Бродяга

БРОДЯГА

И снова утро… На этот раз, на редкость, мокрое и мрачное. Дождь льет тонкими косыми струями, не оставляя даже слабой надежды на свое скорое отступление. Тучи висят прямо на верхушках деревьев. К тому же донимает похмельный синдром. Не сильный, надо сказать, вполне привычный, но все же заслуживающий того, чтобы от него избавиться. Но это как раз и представляется абсолютно невозможным и потому огорчает. Денег нет, встретить знакомых в такую погоду – дело абсолютно бесперспективное, да и в гости едва ли кто-нибудь зайдет. Остается телефон, но обнадеживающих номеров, по которым можно напроситься к кому-то в компанию, с каждым днем становится все меньше и меньше. Да и оставшиеся не внушают особо радужных ожиданий.
Нет-нет, память меня не подводит, с памятью на цифры пока все в порядке. Мне всегда все говорили, что у меня редкий математический дар. Просто количество домов, где еще хотят меня видеть, за последние годы резко уменьшилось. По разным причинам… Хотя, если честно, причина этому только одна: я больше не вписываюсь. Я как-то почти незаметно для себя превратился в убогую развалину, которая никак не может служить ни украшением подушки, ни даже украшением стола. А больше ничего я никогда и не умел толком.
А как хорошо все начиналось! Я до сих пор не могу забыть 1987-й. Год, когда я вернулся из армии, и у меня так легко все получалось. Легко восстановился в университете на любимом матфаке. Волосы быстро отросли, опали блестящей черной волной и были подстрижены в прическу, именуемую в те времена «скобкой». Помнится я прикупил тогда по случаю настоящий фирменный макинтош и был в нем совершенно неотразим, как мне казалось, и при случае всегда всем рассказывал о том, чем отличается настоящий макинтош от обычного заурядного плаща. Именно тогда я вдруг обнаружил, что обладаю вполне сносными чертами лица и приличной фигурой. Рост, правда, немного подкачал, но при общей пропорциональности, я не испытывал в связи с этим обстоятельством особых комплексов. И самое главное, я вдруг понял, что нравлюсь женщинам! Вы не представляете, что значит для двадцатилетнего парня, только что вернувшегося из армии, осознать такое! Что-то было во мне такое, что заставляло их бросаться мне на помощь, сочувствовать, сопереживать и разделять мои разнообразные творческие и нетворческие искания.
А для тех, кого не удавалось обаять одним только взглядом, в запасе был Сереженька Есенин. С Есениным меня связывало какое-то особенное родство. Я никогда  не был особо религиозен, но в данном случае, готов был поверить в переселение душ. Начиная с того, что название городка, в котором я провел свое детство, было почти созвучно названию родного села великого поэта, и заканчивая чертами лица, тембром голоса, восприятием жизни и так далее и тому подобное. Я сравнивал, честное слово, с портретами и старыми пластинками. Действительно, похоже. Да и зовут меня Сергеем. Разрешите, кстати, представиться. Родители, как будто почувствовав, что это поможет мне выжить в этом сумасшедшем мире, назвали меня этим именем. И, действительно, ведь помогало! Фамилия, правда, была другая… Но что такое в наше время фамилия! Ее так легко сменить…Хотя делать этого я, безусловно, не собирался. Наоборот, я старательно держался за любые отличия.
Все было так похоже, что иногда мне становилось страшно. А существую ли я сам, на самом деле? Не просто ли я бледная тень гениального соотечественника, тень, похожая на оригинал во всем, кроме одной самой мало-мальской малости, – катастрофически плохо рифмующая строчки. Я никогда не считал себя одаренным поэтом, хотя до сих пор что-то пописываю, каюсь. Хорошо и то, что блондином я никогда не был, и темперамент, по-моему, у меня поспокойнее… Значит, все-таки я существую! Анализируя себя таким образом, я всегда утешался.
Но сомнения в уникальности собственной личности ни коим образом не мешали мне использовать духовное родство с неповторимым романтиком всех времен. В армии я выучил почти все, что вышло из под пера поэта. В особенности его любовную лирику и еще поэму «Анна Снегина». Я знал, что никогда не смогу ни о чем в этой жизни сказать лучше и тоньше. Собственную бездарность лучше признать вовремя и воспользоваться тем, что хорошо за тебя сделал кто-то другой. Так я считал тогда. И эта точка зрения меня никогда не подводила.
Так вот, о тех женщинах, которых не удавалось обаять одним лишь взглядом, Есенин на них действовал, практически, безотказно, за редким-редким исключением, совсем уж бесчувственных и циничных особ, продвинутых в области поэзии и сыпящих стихами направо и налево еще похлеще меня. В таких случаях я знал -  лучше отступиться и остаться друзьями. Не помог Есенин – не поможет уже ничего.
Таким образом, сложилась вполне определенная схемка моей жизни, обещающая много приятностей и, практически, грубо говоря, «на халяву». Вот испытания этой самой «халявой» я и не выдержал. А кто выдержит-то? Таких сильных мало…Но об этом после. Сейчас на дворе стоял год 1987-й и жизнь представлялась бесконечной чередой удовольствий и волшебной сказкой.
В стране в это время началась «перестройка», которая для людей не слишком практичных, обернулась, прежде всего, гласностью. В эти годы даже самые отсталые слои молодежи узнали, что такое рок-н-рол и вообще русский рок во всем своем подвальном великолепии. Английское слово «undergraund» было тогда особенно популярным. Народ слушал, слушал и слушал, наслаждаясь живым словом и иллюзией перемен. Музыканты, в свою очередь, интенсивно сочиняли и пели, выпуская все новые альбомы, радуясь возможности выступить, наконец, на большой сцене. Процесс шел взаимоприятный, и мало кого из публики волновало тогда, что другая, менее многочисленная, категория населения одной шестой части суши изучала в это время совсем другие слова, тоже, кстати, англоязычного происхождения: «приватизация», «маркетинг», «экспорт», «импорт» и многие другие, с целями гораздо более конкретными, чем исправление и возрождение всего человечества. Но об этом сейчас нет уже совсем никакого смысла рассуждать и, тем более, сожалеть.
Тот день был особенно удачливым, впрочем, в цепочке не менее счастливых дней предыдущих. В тот день я познакомился с Никитой и пребывал в полном восторге от обаяния его личности.
Никита учился на соседнем факультете, более прикладном, что-то связанное с бухгалтерским учетом. Он был совсем уж маленького роста, скорее некрасив, но обладал поистине уникальной силой характера и общего обаяния. Вокруг него всегда была толпа почитателей и поклонников, внешне казавшихся более сильными и привлекательными, парней, которые при первом же соприкосновении с его личностью, молниеносно превращались в послушных и безропотных тюленей, которыми Никита вертел, как хотел. И это ему нравилось. Власть над людьми, пожалуй, это было единственным, что доставляло ему такое острое удовольствие, которое он не мог сравнить ни с чем другим.
Но в тот день, познакомившись со мной, он, видимо, понял, что просто подчинить себе такого человека будет заурядным делом, небольшим удовольствием. А вот сделав меня своим другом, своей неподражаемой тенью, он станет обладателем гораздо больших возможностей, чем теперь. Вроде бы чем-то на него похожий, я обладал тем, о чем Никита мечтал всю свою сознательную жизнь – привлекательной для женщин внешностью и поэтически-романтическим обаянием. С такими данными вкупе с практичностью и силой характера самого Никиты, можно было перевернуть весь белый свет с ног на уши. Ни на что меньшее Никита изначально согласен не был.
Так встретились двое друзей. И эта встреча была божественно необходима, хотя бы для того, чтобы жизнь менее изобретательных и удачливых однокурсников и однокурсниц стала немного ярче и веселей. По части «разукрашивания» жизни во все возможные цвета радуги, оба мы были великие мастера!
С этого самого «разукрашивания», начинался каждый новый божий день. Так как учеба донимала не слишком (при наших-то общих способностях!), то целый день можно было посвятить тому, чтобы придумать, что делать вечером. И тут нужна была гениальность! Это вам не сессию сдавать! Хотя сессии, надо признать, тоже иногда требовали некоторой изобретательности. Но ответы на три главных вопроса: где? с кем? и на что?, которые ставил нам очередной день студенческой жизни, не приснились бы в самом сказочном сне ни одному преподавателю. Столько в них было вложено души, таланта, недюжинного интеллекта и неподдельного интереса к предмету!
Первым в списке всегда был вопрос: «где?». Комнаты в общежитии постоянно бывали заняты более трудолюбивыми соседями. Им, видите ли, учиться нужно! Библиотеки им мало! Девчонки тоже не всегда приглашали. Ложная скромность и страх, что потом от нас не избавишься. Зря они боялись, надо сказать. Ребята мы были ненавязчивые. Но, как правило, девочки сами предпочитали быть приглашенными куда-нибудь. Но куда? Местные и те, которые снимали квартиры в городе, тоже не всегда желали быть образцом гостеприимства. Частная собственность, даже если она временная, накладывает таки свой отпечаток.
Вообщем, если удавалось решить первый вопрос и вписаться куда-то на вечер, мы были несказанно счастливы, но тут же возникал вопрос номер два: «С кем же разделить это самое счастье?» И вы очень ошибаетесь, если считаете этот вопрос праздным, а проблему надуманной. От правильного ответа на него при нашем состоянии финансов зависело, во-первых, решение третьей главной задачи: «на что?», а также весь общий смысл мероприятия, продолжение банкета и все радости бытия. Что и говорить, «кадры решают все»!
Каждое утро мы, занимаясь собственным имиджем, вспоминали добрым словом незабвенного Венечку Ерофеева с его потрясающе гениальной фразой: «Не знаю, каким мне быть: вкрадчиво нежным или пленительно грубым…». От правильного выбора тактики зависел успех стратегии. Все было, ох как непросто! Но мы были молоды, и даже, кажется, счастливы.
Что-то я слишком развеселился, предавшись воспоминаниям! И даже дождь не кажется таким уж мокрым. В конце концов, какие проблемы, пойду сдам бутылки. Достукался, конечно, но что поделаешь? А там и жизнь, глядишь, наладится на какой-то, пусть даже самый короткий срок.

