Лорка Из старых тетрадей

Л о р к а
                «Над всей Испанией безоблачное небо»
                пароль франкистского мятежа. 18 июля 1936 г.      
                «…А я развеян ветрами».
                «Безнадежная песня»
                Ф.Г.Лорка

Ай-яй-яй, ветры чёрные в рощах лимонных, оливковых,
в изумрудных полях, в золотистых садах апельсиновых.
Свищут чёрные ветры, кружат над Испанией нежной,     
лишь недавно спокойной, а ныне взмятённой, мятежной.

Ай-яй-яй, над Испанией небо безоблачно, чисто.
И франкистский призыв на расправу поднял фалангистов,
на погромы, аресты, загоны в казармы и в тюрьмы…

Что твой «Но пассаран!» и Народный ваш фронт, Ибаррури?
–Нет! Фашизм не пройдёт! – всепланетно метался твой голос.
Но он всё же прорвался, прошёл, дорогая Долорес!

Пал Мадрид… Смята Герника… И как кровавые шрамы -
фронтовые позиции Эмбро, Уэски, Хирамы.
Бьются интербригады за народное правое дело,
и под «Бандера роса», и под Лоркину песню «Кармела».

Но не знает никто, что в Расере Фуэнте Гранде вражьей кликой
арестован и подло, бессудно убит Федерико.

Ай-яй-яй, как летит чёрный ветер, солёный и горький,
разнося по Испании вести о гибели Лорки.

Плачь, Малага, Валенсия,
плачь, Барселона, Севилья,
плачь,Гранада, он был твоим Сыном.
И Сына убили.

Плач дошёл до Гильена, с Гильеном заплакала Куба.
Плач до Чили дошёл, вместе с Чили заплакал Неруда.
И Рамирес де Лукас Хуан, беспредельно тоскует,
милый друг и наперсник его больше не поцелует.

Ах, Поэзия-Мать,
что ты значишь для мира и света,
если мир убивает твоих самых лучших Поэтов.

Ай-яй-яй, петенера-цыганка, ай-яй, сигирийя,
вы же помните, как с вами пел,
как кружился в фламенко Гарсия.
Карнавалы Кадисские, ярмарки гордой Севильи,
он вас страстно любил, и ему вы любовью платили.

Но от песен, стихов, и от жизни, Поэту не деться.
Пулю, как бандерилью,всадили в цветущее сердце. 

А могилы,увы, до сих пор не нашли, хоть искали.
Стало быть, не убили, а просто удачно убрали.
В одиночку тюремную, или в глухую психушку,
где в страданьях безвременно отдал он Господу душу?

Да никто не признался, лишь некогда сам Каудильо
проскрипел, что, возможно, когда-то и где-то
с л у ч а й н о   убили.

Но бессмертна, как воды и Эмбро, и Гвадалквивира,
пусть хотя и посмертно, звенящая Лоркина лира.
И последней строкой в завершённой трагической драме,
словно вскрик, словно всхлип, словно стон:
«…я развеян ветрами…».