Нет для эха колыбели

             Наташе П.

НЕ БРЕМЯ

Стихи её сведут с ума.
Когда-нибудь.
            Но не сегодня.
Не бремя - гостьей новогодней
идти в унылые дома.
И не заказан путь иной.
За поминальными столами
сильнее, трепетнее пламя
и слаще терпкое вино:
за тихий, не вечерний  смех.
За хлеб, что вместе преломляем.

И тот, кто рядом, разделяет
и горе, и вину - на всех.

НЕ УТЕШИТЬ

Не утишить зимний ветер.
Не утешить эхо боли.
Не даётся ветер в сети.
Нет для эха колыбели -
нет из слов сплетённой зыбки*...

Чтоб уснуло до апреля.
До весенней первой скрипки.

*колыбелька

***
Этих женщин стихи... Да и кто ж их поймёт...
Если времени злые приметы,
где живая вода превращается в лёд,
миновали глаза их - зелёное лето.
Там вода оживает, журчит и поёт.
А стихи, словно ласточек смелых полёт,
рассекая кромешную тьму,
         возвращают нам светы...

НАСКВОЗЬ

Не поэт ли говорит
сам с собой?

А может, с веком,
сокровенным человеком,
может,  с Бо...  А что? Авось...

И подрагивает веко,
и глаза болят, небось...

Только тот, кто нас питает
словом, как огнём пытает,
соберёт, что было врозь.

Если слово расцветает,
Он его в венок вплетает.

Свет пронзает тьму насквозь.


***
Сгорят дубравы Изавели,
виссон истлеет и меха,
и кости станут, как труха,
где торжествуют в самом деле
на празднике Ахав и Хам.
Где мы с тобой не преуспели.
А впрочем - не о чем вздыхать.

Живут в соседней параллели
приговорённые к стихам.