ххх

В этот момент зазвонил телефон. И это был Она. Я понял это еще до того как поднял трубку. Понял потому, что ждал ее звонка все это время, сам до конца не осознавая серьезности ситуации. А уж голос ее я узнал бы из миллиона других голосов. Еле-еле скрывая рвущуюся наружу радость, я произнес строго:
- Я слушаю.
- Привет! Как ты? Живой?
- Да уж, куда я денусь.
- Мало ли, с тобой все может случиться.
- Зачем ты звонишь? Я же тебя просил…
- Ой, только не начинай, пожалуйста, свою старую песню, о том, что мне нужен кто-то другой, гораздо лучше тебя. Если ты не рад меня слышать, так и скажи. Все остальное решать буду я!
- Ого, какая решительность! Ты изменилась!
- Пришлось! Так ты рад или нет?
- Рад, рад, я же не могу тебе врать.
- Ну, вот и слава Богу! Хоть врать еще не научился! Так я приезжаю?
- Когда? Сейчас? – почти испугался я. – Я грязный, небритый и с похмелья. К тому же вокруг свинарник! Нет, так нельзя. Я не могу показаться тебе в таком виде. Это все испортит!
- Ну, так взбадривайся быстрее! Пока я доеду (она жила в соседнем городке), пока зайду что-нибудь купить, у тебя же шаром покати, наверное, можешь сотворить из себя нечто приличное, а заодно и из своей квартиры. Много ли нам нужно… Когда-то нам хватало древнего магнитофона «Весна» с заезженной кассетой Гребенщикова, чтобы чувствовать себя исключительными существами, живущими в раю.
- Твоя решительность обезоруживает, как асфальтовый каток!
- А то ты в первый раз с ней сталкиваешься!
- С такой в первый!
- Ты просто давно меня не видел и не слышал.
- Как твой миллионер, кстати? – не удержался я от колкости.
- Вот уж некстати, так некстати. Ничего хорошего. Миллионерит. Приеду – расскажу.
И она положила трубку.
Вот так всегда у нее все просто: взбадривайся, умывайся…Как будто в этом все дело! Ей абсолютно наплевать на то, что только от звука ее голоса у меня отнимаются ноги, что при виде волны ее черных длинных волос, так похожих на мои когда-то, я теряю остатки разума. Я, конечно, стараюсь, чтобы это не бросалось в глаза, но, думаю, у меня плохо получается. Она все знает обо мне, даже больше, чем я сам о себе. Знает и пользуется этим! Все женщины – ведьмы. К тому же она моложе меня почти на 10 лет и во всех отношениях успешнее. И, кажется, еще и умнее. Зачитывается Борхесом и Маркесом, в то время, как я дальше Венечки Ерофеева не продвинулся. Я все время боюсь причинить ей боль, разрушить ее жизнь, быть обузой. Вообщем страдаю всеми комплексами стареющего неудачника. Мило, ничего не скажешь! Высокие отношения! Но сказать ей: «Не приезжай!» я не могу. Мой язык не повернется таким образом. Руки дрожат, сердце выскакивает! Что-то я разволновался, как подросток перед первым свиданием. Надо хоть что-то убрать…Было бы не плохо побриться…

Ххх

Она влетела в мое убогое жилище, как яркий и праздничный вихрь! Как всегда, юная, красивая и с виду без всяких проблем!
- Боже, я совсем забыла, как ты безнадежен и как я тебя люблю! – она прижалась к нему на мгновение, и он забыл все свои занудные рассуждения в тот же миг.
- К сожалению, я тоже тебя люблю! Хотя и не должен!
- Должен – не должен! Какая ерунда! Откуда тебе знать кто и чего кому должен?
- Я знаю, - упрямо повторил я, впрочем без особой уверенности в голосе.
- Ладно-ладно, спорить не будем! Я сегодня добрая и в хорошем настроении к тому же!
- И по какому это поводу?
- Ты можешь смеяться, но, возможно, я приняла самое важное решение в своей жизни!
- Какое такое решение?
- Кстати, отчасти оно касается и тебя.
- Считай, что ты меня заинтриговала!
- Я очень на это надеюсь! Потому как я теперь, практически, свободная женщина и для того, чтобы выжить, должна быть, как минимум, интригующей, а, как максимум, великолепной.
- Что значит «свободная»? Что ты опять натворила?
- Ну вот! Ты, кажется, не рад. Но, собственно, я и не претендую…
- На что не претендуешь? Что-то я ничего не понимаю…
- На твою заботу и участие!
- На заботу и участие ты как раз можешь смело рассчитывать. Но, пожалуй, это единственное, что я могу тебе предложить сейчас.
- А любовь?
- И любовь…
- Ну, тогда все в порядке. Потому как больше я ни в чем не нуждаюсь! Я свободна, у меня есть кое-какие средства к существованию, и, кажется, я даже счастлива! Ты мне веришь?
- Верю. Ты что ушла от мужа что ли?
- Ну да. А разве по мне не видно? Ты только посмотри, как я отлично выгляжу!  Кстати, чего не скажешь о тебе… Чем ты то занимался все эти месяцы без меня?
- Я…- он наконец-то в первый раз улыбнулся. Как она любила эту улыбку! Собственно, из-за нее она сейчас здесь. – Я писал… Еще играл в рулетку… Пил… И ждал тебя…
- Ну, с остальными пунктами все понятно, а вот рулетка - это что-то новенькое! Ты, часом, не сошел с ума, Сереженька? И надеюсь, не в русскую рулетку?
- Нет… - ответил он не очень уверенно.- Кажется, не сошел. Просто я устроился на работу в местное казино. Работаю крупье, с пользой применяя собственные математические способности
- Так.. . Для начала неплохо. Возможно, это даже придаст тебе некоторую эксклюзивность. Посмотрим-посмотрим…
- Зачем мне эксклюзивность? Ты что меня продавать собралась?
- Ты попал почти в точку! Я собралась делать из тебя гения! Тебя устраивает такой вариант?
- Нет! Я против!
- Почему это? Тебя не интересуют деньги и слава? Уникальный субъект!
- Да нет! Против материальных благ я принципиальных возражений не имею. Не до такой степени все запущено. Но я против каких-либо деловых отношений между нами. Я люблю тебя. И наконец-то впервые могу сказать об этом открыто. До сегодняшнего дня меня уж очень смущало наличие у тебя мужа.
- Ну, допустим, не слишком ты и смущался…
- Ты, действительно, так считаешь? – я обнял ее и понял: Вот оно! Свершилось! Я обнимаю самую лучшую для меня женщину на свете и она теперь Моя. Совсем-совсем моя. Мне больше не нужно думать о том, к кому она уходит, когда мы расстаемся, и с кем рядом она спит по ночам, - я подумал это и тут же испугался собственных мыслей. - Она же ничего мне не обещала. Сейчас пощебечет и убежит в неизвестном направлении. Раньше я хоть знал, что ей приходится возвращаться к мужу. И что спит она рядом с мужем. А теперь? Где я ее буду искать? Господи! Какая мука с этой женщиной! Но я ее люблю…И она даже что-то там собирается из меня делать… Это вселяет надежду. Может, не убежит слишком быстро.
Тем временем она лихо выскользнула из моих объятий и очутилась на кухне. Когда я зашел следом, она уже шуршала пакетами, организовывая то ли поздний завтрак, то ли ранний обед.
- Ты решила сегодня быть хозяйственной? А ведь имеешь полное право расслабиться. Ты теперь независима. И на кухне, тем более на моей, суетиться совсем не обязана. Бог с ним, с этим завтраком.
Слишком долго ее уговаривать не пришлось. Кухня никогда не была ее любимым местом в квартире, тем паче в моей квартире. Через несколько минут мы уже целовались, забыв про несчастный неприготовленный завтрак. И пусть весь мир подождет, как говорится в известном рекламном слогане. Что будет завтра неизвестно, гений из меня получится едва ли, да и из нее пиарщик сомнительный. А это время у нас уже никто не отнимет. Мы снова вместе и больше нам на свете не нужен никто.






