Верните

Верните мне сына уроды
Правящая элита воры
Не убивал он ни кого
Пожизненно не за что

Сидит одиннадцатый год
А, убийца спецназ отряд
Спокойно и красиво живёт
Продолжая по заказу убивать.

Шесть вооруженных мужиков
И две женщины вместе с ними
Были убиты в одной комнате
Кровь рекою всюду лилась.

По три, четыре пули в каждом теле
Стреляли уверенно и без промаха
Все попадания до одного смертельны
Вдобавок перерезали всем им горла.

Кавказским способом изнутри
И, на одного моего сына, списали
Хотя мальчик лет девяти остался жив
Сказал, девять дядей и тётя стреляли.

Нанимал четырёх я адвокатов
Ни одного из них до дела на допустили
Всё следствие было просто смято
Убийц заказных всех, выгородили.

Убили вора в законе и его слуг
Там кружили не миллионы
А, миллиарды общак, бандюг
Забрала  администрация Ставрополья.

Сразу же похоронив всех убиенных
На другой, день, пряча концы в воду
Всё убийство, на моего сына своротив
На другой день Маркин  его убийцей объявил.

В котором непосредственно принимали
Вся правящая элита нашего города
Уткин, Кобылкин, Белкин, Градовой, Пальцев.
Они то и всё дело по быстрому замяли.

Ни где об этом не говорили и не писали
Хотя весь тогда об этом город говорил
Он в Кущёвке , так там в прессе, не молчали
Собрав возле следственного комитета митинг.
 
Я всем  людям глаза  на правду открыл.
Но плетью обуха не перешибёшь
Все угрожали мне, послушай, кричали мужик
И ты как твой сын,  в тюрьму пойдёшь.
Заставили они моего сына признаться
Пытая током, и всё, взять на себя
Звонил он, брату меньшему, мышцы полопались
Обыски были и меня, когда следствие закончилось.

Сто пятьдесят грамм бездымного пороха
В старом диване нашли, судили, пугая, радуясь все, 
Хотя я  с 1989года по 1995 , был охотником 
Дали условно, не за что год, уроды, мне.

Одиннадцатый год, не за что, сын мой сидит
Пишу всем, и обо всём, не переставая
Почти, не хожу, жену панкерсон бьёт,  вдаль глядит
Печально слёзы льёт, ждёт Бога умоляя.