Уснувшая гармонь
лежа на шифоньере много лет;
ведь было время,ты звучала
в мехах рождая свой куплет.
Ты весело рукою гармониста
ласкала слух восторженно звеня,
дарила вдохновение солисту
кто радовался песне как дитя.
Ты в праздники весёлые задорно
манила в круг мечтательных гостей,
и детвора игривая проворно
к тебе сбегалась от своих затей.
Как долго ты на улице звенела
когда гулял задиристый народ,
и песня звонкая к околице летела
и уходила в даль за горизонт.
Ты часто отмечала дни рожденья,
высоких юбилеев и торжеств,
игрой своей манящего веселья
не пожалев на то ни времени ни средств.
Хотя порой аккорд незвучный
чужой рукой расстроен был,
но всё же отзвук твой певучий
людей куражил и пьянил.
На проводах младого поколенья,
когда пришла армейская пора;
аккордами печального томленья
за новобранцем чинно ты брела.
Ты в мрачные житейские минуты
дом наполняла песнею своей,
и гармониста трепетные руки
сердца пленяли дорогих гостей.
Ты тихо старилась подруга;
но помнишь, как рыдала ты,
когда почившего супруга
в гробу на кладбище несли.
Тот день запомнится надолго
и вечно памятью святой,
мелькнёт та снежная дорога
прощальным гимном пред тобой.
Как горько было расставанье;
но слышу я в тиши ночной,
твоё печальное рыданье
омытой горькою слезой.
Умолкла ты; и ныне скорбно
одна лежишь в углу своём,
и внемля времени покорно
стареешь тихо с каждым днём.
Но отзвук времени далёкий
порой тревожит сердце мне,
и звук печальный твой и звонкий
я ныне слышу уж во сне.
Прости же старая подруга,
что не тревожил твой покой,
и заменить собою друга
я смог не песней, а строкой.
Свидетельство о публикации №121052704379