ххх

Через несколько дней, которые пролетели совсем незаметно, нас осенила редкая по своей неординарности мысль: либо придется налаживать контакты с окружающим миром, либо мы умрем от голода. В связи с чем я, проявляя чудеса общительности и любви к ближнему, предложил навестить моего друга студенческих лет Никиту, который проживал ныне в соседнем городке. Конечно, можно было просто сходить в магазин и снова вернуться в свою берлогу. Но это было бы уж слишком тупо. А так в магазин мы, конечно, зашли, но, погрузив все купленное в машину и проехав несколько десятков километров, ввалились нежданно-негаданно в чужую квартиру, а, соответственно, и в чужую жизнь. Вроде как так прикольнее, чем просто поужинать или пообедать, или даже позавтракать (в зависимости от времени суток) вдвоем. Хотя, честно говоря, одиночество вдвоем с ней мне еще не надоело. Просто я боялся, что оно быстро наскучит ей, и оригинальничал вовсю.
Правда, «ввалиться» нам удалось не сразу. Дверь открыла жена Никиты, маленькая худенькая Леночка, которую я помнил еще со студенческих времен, и вид у нее был такой, что, как говорится, в гроб кладут краше…
В отличие от многих претенденток на сердце моего друга, Леночке удалось таки сохранить его любовь на долгие времена. Не знаю уж была ли она лучше или хуже других его многочисленных пассий, но их отношения как-то закрепились и сейчас, мне кажется, что они очень подходят друг другу. Единственное «но» - это то, что детей им пока бог не послал. Но они были настолько самодостаточны, как пара, что об этом как-то не задумывалось. Оба делали карьеру, жили интересами друг друга.
- Леночка, что-то случилось? Почему у тебя такой вид? Я понимаю, что мы без приглашения, но не до такой же степени это может расстроить, - выпалил я первое, что пришло в голову.
Она ничего не ответила, а только заплакала, что было странно само по себе. Зная ее обычную уравновешенность и самоуверенность, я начал подозревать что-то совсем уж не доброе.
- Лена! Ответь, наконец! И, может быть, ты нас все-таки впустишь в квартиру. Я вроде не совсем уж чужой для вашей семьи человек. Ты меня знаешь не первый год. Или мы так уж не вовремя? Тогда мы лучше пойдем.
- Нет-нет, проходите, конечно, - сквозь слезы проговорила она, что несколько успокоило меня на предмет ее вменяемости, - вы очень вовремя, потому что я очень боюсь… Только Никиты нет!
И она зарыдала еще больше.
- Как нет? Он что на работе или в командировке? Что случилось вообще?
- Он исчез, - сказала она так тихо и просто, что мороз пошел по коже.
- Что значит исчез? Он тебя бросил?
- Нет, он совсем исчез, - здесь она уже не выдержала и зарыдала.
- Лена! Что за чушь ты несешь? Что значит совсем? Кстати, познакомься. Это Наташа. Моя Наташа. Хотя я и боюсь еще так говорить. С ней нельзя быть ни в чем уверенным. Я давно люблю ее, но вы, кажется, незнакомы, - я выпалил все это на одном дыхании, как домашнюю заготовку, видимо, пытаясь разрядить накалившуюся обстановочку.
В ответ Лена зарыдала еще сильней, правда, сквозь слезы, произнеся дежурное «очень приятно».
Тут не выдержала Наташа. Она подошла к Лене, обняла ее за плечи и принялась утешать. Леночка не сопротивлялась и только рыдала, почти беззвучно. Через какое-то время, сквозь слезы, начали возникать какие-то слова.
То, что мы услышали, не укладывалось ни в какие рамки человеческого понимания. Из ее сбивчивого рассказа следовало, что два дня назад Никита исчез из собственной машины в центре города среди бела дня. Вроде бы он остановился у магазина канцтоваров, кажется, кто-то его там заметил, во всяком случае, именно там обнаружили машину и все! Больше его не видел никто! Вот так все просто и вместе с тем ужасно.
- И что мы теперь будем делать? – ляпнул я не совсем кстати, но смутно сознавая, что моему беззаботному счастью пришел конец, и мне волей-неволей придется ввязаться в это странное дело. Эгоистичный, как все влюбленные, я даже не додумался позвонить, прежде чем ехать. Движимый одним бессознательным желанием похвастаться перед Никитой своей Наташей, своим новым неодиноким статусом, я просто забыл о том, что Земля продолжает вертеться и в мире что-то происходит, причем далеко не всегда что-то хорошее. Вообщем, я был ошарашен, озадачен и плохо соображал. Но тут, как говорится, вступили скрипки. А точнее очнулась моя Наталья.
- Леночка! Давай по существу! Надо же что-то делать! Человек ведь пропал! Причем, как я понимаю из вашего с Сергеем к нему отношения, человек хороший! Самый дорогой для тебя человек! Ты в милицию обращалась? Знакомых обзванивала? Может, это как-то связано с его работой? Чем он занимался? Какие у вас в последнее время были отношения? – начала сыпать она вопросами. Юрист все-таки, хоть и начинающий.
От ее напора Леночка немножко взбодрилась и, пусть и сбивчиво, но послушно начала что-то отвечать, обретая свою обычную уверенность.
- Заявление в милицию примут только по истечении трех суток, а пока только издеваются, говорят, что муж просто загулял! Знакомых обзвонила всех, кого могла. Никто ничего не знает, только сочувствуют, уж не знаю, насколько искренне. Что касается работы, ничего сказать не могу. В последнее время он работал главным бухгалтером завода по производству лекарственных препаратов. До этого тоже главным бухгалтером в различных коммерческих структурах, в основном, в крупных. Ты же знаешь, Сережа, какие у него амбиции. Главный бухгалтер – это, конечно, не Генеральный директор СССР, как он шутил когда-то, но все-таки…А отношения у нас с ним хорошие, правда, хорошие. Совсем без стычек, конечно, не обходится, я тоже не подарочек, но я стараюсь уступать, по-возможности, а он в душе очень добрый, просто покомандовать любит, - и она снова заплакала.
Именно в этот момент я понял, что надо действовать. В одно мгновение перед глазами промелькнула вся жизнь, и я вдруг отчетливо понял, что Никита – мой единственный друг, что ничего более честного, надежного и понятного, чем эта дружба, в моей жизни и не было. И если уж бог послал меня сюда в такой момент, значит, он ждет от меня поступка. Иначе я потеряю все, в том числе и Наташу, еще одно светлое пятно в моей бестолковой жизни, еще один подарок судьбы. Но подарки судьбы, как известно, нужно отрабатывать, а то они имеют плохое свойство исчезать самым неожиданным образом. Кстати об исчезновении…Но так как поступков, во всяком случае, достойных, я не совершал уже давно, очень давно, то даже такие мысли сами по себе были для меня непривычны и пугающи. Но я решил напрячься и проявить характер, вернее то, что от него еще осталось.
Следующий мой шаг был по-мужски решительным. Поставленным голосом я отдал распоряжение всем оставаться на местах, перепоручил плачущую Леночку заботам своей любимой женщины, и уверенной походкой направился к дверям. В ответ на их вопросительные взгляды сказал только: «Попробую во всем разобраться!», с этими словами и закрыл за собой входную дверь, оставив девушек в недоумении и смутных надеждах.
Что делать дальше, я не знал абсолютно, в городе, где проживал мой друг, ориентировался довольно туманно, но решил довериться своей интуиции. И эта самая интуиция подсказывала мне в данный момент поднять общественность. Вспомнить кого-нибудь из старых общих знакомых, занимающих ныне какие-нибудь ответственные посты в области, сходить на завод, где работал Никита, поплакаться в милиции, в конце концов, поднять на уши местную прессу. Больше ничего ценного пока в голову не приходило. И я решил действовать по вышеозначенному плану, в порядке поступления предложений от моей уже неоднократно хваленой интуиции.

