Бабулечка, а ты его любила?

«Бабулечка, а ты его любила?»

 Когда-то я, ещё подросток на пороге романтичной юности, задала этот вопрос своей бабушке 1912 года рождения и она мне так ответила:
—  Чё за любов у вас така?! Не было у нас никакой такой любови, –  и  мне показалось, что бабуленька сердится  –  она  нахмурилась, заёрзала на своём кресле, но, вопреки ожиданиям, ровно, без эмоций продолжила:
—  Не понимаю я этой вашей любови  – мой мужик меня жалел и жили мы дружно, деток ему рожала и поминаю только добром, хотя всяко в жизни бывало. Бывало и «учил» меня кулаком, а то и хлыстом, но смертным боем не бил.
Как сейчас помню, бабушка губы жуёт, будто сдерживает слово, готовое вырваться. Вдруг глаза ее светлеют, становятся бездонными и, как-то удивительно, одновременно смотрят и вдаль, и вглубь себя. Она потирает сухие  ладони с не по-крестьянски длинными, изящными пальцами и правильными овальными ногтями, а потом будто муку с них отряхает  –  похлопывает и после этой пантомимы произносит строго, как отрезает:
— Не было у нас никакой этой вашей любови.  Жалели мы друга дружку.


А я вдруг вижу свою ровесницу – ладную молодуху Маню и мужика её – «жалкого» красавца-гармониста Родиона Кондратьевича...

***
И вот уже почти полвека я чувствую у себя за спиной опору их благословения на жалость.
                На жизнь.