Односложные полюбил с неких пор...

Односложные полюбил с неких пор не взыщи-ответы -
" да " и " нет " , " молчи " , " уходи "...
На колено став, по чьему-то дурному совету
лампу трёт до одури Аладдин.
А она - ни сном, ни духом о волшебстве.
Ни бум-бум о чуде,- чуднО чадит: всё канючит масла, бечевы фитиля, искрЫ.
Падишах перед ней, дехканин, визирь, голова на шесте -
всё одно; чьё лицо размётом бровей в глубине чадры
затаилось - до фени. Джинн, лет пять уже как -  в бегах
за разбой по пескам, чайханам, как их там - караван-сараям...
Так что - как пожелаешь - встретимся на берегах
немногословия, друг мой; жаль, однако,- не всяк караем
за краснобайство, словопустие; вот и я реку - о молчании более, тО бишь -
об уходе в себя самоё до самого дна, что с одним недеяньем даосов и уподобишь.

Уподобишься сам скарабею вниз головой толкающему шар поперёк пустыни,
пятящемуся вперёд наобум  на горб вселенский верблюжий - бархан;
всаднику ли, в чьей руке с ятагана кровь на скаку ржавеет и стынет,
а к седлу приторочен волосяной аркан...
Так и парить бы над удаляющейся невнятицей проводов и крыш
будто майский, ополоумевший от свободы стриж,
если б только не мир твой непрочный, простёртый от " да " до " нет " с юга на север,
от " молчи " до " уходи " с запада на восток,
если б не акт словотворчества, на вершине соития с сущим - прерван.
Не до зачатия: шара железного от чугунной плиты в никуда  - отскок.



Односложные полюбил с неких пор не взыщи-ответы -
" да " и " нет ", " молчи ", " уходи "...
На пространную речь налагая табу и вето,
знай себе самописною ручкою по бумаге води.
Слухом полнятся веси: мол краткость - сестра таланта,
монолог же зависший - скудоумия старший брат.
Заиметь бы чутьё - разглядеть как почиют сливки, сметана,
разливанным морем всплеснёт как в четыре руки обрат.

Что тебе сейчас действительно важно,
да и было всегда, если уж к финишу выложиться начистоту:
лепет листвы, прирастающей к ночи, весенний, застенчивый, влажный,
светопись неба, ветра вывернутый карман, в темноту
ночи колодезную заброшенные пульсирующие огни самолётов,
строчка, пришедшая из ниоткуда, словно ритма сердца невнятный сбой,
деревенских изб окон эры допластиковой переплёты,
иноязычащие о неизбежной встрече с самим собой.
Не накрыло ль тебя второй волной " да " и " нет " монохромности мира;
снова белый и чёрный - " молчи ", " уходи ",- как в юности, приглушённее лишь слегка,
будничнее, на подступах к пепельному, умиротворённее, ближе к ампиру
празднодушия, с верхотуры энного этажа плевка?