Ххх

Честно говоря, с самого начала меня мучила одна мысль, что Никиты больше нет среди живых. Думать об этом было ужасно, почти невыносимо, но как-то думалось само собой. В тоже время внутри теплилась слабая надежда, и тихий голос возражал: да нет, не может этого быть! Он же все-таки не криминальный авторитет какой-нибудь, он вообще бизнесом не занимался. Ну, бухгалтер, ну, главный – это, конечно, проблемная профессия, но за это же не убивают. Хотя… в наше беспокойное время убить могут за все, что угодно. Нет, все-таки надо думать о хорошем. Возможно, он вляпался в какую-то историю и не хочет втягивать в это жену или его похитили, или, действительно, просто загулял. Последнее как-то не слишком вязалось с обстоятельствами происшествия и его образом жизни, но все-таки совсем сбрасывать со счетов эту версию не стоило.
 Несмотря на весь трагизм ситуации, мне невольно стало смешно от собственных мыслей. Я уже рассуждаю, как заправский частный детектив: версии, обстоятельства происшествия…Что значит всеобщая подкованность бывшего советского народа в детективной литературе. Хотя я и читаю, в основном, поэзию и прозу серебряного века. Саша Черный, Блок, Есенин, Зощенко, я их на самом деле люблю. Но, нет-нет, да и просочится какая-нибудь книжоночка в яркой такой обложечке. И если уж попалась она на глаза, то попал: пока не дочитаешь до конца успокоиться невозможно. Ругаешь себя за то, что читаешь такую чушь, а все равно читаешь. Так что «словей» я нахватался. Если бы еще практический опыт расследования преступлений так легко передавался. А то вот впервые в жизни столкнулся с чем-то совсем нешуточным и искренне не знаю, что делать. Перед девушками я, конечно, нарисовался, а что дальше…убей меня бог, если я знаю ответ на этот вопрос.
Тут меня осенило. Один однокурсник Никиты работает в областной государственной службе охраны, другая в областной налоговой инспекции. Надо найти хотя бы их. Наверняка у них, в свою очередь, есть какие-то связи. Я не знал, как надо действовать в подобных ситуациях, но был уверен наверняка, что надо поднять шум вокруг этого дела, чтобы показать, что потерявшийся человек не безразличен миру, может это остановит тех, кто хочет причинить ему зло.
Телефонов однокурсников у меня, конечно же, не было. Поэтому пришлось применить личное обаяние. Я нашел местную налоговую, очаровал тетенек и они благополучно поделились со мной телефонами областного начальства, а заодно и службы охраны телефончиком разжился. Вообщем вышел я на своих знакомых, изложил им вкратце ситуацию, Никиту на курсе уважали, обещали сделать все, что можно, а главное, расшевелить местные правоохранительные органы.
Затем я направился на завод. Там на меня смотрели с подозрением, долго не хотели пускать, потом пустили, разводили руками, даже сочувствовали. Вообщем продемонстрировали полный джентльменский набор того, как надо себя вести в подобной ситуации, но при этом помочь желания не высказали. На мой вопрос заместителю генерального (к первому руководителю меня не пустили) о том, как часто у них вот так вот пропадают ведущие сотрудники, было отвечено, что такое у них впервые, и потому определенной линии поведения в подобной ситуации руководство еще не выработало.
- Было бы странно, если бы вы ее выработали, эту самую линию поведения, - только и подумал я про себя.
После всего мне вежливо дали понять, что пора откланиваться, что меры они обязательно примут, но передо мной отчитываться, не намерены. С чем, собственно, я и удалился.
Честно говоря, напускная вежливость вместо откровенного хамства показалась мне несколько подозрительной, что-то они все-таки знали или догадывались, но зацепиться было не за что, и мне пришлось эту линию расследования пока отложить.
Следующим пунктом моего плана была милиция. Зашел, конечно. Ответили, что в курсе событий, жена уже приходила, но заявления принять пока не могут по формальным причинам. Как только получат заявление, начнут искать, никаких версий произошедшего не имеют. Вообщем, обстановочка унылая, лица скучные, физиономии до героев сериала «Улицы разбитых фонарей» явно не дотягивают. Надежды мне все это в целом не внушило.
Остались только журналисты. Нашел редакцию местной районной газеты. Раньше то она называлась, скорее всего, «Свет коммунизма» или «Зори Ильича». Сейчас название сменили, но ремонт в редакции не делался похоже с тех самых золотых времен, поэтому лампочки Ильича светились тут и там без всяких дополнительных украшений. Дешево и сердито. Но лица некоторых местных журналистов внушали оптимизм. Молодые и ищущие. Они сразу ухватились за мою историю, потому как сенсациями окружающая действительность, похоже, их не баловала. Расспросили подробно, обещали возбудить общественность, что же это такое, когда среди бела дня такие уважаемые в городе люди пропадают. И куда только смотрит милиция?
Что делать дальше я положительно не знал. Если бы все произошло хотя бы в моем родном городе, я бы обратился к местному криминалу. Кое-какие знакомства у меня были. В последнее время я не нашел лучшего применения своим математическим способностям, чем работа крупье в местном казино. Соответственно там и обзавелся определенными связями. Эти ребята меня уважали за честную игру и за то, что к моим рукам никогда ничего не прилипало. Я всегда работал так, как будто деньги мне не нужны в принципе. Лучше голодать, чем взять чужое. Я просто не мог переступить через свои принципы, но это почему-то внушало им бешеное уважение, и с барского плеча мне кое-когда перепадала какая-то копеечка. Если давали на чай, я не отказывался. Излишняя гордыня в моем положении – просто откровенная глупость. За эту же самую честность плюс умение считать без ошибок меня и казино терпело, несмотря на мои периодические запои и довольно преклонный для этой профессии возраст. Периодические отлучки прощали и по первой просьбе брали обратно. С кадрами, тем более обладающими какими-никакими моральными принципами, в нашем городе была напряженка.
Можно, конечно, попробовать обратиться к кому-то из моих знакомцев. Может, их влияние и на соседние города распространяется. Надо будет подумать. Возможно, это единственный реальный путь. Господи, Никита, как же тебя угораздило? Где же мне тебя искать? Больше всего я боялся, чтобы не было поздно. Возможно, его убивают прямо сейчас, а я ничего не могу сделать! Эта мысль была для меня невыносима!
Но пришлось возвращаться к девчонкам. Едва ли сегодня я смогу сделать что-то еще, болтаясь по пыльному душному городу. Дома, быть может, накормят чем-то, и я смогу спокойно подумать о том, что делать дальше.

Ххх

Оказалось, что девочки в мое отсутствие тоже зря времени не теряли. Они познакомились, даже, можно сказать, подружились и развернули бурную деятельность. Обязанности распределили в соответствии с желаниями и способностями. Леночка, в отличие от моей жизнерадостной возлюбленной, была великая кулинарка, в чем я смог убедиться незамедлительно. И как выяснилось, она могла отлично готовить в любом, даже самом истерическом состоянии, в каком пребывала сейчас. Это ее даже отвлекало и успокаивало. Просто находка для частного сыщика на общественных началах, коим я сам себя возомнил сегодня. Кстати, теперь я, наконец, окончательно понял, почему Никита выбрал именно ее.
Моя же Наташа проявила недюжинные способности специалиста по связям с общественностью. Может, ей переквалифицироваться? – подумал я машинально, - потому как скучная профессия юриста явно не для нее. Хотя юридическое образование в любом случае не повредит.
Вот кому на самом деле удалось поднять на уши весь сонный провинциальный городок, пользуясь только одним телефонным справочником и некоторыми финансовыми обещаниями. Ее деятельность распространилась на местную прессу, телевидение, социальные службы, МЧС, милицию и кажется даже на «Скорую помощь» и «Пожарную охрану». Только ленивый и к тому же глухой и слепой местный житель не узнает сегодня об исчезновении главного бухгалтера завода лекарственных препаратов. Вот это размах! Меня невольно уколола ревность к ее успеху. Но раз уж я связал себя с этой женщиной, думаю, теперь это чувство будет моим нормальным состоянием. Что делать? Придется все время доказывать, что и мы не лыком шиты.
Чтобы как-то самоутвердиться, мне оставался только один путь – в мир криминала. Не думаю, что она успела обзавестись там какими-то связями, юрист то она хозяйственный, а не уголовный. А без связей туда дороги нет.
Собрав всю свою решительность, я позвонил одному своему знакомому, завсегдатаю нашего казино. Я не трус, конечно, но всегда предпочитал не связываться с темными и загадочными личностями. Но Никита пропал, и надо было что-то делать. Ничего умнее мне в голову не пришло.
- Артур, привет! Это Сергей, крупье из казино. Припоминаешь? Ты можешь сейчас говорить?
- О, Сереженька, привет! Конечно же, я тебя помню. Ты – самый честный человек из всех, кого я знаю. Как я могу тебя забыть? У тебя какие-то проблемы? Иначе ты вряд ли стал бы звонить. Говори, я слушаю.
- Да уж, Артурчик! Ты проницателен!
- Это опыт, Сережа, всего лишь жизненный опыт. Так что за проблемы? Всех раскидаю, но тебе помогу.
Положительный настрой абонента на другом конце провода внушил мне смелости и оптимизма, и я ничего не утаивая, рассказал все, что знал, об исчезновении Никиты. В конце я спросил:
- Артур, скажи, твоя информированность на всю область распространяется или только внутри города? Как ты думаешь, ты сможешь что-нибудь узнать?
- В другом городе, конечно, сложнее. Везде свои местные боссы. Но если твой случай как-то связан с нашей сферой бизнеса, я тебе помогу. Возможно, ведь, что эта история – просто несчастный случай или действовал кто-то совсем левый. Хотя чутье мне подсказывает… Вообщем, я постараюсь. Дружба – это святое. Друг моего друга – мой друг.
- Спасибо, Артур! Я буду благодарен за любую информацию. Жду звонка.
- Позвоню обязательно!
И я услышал короткие гудки. Осталось только ждать. И я направился на кухню к девочкам. Все-таки я на сегодняшний день являюсь осчастливленным возлюбленным одной из них. Что-то я начал забывать об этом в суете мирской. Хотя, конечно, случай, не спорю, экстраординарный. Придется пожертвовать своим счастьем. Ну, Никита! Когда я тебя найду, я тебя заставлю отработать! Случайно возникшее в голове оптимистичное «когда» внушило мне новую надежду, и я вошел, почти улыбаясь.
Но улыбка мгновенно стерлась с моего лица, когда я увидел сцену на кухне. В идеальном порядке, среди ароматных кухонных запахов, плакала хозяйка дома, положив голову на стол. А рядом сидела моя любимая и утешала ее, чем могла. Пока Леночка была занята какой-то работой, она еще держалась, но как только возникла свободная минута, весь ее запас прочности сразу же истощился. Она слабо верила в наши способности к поисковой работе, еще меньше в свои, а больше надеяться было пока не на кого. К тому же по телевизору каждый день вот уже много лет с заслуживающей уважения регулярностью сообщали об убийствах, похищениях, исчезновениях и прочих несчастьях, и почему-то ни разу, ни разу о раскрытии хотя бы одного из этих преступлений. Тут у кого хочешь оптимизм иссякнет…
Надо было как-то спасать ситуацию, как-то отвлечь Леночку от грустных мыслей. И я, молча налив девушкам вина, сел и принялся травить байки из нашего общего с Никитой прошлого. Многие события Лене были знакомы по рассказам Никиты, в каких-то она участвовала вместе с нами. Поэтому она постепенно развеселилась и тоже начала вспоминать. Наташа же слушала наши истории, затаив дыхание и почти что открыв рот. Она принадлежала уже к совсем другому поколению. Жизнь так стремительно менялась за последние двадцать лет, что ее студенческие годы были уже совсем не похожи на наши. Ей было на самом деле интересно. Хотя, подозреваю, что порой она не верила до конца тому, что я рассказываю, думая, что я преувеличиваю и сочиняю какую-то романтическую сказку. Что поделаешь…Следом за нами выросло более прагматичное поколение. Они даже поверить не могут, в то, что можно быть такими фантастическими идиотами и тупыми безсеребренниками. Но мы то вот они! Мы существуем! Мы еще не вымерли как мамонты. Хотя кое-кто очень старается в этом направлении. Но мы оказались более живучи, чем это могло показаться на первый поверхностный взгляд.
«А помнишь?» захватило нас целиком, и таким образом мы провели остаток дня.
- А помнишь, Лен, как мы ели длинные и совсем не тонкие советские макароны, потому как больше в тот период в магазинах ничего не было, да и за макаронами надо было стоять в очередь? Правда, была еще морская капуста в банках, но это было нечто совсем уж неудобоваримое.
- Да уж, помню. Макароны были ужасные, но зато ритуал их поедания мог сравниться только с церемониями королевского двора. Стол застилался зеленым сукном, раскладывались зеленые салфетки, рюмки (портвейн, Слава Богу, дефицитом не был, хотя продавался только в определенные часы) и приборы: вилки и маникюрные ножницы возле каждой тарелки. Наташ, ты не представляешь, как удобно есть макароны при помощи маникюрных ножниц!
- И как они вкусны, когда больше есть нечего. Абсолютно! – подхватил я.
- А помнишь, как ты, Сережа, до посинения спорил со свидетелями Иеговы, поддавшись на уговоры и посетив их сборище. Мы тогда еще не знали, что это известная религиозная организация, что в демагогии они подкованы отлично, и доказывали им что-то о дереве познания добра и зла, злясь, что они не хотят ничего слушать.
- А помнишь, как мы садились на первую попавшуюся ночную электричку и утверждали, что она направляется прямиком в Рай.
- А разговоры под Гребенщикова до утра… А танцы под «Бригаду С»… Твоего Сережу тогда мы называли Бродягой, - обратилась она к Наташе, - так как он имел привычку куда-нибудь уезжать без предупреждения, а потом неожиданно возвращаться. Снусмумрик вообщем, местного значения. Но это всегда было поводом для праздничка. «Праздничек» - вообще было нашим любимым словом. Организовать его ничего не стоило. И поводом могло послужить все, что угодно. И уж, во всяком случае, 13 и 17 число каждого месяца непременно. У Гарика Сукачева была песня «Бродяга» и еще «Человек в шляпе». Первую мы посвящали Сереже, а вторую Никите, - она уже собралась было заплакать, но я быстро ее перебил:
- А помнишь, как я читал Есенина, лежа или сидя в темноте на полу, закрыв глаза. А вы слушали, и всегда говорили, что создается полная иллюзия чревовещания.
- Конечно, помню, - тут же откликнулась Леночка. Почитай что-нибудь, пожалуйста, ради меня и ради Никиты.
- Боюсь, я забывать стал стихи, но тебе отказать не могу, - с этими словами я сел на пол, девочки выключили свет, и мой язык сам собой заговорил. Теперь уже у меня создалась иллюзия чревовещания, потому как в голове было пусто, а слова, тем не менее, произносились:
Голубая кофта. Синие глаза.
Никакой я правды милой не сказал.

