Чёрные твои волосы, кожа

Чёрные твои волосы, кожа,
Горбинкой твой маленький нос.
Ох, передо мною арабская самка,
Ах, опять в рифму словесный понос.

Как я устал, Боже, я устал
Влюбляться постоянно, да не любить.
Быть может для того я слишком мал?
Или, скажем, не себя уж мне винить?

Чем ты провинилась, восточная дочь,
Что я тебя в оковы взгляда оковал?
Мы с тобой первую встретили полночь,
Ты - арабка, и я - аморал.

И вот явится девица чёрная,
Улыбнётся сладким взглядом мне.
Придётся мне, увы, влюбиться, фукая,
И новую девчушку увидеть во сне.

Ты ходишь прямо сейчас возле меня,
Разносишь кружки, ставишь еду.
Так как же ты покорила меня, лишь глядя,
Как ты влюбила, зараза, поэта в девчушку?

Ты воспитана, полагаю, быть хорошей женою,
И, думаю, быть верною очень.
А я, идиот, от каждой первой столбенею,
И любит мой желудок, любит и печень!

Я не Есенин, я не марширую под "Шаганэ",
Пишу я грубо о самом прекрасном.
Я не Есенин, и моя правда, нет, не в вине,
А потому умру я грубияном.

Я разошёлся, я пишу опять,
И вновь забыл я на тебя смотреть,
Может разлюбил? Перестал стоять?
Этот поэт моногамен на треть.

Ага, я знаю - "до свадьбы нельзя",
Я знаю - отставить попытки любви!
Да что уж? Мне писать, лаская,
Лаская лишь образ арабки!

Я уезжаю, я мелок, мелка моя любовь,
И вот последний из тысячей взгляд.
Ты свидетель: из тысячей слов
Теперь о тебе слагаю я стихи опять.

1.01.2018