Поэто-му

Шоколадка
Гуляй-Василий

Тихо скрипит мирозданье шарнирами,
Звуки разносятся горними лирами.
Где-то звезда во вселенной рождается,
Где-то поэт в гонораре нуждается.
Тихо планета в пространстве летит.
Тихо издательство небо коптит.

Ходят по офису люди нарядные,
Все – дарования незаурядные.
Вот они – строчек нетленных создатели,
Вот они – книжек блестящих издатели.
Классиков гордых шеренга стоит.
Спонсор пузатый над ними царит.

Шаркая тяжко крутыми ступенями,
Сил не щадя, содрогаясь коленями,
Вверх графоманов отряд поднимается.
Жажда признанья во взорах читается.
Булькает, звякает каждый сумой
Творческой жизни источник живой.

Если писатель к прилавку спускается
В волнах народной любви он купается.
Все гастрономы в районе издательства
Взяли повышенные обязательства,
Хоть не читал там никто ни строки.
Как же размеры любви велики.

Сколько бы яства столы не сгибали бы,
Сколько мы тостов не провозглашали бы,
Сколь ни гремели бы песни раздольные,
Сколь ни крепчали бы шутки фривольные,
Ясный блестит над стаканами ум.
Вот чо такое властители дум!

Только один лишь поэт опечаленный
Снова завяз в паутине глобальной.
Вместо того чтоб душою компании
Плыть в фимиаме любви и признания,
Вместо того чтоб глядеть веселей,
Взглядом безумным буравит дисплей.

Так проявляется, паче хотения,
Крайняя степень его опьянения.
Вот уже пары в ночи растворяются,
Тьма за окошком рассветом сменяется,
В спину луна с укоризной глядит, -
Он у экрана, как зомби сидит!

Вот негритянка ему улыбается.
Еле в экран её прелесть вмещается.
Вот долгожданное музы явление.
Сердце поэта теснит вдохновение.
Трудно, однако, рождается стих.
Это не первая встреча у них.

В Африке нынче у муз безработица.
Скромно бедняжка без платья обходится.
Выглядит муза значительно молодо,
Только вот пухнет – должно быть от голода.
Нет для поэта картины больней:
Эва, как титьки распухли у ней!

Как негритянка в движеньях раскована,
Словно поэту судьбой адресована!
Глядя на их отношенья чудесные,
Я отметаю намёки скабрезные.
Против пошлятины насмерть стою:
Любит поэт шоколадку свою!

Вот литератора жизнь аномальная:
Зреет над ним катастрофа глобальная.
Что, если эта красотка лупатая,
Нежною страстью к поэту объятая,
Всем теоремам дурацким назло
Титькой громадной продавит стекло!

Хлынет, осколки сметя матерьяльности,
Злой и таинственный мир виртуальности.
Правду сказать, мы в реальном-то маемся –
Еле до дому порой добираемся…
Вот что таит поэтический дар –
Белой горячки вселенский кошмар.

В глазки поэту, подружки, взгляните-ка,
В руки гитару ему подложите-ка!
Что нам до всяких чудес виртуальности,
Мы же здесь дома, в своей-то реальности!
Мы до краёв ему снова нальём –
От катастрофы планету спасём!

Мы не гоняем курсор лихорадочно,
Нам своего интеллекта достаточно.
Толку во лбу мудреца белокаменном!
Надо когда-то побыть дураками нам.
Женщин прелестных в издательстве – тьма!
Сколько в них славного, кроме ума!

Мы, закалённые в старой формации,
Жили прекрасно и без информации.
Но не ищите изъяна в ментальности,
Будто мы были рабами реальности.
Дай те стакан и кусок огурца –
В мир виртуальный уйду до конца!