Милая спросила: «Крутит ли метель?
Затопить бы печку, постелить постель».

Я ответил милой: «Нынче с высоты
Кто-то осыпает белые цветы.

Затопи ты печку, постели постель,
У меня на сердце без тебя метель».

Когда включили свет, я понял, что снова, вот уже в который раз в своей жизни, правда, в данном случае почти неосознанно, использовал любимого поэта в корыстных целях. Наташа смотрела на меня во все глаза, и в этих глазах я читал сказку о неподдельном чувстве. Эта сказка звучала музыкой для моей израненной души. Но в данном конкретном случае я не хотел делить победу ни с Есениным, ни с кем другим. Именно по этой причине намеренно не читал ей до сих пор стихов. Но Леночке я отказать не мог, тем более, сейчас. И раз уж так получилось, что снова получил аванс, благодаря любимому поэту, то придется этот аванс отработать сполна. Я обязательно докажу ей, что меня есть за что любить и безо всяких стихов. Я сделаю что-нибудь значительное, благодаря которому она будет смотреть на меня так же как сейчас, но только этот взгляд будет целиком и полностью принадлежать мне, а не моему великому тезке. Я найду Никиту, наконец! И тогда они обе будут смотреть на меня такими глазами.
Так-так, кажется, я разошелся. Пора тормозить. Никиту я найду, чего бы это мне не стоило, но совсем не для того, чтобы девочки смотрели на меня с обожанием. Просто он мой друг. Мой единственный друг. Завтра я продолжу поиски. А сегодня пора спать и нагло пользоваться проявлениями чувств, которые возбудили в душе моей любимой великие стихи лучшего из поэтов в моем исполнении. Черт возьми, в моем же все-таки исполнении! Значит, имею право!

Ххх

На следующее утро я встал пораньше. Наташа еще спала, и Леночка, кажется, тоже. Во всяком случае, из ее спальни не доносилось ни звука. Я пил кофе в одиночестве и всерьез размышлял о том, что же делать дальше. Я положительно не знал. Как всегда меня спас от пустопорожних размышлений телефонный звонок.
- Неужели Артурчик так рано нарисовался, - тут же промелькнуло у меня в голове.
- Да нет, не может быть, - тут же ответил я сам себе.
Но таки да! Это был именно он.
- Привет, Сережа! Звоню так рано, чтобы не дать тебе наделать глупостей. Зная твою наивность, решил предупредить возможные последствия твоих необдуманных действий.
- Спасибо, конечно. Но неужели ты уже успел что-то узнать. Не тяни, говори скорее.
- Вот видишь! Я был прав. Тебе не терпится наломать дров. А не стоит, не стоит…
- Ну что ты заладил: не стоит, да не стоит, - закричал я почти в раздражении. А что стоит то? Что мне делать?
- Тихо-тихо, не шуми! Кое-что я узнал о твоем друге. Но это кое-что мне совсем не нравится. Уж больно ребята серьезные.
- Где он? Что с ним? Он жив? – засыпал я собеседника вопросами.
- Скорее всего, жив. Но дальнейшие намерения в отношении его никому не известны. Короче, это не телефонный разговор. Ничего не предпринимай до моего приезда. Приеду – позвоню и встретимся. Тогда решим, что делать дальше. Кстати, оставь на всякий случай телефон квартиры, где ты обитаешься. Мало ли что с мобильной связью.
- Хорошо. Только, пожалуйста, побыстрее. Мы должны успеть ему помочь. И, пожалуйста, если будешь звонить домой, ничего не говори девочкам, снявшим трубку. Можешь только меня пригласить к телефону. Не более.
- Так ты там еще и с девочками! Неплохо ж ты устроился!
- Это моя девушка и еще жена Никиты. Пожалуйста, не волнуй их зря.
- Хорошо-хорошо, я понял.
И он отключился.
Я не знал, что делать. Спокойно сидеть на месте я не мог. Не могу сказать, что звонок Артура меня успокоил, но все-таки внушил какую-ту надежду. Мне нужно было куда-то идти, двигаться, к тому же желательно было уйти из дома до того, как проснутся девочки, чтобы не отвечать на возможные вопросы. Врать я не умею, и по мне будет заметно, что я что-то узнал. Хотя по существу мне еще сказать нечего.
Я выскочил на улицу и пошел, практически, бегом, ничего вокруг не видя, а зря. Если бы я напрягся и посмотрел по сторонам, то наверняка бы заметил невзрачную шестерку с тонированными стеклами, которая следовала за мной по пятам. На улицах было пустынно в такой ранний час, и, думаю, что ребята в машине просто ждали удобного момента, чтобы перегородить мне дорогу. А я, как последний дурак, словно ослеп от своих переживаний.
Очнулся я только тогда, когда мне окликнули:
- Куда спешишь, парень? Остановись! Поговорить надо!
Я оглянулся. Увидел машину, которая показалась мне странно знакомой. Видимо, боковым зрением я все-таки зафиксировал ее чуть раньше, но не придал этому значения.
Они выбирались из машины. Тот, что говорил, был высоким и нескладным и выглядел почти интеллектуалом по сравнению с двумя другими, которые больше напоминали отставных боксеров. Рассматривая их шрамы и поломанные носы, я потерял несколько секунд, которые можно было использовать, чтобы убежать. Теперь было поздно, и я решил попробовать быть дружелюбным. Но у ребят явно были иные намерения. Едва ли в их задачу входило просто потрепаться со мной на улице. Думаю, что приказ звучал гораздо конкретнее. В чем я не замедлил убедиться.
 Все трое выстроились передо мной поперек тротуара.
- Что ты здесь делаешь? – спросил умник. Так я обозвал его мысленно. Двое других молча жевали жвачку.
- Гуляю. Дышу свежим воздухом.
- Ребята, Вы слышите, он дышит свежим воздухом. Это у нас то, где химкомбинат соседствует с металлургическим заводом, а вокруг куча шахт. Да ты экстремал, парень!
Они приблизились. Когда я понял, что сейчас будут бить, решил начать первым. Нацелился на умника. Здесь я имел хоть какие-то шансы донести до него свои удары. Я показал ему дважды прямой левый, а затем провел хук справа – раньше, чем он успел поднять руки. Он упал. Это все, что я знал из области бокса. После этого за меня взялись двое других, и больше я ничего не помню. После удара чем-то тяжелым, в голове у меня зашумело, в глазах поплыли красные пятна, думаю, что я упал.

