Чухонка и джон

Нумизмат аллюминиевых банок,
Краевед, алкоголик и мот,
Джон*, бездомный осенний подранок,
Совершает вечерний обход.
Джону похрену злые подначки
Одуревшей вконец ребятни,
Он деньгами не примет подачки:
«Хочешь выручить — банку сомни».

— Как дела? «Да не жмет и не тянет».
— Есть где жить-то? «Россия мой дом!»
— А родные? «Ну, кто-то помянет...»
— Сникерсни! «Крыс травите говном».

В трюме старой баржи у затона
Он нашел свой последний причал.
Бьет о борт ей волна монотонно...
Но бывало, что ветер крепчал,
Чтоб навстречу девятому валу
Джон покинул свой мирный приют,
К уцелевшему чудом штурвалу
Капитаном поднявшись на ют.
Чуя силу лопарских проклятий,
Унимался непрошенный шквал.
Океан — не знаток демократий:
Кто сильней, у того и штурвал.

Угощает он гостя глазуньей —
Видно, чаячьи гнезда зорил.
Даме сердца, чухонской ведунье,
Подает на спирту девясил.
Та бубнит на ижорском наречье
(Джон ее переводит рассказ):
«Не зарыты тела человечьи,
А в музее** стоят напоказ.

Стоит лунному свету забрезжить —
Вурдалаки спешат, упыри —
С мрачных кладбищ слетается нежить,
Чтобы адское зелье варить.
Вызвав гнев неприкаянных мумий,
Над сосудом заклятья творят —
Эликсиром страстей и безумий
По земле растекается яд.

Оттого-то все беды в предместье —
И психозы, и нравов падёж.
Забывая о долге и чести,
Потерявшая цель молодежь
С девяностых годов и поныне
От никчёмности сходит с ума...
И пока эти трупы в витрине —
Город наш не оставит чума!»

Не силен я в астральном законе —
Знаю только, что град обречен,
Если старую баржу в затоне
Вдруг покинут чухонка и джон.

———————————————————————————————————
*  То же, что «бомж».
** Главная достопримечательность краеведческого музея г.Ораниенбаум
      и объект необъяснимой гордости местных жителей.