. Так и встретили вместе Новый 2021-й год. Вернее, по-настоящему встречали Новый год они, а мы... так себе.
  До сих пор эти врачи работают у нас, хотя рядом миротворцы построили свою больницу. Жизнь продолжается…

03.06.2021