Ххх

Очнулся я совсем в другом месте. Судя по всему, на какой-то заброшенной свалке. Никаких звуков, никакого движения. Только немыслимая вонь вокруг. В голове упорно звучал Есенин:
Я теперь скромнее стал в желаньях.
Жизнь моя, иль ты приснилась мне!
Будто я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
В глазах, действительно, стояло что-то красное, какая-то пелена, может даже и розовый конь. А желаний не было никаких. Совсем. Я глубоко вздохнул. Вздох отозвался болью в ребрах. Меня вырвало. Стало чуть легче. Я попытался определить время. Не смог. Было пасмурно. Поискал телефон, карманы были пусты. Я встал на четвереньки, но понял, что это самое большее из того, что я могу сделать. Двигаться не было никакой возможности. К тому же сознание тоже куда уплывало. Кажется, я отключился снова.
Когда я очнулся в следующий раз, на горизонте в лучах заходящего солнца я заметил две приближающиеся фигуры: мужскую и женскую. Когда они подошли ближе, я хотел что-то сказать, угадав знакомые женские очертания, но из горла упорно вырывался только Есенин:
Вы помните,
Вы всё, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.

Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел —
Катиться дальше, вниз.

Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был, как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.

- Сереженька, милый, что с тобой? Ты живой? Слава Богу! – услышал я родной до боли голос, - Он бредит. Кажется, он без сознания. Есенин не в счет. Стихи записаны у него на подкорке. Сработало автоматически. Видимо, меня он все же узнал.
В этот момент я открыл глаза:
- Тебя я узнал. Только шевелиться не могу.
-Слава Богу! И не шевелись! Мы с Артуром тебе поможем. Донесем до машины.
Они подхватили меня под руки. В основном, Артур, конечно, надрывался, но и ей досталось, и потащили к машине. Ноги мои болтались, как плети. Так что помощи от меня было мало. Помню только, что мне было очень стыдно за свое беспомощное состояние. Метил в супергерои, а стал обузой. Ничего себе спаситель человечества. Вообщем, хотел, как лучше, а получилось, как всегда.

Ххх

Дома я довольно быстро начал приходить в себя. Кофе, чай витамины, куринный бульон и моя природная живучесть делали свое дело. Как наиболее опытный в таких делах, Артур ощупал меня и заключил, что вроде бы сломано несколько ребер, но их гипсовать не нужно, а остальное – только ушибы. Так как врача вызывать я наотрез отказался, то постановили, что мне нужен покой и хорошее питание. Ребра срастутся и так, а вот ушибленная голова – это дело серьезное. Могут быть последствия.
Как только мы остались с Артуром наедине, я тут же начал его расспрашивать о том, что происходило в мое отсутствие, и что он выяснил о Никите. – Я же тебе говорил, чтобы ты не спешил! – начал он на повышенных тонах. Потом, правда, взял себя в руки, решив, вероятно, что с больными так не разговаривают, и продолжал уже более спокойно:
- Зачем ты вышел из дома? Супермен несчастный! Твой друг встал поперек дороги таким людям, которые церемониться не будут. Я еще удивляюсь, как вы оба до сих пор живы. Не иначе как в рубашке родились или, что вероятнее, нынешние бизнесмены боятся общественного мнения. Все хотят выглядеть прилично. Времена то меняются. Но это не значит, что все можно. Если Вы оба не успокоитесь, Вас все-таки успокоят.
- Господи! Да что ж я сделал то такого! Я только хотел найти Никиту!
- Ты, возможно, и ничего, кроме того, что создал общественный резонанс, а вот твой Никита…
- А что Никита? Я его хорошо знаю! Он не может быть замешан ни в чем криминальном. Он любит быть первым или хотя бы главным, но это его единственный недостаток. Он точно не будет связываться ни с чем преступным.
- В том то и дело! Если уж он попал на такое место, заинтересованные люди рассчитывают на его поддержку. А он ее оказывать не желает! Да еще и начал грозить, что вынесет весь их бизнес на суд общественности. Тоже мне Дон Кихот!
- Да…Это на него похоже… Но где он? Он жив? Где его держат? И что за бизнес такой, что вокруг такая суета? Расскажи толком!
- Бизнес серьезный, Сереженька! Наркотики. Трамадол. Этим все сказано, я думаю, даже для такого профана, как ты. К тому же дело усложняется еще и скандалом вокруг отходов химического производства, которые, соседствуя с особо взрывоопасными отходами заброшенного военного завода, создают угрозу экологической катастрофы. Проблема уже вышла на национальный уровень. Новый виток шумихи вокруг создавшейся ситуации абсолютно невыгоден местным бизнесменам. Они еще хотят здесь немного поработать. Вот такие вот дела в общих чертах.
- Боже, какие красивые слова! Бизнес! Поработать! Тебе не кажется, что здесь более уместна другая терминология?
- Как ни назови, Сереженька! А факт остается фактом. Я умею ценить в людях порядочность и честность, и еще ты очень похож на моего любимого поэта. Только поэтому я постараюсь тебе помочь. Тебе и твоему другу, разумеется. Но я не пойду поперек местных воротил. Это невозможно. Постараюсь договориться с ними по-хорошему. У меня есть кое-какое влияние. Но только если ты пообещаешь мне, что вы оба уедете из этого города, желательно, подальше, и чтобы о вас тут больше никогда и никто не вспоминал. Я достаточно ясно излагаю? Я смогу забрать вас только под свою личную ответственность. Если вы нарушите обязательство – мне крышка. Да и вам тоже, честно говоря.
- Но куда ж мы поедем? Мы ж, в отличие от некоторых, не бизнесмены. У нас есть небольшие квартирки в наших городках. И все. Кто нас, где ждет? К тому же и у Никиты и у меня есть женщины, за которых мы несем ответственность.
- Ну, это как посмотреть! Кто за кого несет ответственность! Девушки у вас потрясающие. Тут вам повезло! Так и хочется сказать: дуракам везет! Ты уж не обижайся! Я думаю, девушки все поймут. И поедут с вами, куда угодно, лишь бы вы были живы. Если бы не Наташина активность, кстати, возможно, ты бы со мной сейчас не разговаривал, а так бы и помер где-нибудь на свалке. Как она меня активизировала, чтобы я тебя нашел, я даже и опомниться не успел. Что же касается жилья, я помогу. Тем более что я становлюсь в вашем деле лицом заинтересованным, раз уж с вами связался. Я никогда не делаю ничего наполовину. Такой уж у меня принцип, если хочешь. Не у одного тебя есть принципы.
- Ну что ж. Я думаю, что колебания здесь неуместны. Я обещаю, что мы сделаем все, как ты скажешь, если ты спасешь Никиту. Кстати, как вам удалось найти меня?
- О, это все Наташа! Как хорошо, что я додумался взять у тебя квартирный телефон. Твой мобильный сдох почти сразу, либо ты просто не в состоянии был его услышать. Я позвонил девочкам. Наташа настояла на нашей встрече. Она рассказала мне о том, что ты ушел из дома куда-то рано утром и еще о драке, которую видели жители соседних домов. Мы подумали, а вдруг жертвой стал ты. Так как тебя нигде не было, то ничего умнее, чем свалка, я предположить не смог. Я был уверен, что они не станут убивать тебя среди бела дня. А вот то, что избили и где-то бросили – вполне вероятно. Вообщем, мы вдвоем объездили все городские свалки и, наконец, нам повезло. Мужественная у тебя женщина. Ничего не скажешь. На каблуках бежала впереди меня, с маникюром в дерьме ковырялась, но тебя нашла. Она, кстати, первая тебя заметила. Женское чутье. Я бы на твоем месте ценил.
- Я и ценю, - машинально ответил я, думая о своем, - Как ты думаешь, Артур, может быть мы зря теряем время сейчас? Может, ты пойдешь вызволять Никиту, наконец? Леночка с ума сойдет, пока мы тут разговоры разговариваем.
- Не волнуйся, Сережа. Все под контролем. Раньше завтрашнего утра все равно не получится. Я забил стрелку с местным босом. Думаю, мы договоримся в обмен на ваше молчание и мое поручительство. А жене Никиты я уже объяснил, что он жив, и что я контролирую ситуацию. Так что если она и волнуется, то гораздо меньше.
- Мне бы твою самоуверенность!
- Вот это как раз то, чего у тебя не будет никогда, и чем я выгодно от тебя отличаюсь.
- Спорить с тобой сейчас я как-то не настроен.
- Это мудро, Сереженька, очень мудро.
В этот момент раздался звонок моего мобильного. Я заметил, что это забавное устройство звонит исключительно вовремя, если дело не касается спасения шкуры его хозяина. Во всех остальных случаях он безупречен. Я нажал кнопку и услышал приглушенный голос Никиты:
- Привет! Это я! Можно сейчас к тебе приехать? Это очень срочно. Потом объясню.
- Никита! Ты откуда? И куда ко мне? Меня нет дома, - я смотрел на округлившиеся глаза Артура и не знал, что говорить дальше.
- Боже! Детский сад какой-то! Угораздило связаться с суперменами! Это что Никита? Ему удалось сбежать? Только этого еще не хватало… Я так хотел договориться по-доброму. А теперь новые сложности. Спроси, откуда он звонит?
- Никита! Откуда ты звонишь? – послушно спросил я, уже ничего не понимая.
- Это телефон одного из моих охранников. Меня похитили. Ты в курсе? Я его обхитрил и, кажется, вырубил, а может, убил, не знаю. Я уже ничего не знаю. А где ты?
Я уже собирался было рассказывать, но меня перебил Артур, который, надо отдать ему должное, соображал гораздо быстрее нас с Никитой вместе взятых. Тут уж, кто на что учился.
- Скажи ему, чтобы срочно выбросил телефон. Они могут его вычислить, как только обнаружат пропажу. Спроси, есть ли у него деньги. И назови какое-то, только вам двоим известное место, куда он мог бы подъехать. Лучше на такси, если есть деньги, причем пусть это будет случайное такси, второе или третье попавшееся, только не первое.
Я посмотрел на Артура с уважением и слово в слово повторил все его инструкции Никите. Что касается места, я долго не мог ничего придумать, но потом вспомнил:
- Никита, приезжай на то место, где мы когда-то перевернулись на машине. Ты помнишь?
- Да, конечно. А деньги я тоже позаимствовал у того же охранника.
- Все. Тогда ждем тебя там через час. Пока.
Условленное место было приблизительно на половине дороги между моим и его городом. Когда-то в студенческие годы мы перевернулись там во время гололеда на жигулях его отца. Думаю, он, как и я, запомнил это на всю жизнь. Нам повезло тогда, мы выбрались из машины абсолютно целыми, но испугались изрядно. К тому же разбили отцовскую машину, за что Никите потом конкретно влетело.
Недолго думая, я соскочил с кровати и начал собираться. Артур попытался было возражать. Но я объяснил ему популярно, что без меня ему не найти условленного места. Осталось только объяснить ситуацию девочкам. Иначе визгу по поводу нарушения мною постельного режима, не оберешься.

Ххх

Через короткое время, невнятно объяснив что-то девочкам, мы уже сидели в машине Артура и мчались по направлению к месту нашей встречи с Никитой.
- Господи! Неужели я его сейчас увижу, и весь этот кошмар закончится? – думал я.
- Кажется, за нами гонятся, - проговорил Артур, мельком глянув в зеркало заднего вида.
- Кто? Где? Только этого еще и не хватало… Прямо как в плохом детективном сериале.
- Ну почему же в плохом? Ни один уважающий себя детективный сериал не обходится без погони. Что делать-то будем?
- Не знаю… А кто это может быть?
- Скорее всего, те, кто обнаружил пропажу твоего друга. Городок маленький. Мой интерес к этой истории был сразу же замечен. За машиной установили слежку. Мою личность установить тоже труда, думаю, не составило. Теперь они за нами наблюдают, надеясь, что мы что-то знаем о нем.
- Слушай, Артур! Тогда давай так. Проезжаем мимо условленного места, как ни в чем не бывало, добираемся до ближайшего населенного пункта, пытаясь оторваться от погони. Оторвемся или нет, я выйду, сяду в такси или найду частника, вернусь к Никите и отвезу к себе домой. Мне кажется, ему еще опасно появляться в собственной квартире. А ты поезди по городку и возвращайся к девочкам. Встречаемся у них. А потом подумаем дальше, что делать и как отмазать Никиту у бандитов.
- А ты начинаешь соображать! – посмотрел он на меня почти с восхищением, - еще немного, и я возьму тебя к себе на работу консультантам по особо важным вопросам. План принимается! Поехали! Сейчас мы им покажем! Что там у них? – он еще раз посмотрел в зеркало заднего вида, - Шестерочка! А у меня то Ауди последней модели. Мы их сделаем на раз! Они и оглянуться не успеют, как мы исчезнем из виду. Надо было обеспечивать кадры хорошим транспортом. До этого я не гнал, опасаясь привести их на место нашей встречи с Никитой. Но раз мы туда не едем! Держись!
И он рванул так, что показалось, что машина взлетела. Через несколько минут мы уже подъезжали к нашему с Артуром городу, преследователей видно не было, я вышел и направился к стоянке такси. Артур крикнул мне вслед:
- Я немножко покручусь тут по своим делам для отмазки, на всякий случай, и обратно. Ждем вас.
- Да! Все будет хорошо! – отозвался я.
Я машинально схватил второе попавшееся такси, наученный опытным Артуром и поехал на условленное место.
Никита уже ждал меня. Ну и видок у него был! Не хуже, чем у меня. Худой, изможденный, кажется, побитый, без ремня и шнурков. Подобные нарушения в костюме были настолько ему не свойственны, что я не мог сдержать улыбку. Он мог прикалываться в студенческие годы и носить модельные туфли без носков, но чтобы без шнурков!!! Никогда!
- Ты плохо выглядишь, друг! – поддел я его.
- Расслабься, Сережа! Ты выглядишь не лучше.
Мы засмеялись и обнялись. Жизнь, кажется, стала налаживаться. По крайней мере, мой друг жив, и это все-таки главное.
- Прыгай в машину! Я вообще-то встречал тебя на Ауди последней модели, но извини, машинку пришлось сменить!
- Извиняю! Поехали!
Я сказал водителю разворачиваться и попросил его отвести нас к центральной площади нашего городка. Адрес светить я не хотел, а моя квартира была совсем близко. Лучше дойдем пешком.

Ххх

Наконец-то мы оказались в моей квартире. Стало несколько легче.
- Боже! Какое счастье! Здесь есть ванная! Я несколько дней сидел в грязном подвале. Ты не представляешь, какая это прелесть! Это только в кино все выглядит трогательно, а в жизни грязь и вонь.
- Да, по сравнению с подвалом моя квартирка сильно выигрывает. Здесь есть не только ванная, но и чай, и еще полный комплект одежды. Весь мой гардероб к твоим услугам, дружище! Вот когда ты на самом деле поймешь, как полезно то, что мы с тобой почти одного размера. В студенческие годы чаще мне приходилось пользоваться твоими шмотками. Так что я это преимущество уже оценил. Теперь твоя очередь.
- Ну почему же? Я, помнится, брал у тебя взаймы твой знаменитый макинтош, чтобы рисануться в нем и в шляпе с широкими полями! Это было круто!
- А помнишь, как мы прикалывались носить ботинки с разными шнурками, причем в одном красный, а в другом, к примеру, зеленый, - вспомнил я.
- А розовая рубашка с большими разноцветными бабочками, - произнес он почти мечтательно, - сейчас этим, конечно, никого не удивишь. Чего только не носят! А по тем временам, мы производили впечатление, я думаю. Сейчас мне так скучно без всех этих приколов! Хотя, с другой стороны, одеваясь сейчас строго, как главный бухгалтер, я тоже, кажется, выделяюсь из общей массы. Народ дресс-код стал соблюдать слабо. Ходят на работу в трусах и в босоножках, и глазом не моргнут!
- Что-то ты разворчался! Для чудом спасшегося ведешь себя неадекватно. Должен радоваться жизни, а ты еще кого-то там критикуешь!
- Да это я так, к слову, - рассмеялся он, - а вообще в последнее время вся моя жизнь настолько неадекватна, что я уже ничего не понимаю.
- Да уж, тут и с ума сойти недолго. Расскажи, хоть, как тебя угораздило ввязаться в такую муть. Или еще не в состоянии? Тогда иди лучше в ванную.
- Сам иди в баню! – откликнулся он чисто по привычке, но послушно направился в ванную и, кажется, не без удовольствия.
Пока он отмывал трехдневную подвальную грязь, я мучительно соображал, чем бы его накормить. Кухню мы с Наташкой оставили в девственно чистом состоянии, то есть совсем без еды, а выходить за продуктами я еще опасался. Рано. Вдруг наши преследователи еще не успокоились. Городок маленький, можно и нарваться случайно. Нашел чай и сахар, макароны и даже остатки масла. Решил вспомнить студенческие годы. Надо поискать маникюрные ножнички, может, Наталья где-нибудь забыла. Тогда у Никиты будет полная иллюзия возвращения в свою молодость, в нескучные восьмидесятые, а, значит, и возвращения домой.
Мне удалось добиться нужного эффекта. Когда, выйдя из ванной, Никита увидел зеленую скатерть (пришлось использовать Наташин шелковый платок), тарелку макарон, а рядом вилку и маникюрные ножницы, он, кажется, чуть не заплакал от счастья.
- Умеешь ты быть гостеприимным, - произнес он, и после этого слова потекли из него фонтаном. Он говорил быстро, сумбурно, перескакивая с пятого на десятое, все-таки сказывался пережитый стресс.
- Ты представляешь, эти подонки штампуют на заводе трамадол в неимоверных количествах и поставляют его в свои специальные аптеки, где его и покупают малолетки без всяких ограничений. Кстати, покупают его самые обычные дети, такие же как мы с тобой когда-то, только еще дурнее. У нас хоть армия уже была за плечами и какие-то мозги в голове. У этих же одна дурь. Так вот взрослые дяденьки очень стараются, чтобы этой дури было как можно больше, не без выгоды для себя, разумеется.
- Ну ладно! Допустим, об этом во всех газетах сейчас пишут. А ты то тут причем?
- Ну, как, неужели не понимаешь? Я же бухгалтер, к тому же главный. Они взяли своего человечка, чтобы вести дополнительную бухгалтерию, но общие цифры все равно проходили через меня. Тогда им пришлось что-то мне объяснять. Они мне даже поучаствовать во всем этом предлагали. Представляешь? Мне? Поучаствовать во всем этом дерьме? Короче, я возмутился. Они испугались. Решили, что я опасен. Но не знали, что со мной делать. И спрятали меня для начала в подвале частного дома на краю города. Есть там такой поселочек для не слишком бедных людей, с каменным забором, охраной и чуть ли не с колючей проволокой.
- Как же тебе удалось сбежать?
- Да я там с одним охранником подружился, баки ему забил так, что он утратил всякую бдительность. За что и поплатился. Совесть меня, правда, мучает до сих пор. Но у меня не было другого выхода. Все, что на мне, кстати, его одежда. Я специально выбирал из них того, что поменьше. Во-первых, вырубить легче, во-вторых, одежда подойдет. Видишь, каким я стал циничным.
- Это инстинкт, инстинкт самосохранения. В критические моменты жизни в нас обязательно просыпается животное, ничего тут не поделаешь. Так что лучше себя не вини. Единственное «но» - это то, что один мой друг утверждает, что ты зря старался, как, впрочем, и я. Можно было все утрясти мирным путем. А теперь не знаю, удастся ли. Все зависит от того, выжил ли этот человек, который так неудачно с тобой подружился.
- Почему это зря? И откуда я мог знать?
- Конечно, ты не знал. Ты ни в чем не виноват. Мы тут без тебя развернули бурную деятельность. В результате я привлек к делу одного своего знакомого по казино, влиятельный человек в нашем городке. Он обещал мне, что договорится с теми, кто тебя держит с условием, что мы оба уедем, куда подальше. Я обещал. А тут ты сбежал.
- Но я же не знал! Теперь получается, что я еще и вам усложнил жизнь. Какой идиотизм! Хоть бейся головой об стол!
Он сидел напротив меня за кухонным столом в моей белой праздничной рубашке и черных брюках со стрелками. Другого выбора я от него и не ожидал. Это был прежний Никита, тот которого я знал. Элегантный, немного высокомерный, чуточку циничный и очень совестливый. Как-то это все в нем так гармонично уживалось, что я всегда этому удивлялся и даже завидовал немного, кажется.
- Биться головой не будем. Что-нибудь придумаем. После того, как я увидел тебя живым, я переполнился оптимизмом.
- В конце концов, уедем куда-нибудь подальше. Будем жить в одном городе. Все будет супер! Ты еще не знаешь, какая у меня теперь девушка! Застрелиться! Умрешь от зависти! Хотя твоя Леночка - тоже молодец. Держится, как стальная. Она тебя любит. Ты знаешь об этом, обормот бесчувственный?
- Как она?
- Ну, наконец-то! А я все ждал, когда ты додумаешься спросить! Она чуть с ума не сошла. Но, не без нашего участия, выдержала. Мой друг уже сообщил ей, что ты в безопасности. Так что все нормально. Этот же друг нам поможет договориться с твоими хозяевами, чтобы они оставили тебя в покое. Не дай только бог, чтобы твой охранник помер. Тогда не знаю. Могут и обозлиться. Придется просто бежать. Этот вариант, конечно, значительно проблематичнее. Ну, а пока тебе лучше отсидеться здесь. Вроде бы моего адреса никто не знает. Сильно искать не должны. Я сейчас поеду к Леночке, и мы продолжим операцию по твоей реабилитации.
- Береги себя! – только и смог сказать он в ответ. Потому как засыпал прямо на ходу.
- Ты тоже. Иди спать. Относясь с уважением к твоему эстетству, я даже постелил чистые простыни. Все, я поехал.

Ххх

Когда я вернулся к девочкам, сразу с порога почувствовал: в доме царит траур.
- Что случилось, милые? – попытался я балагурить, - Все не так плохо! Никита нашелся и живой! Жизнь как-то устаканивается!
Но меня не поддержали. Артур прямо таки был цвета неба перед дождем. Лена тихо заплакала. А Наташа подошла ко мне и молча меня обняла.
Не слишком стремясь вырваться из ее объятий, я повернулся к Артуру:
- Что? Что на этот раз?
- Да как тебе сказать, Сереженька… Проблемки и существенные. Не хочу тебя расстраивать, но небезызвестный тебе охранник до сих пор не приходит в сознание и, похоже, приходить не собирается. Но даже это не самое страшное. Страшно то, что он оказался племянником местного боса. Вообщем, жизнь – дрянь, в конце – смерть. Короче, пора сваливать и как можно быстрее!
- Боже мой! – только и смог произнести я, а в голове мучительно завертелись мысли, одна хуже другой: надо спасать Никиту, бежать, но куда? И что его теперь ждет? Только ли мстительность со стороны местной мафии или еще и преследование по закону. Убийство все-таки намечается. Кто там будет вникать в вопросы необходимой самообороны. Кто больше заплатит, тот и прав. Если Никита вообще доживет до суда, что представляется сомнительным в создавшейся ситуации. Это ж надо было так вляпаться…А как все хорошо начиналось! Похмелье, любовь, ностальгические воспоминания, Есенин…И вот тебе – снова в бега. Одно слово – бродяга. Не зря ж меня так называли. А теперь еще и Человека в шляпе спасать придется. Куда ж его денешь, генерального то директора СССР! К тому же мы не одни. Есть еще девочки… Черт, мои мозги отказываются все это переварить!
- Ну, и что будем делать? – почти жалобно спросил я у Артура.
- Что делать? Что делать? – вечный вопрос русской интеллигенции! За что я Вас люблю, так это за единомыслие. В постановке вопросов вы сильны. Жаль, что дальше переходите редко. К стадии «делания», – проворчал наш спаситель.
- Главное правило магии – находиться в состоянии «бытия», а не «делания». Мы же с тобой как-то это уже обсуждали, - среагировал я машинально почти педагогическим тоном, но тут же понял, что тон мой неуместен и заткнулся, но было поздно.
- Жаль, что ты не маг, - тут же получил я в ответ.
- Ладно, Артур. Сдаюсь. Я – не волшебник, я только учусь. То, что хорошо в теории, не всегда потрясает на практике. Во всяком случае, не каждому удается сказку сделать былью, - произнес я примирительно и в то же время в слабой надежде сохранить свой авторитет консультанта по вопросам запредельно духовного для посетителей казино.
- Всех вас может спасти только одно – тот факт, что я люблю Есенина, а значит, и тебя, Сереженька, как посредника. Мое же спасение – в руках божьих, если он от меня еще не отказался за мое плохое поведение и аморальный образ жизни. Короче! Собирайтесь! Поедете в столицу! Я сегодня добрый! Делюсь заработанным потом и кровью. Вот вам ключи от квартиры, в машине лежали, про черный день, адрес сейчас напишу. Одна на всех, уж не обессудьте, расширяться будете сами. И чтоб духу вашего тут не было. Квартирку я купил когда-то по-дешевке в расчете на будущих детей, думал, учиться будут, вот и пригодится. Но детей мне Бог не послал, а вас идиотов спасать надо. Если дождусь своего счастья, и какая-нибудь достойная женщина родит мне ребенка, квартиру ему отдадите, а до тех пор она ваша. Кстати, о ней мало, кто знает, искать там вас не должны.
- Артур, у меня нет слов… А ты как же? Ты же тоже невольно заучаствовал во всем этом беспределе. Что если они переключат все внимание на тебя и сделают тебя крайним.
- А я всю жизнь крайний, Сереженька. На том и стою, – Артур посмотрел на меня внимательно, - Ничего. Прорвемся, – добавил он как-то не слишком уверенно.
- Может, ты с нами? А?
- Да нет. Из моего бизнеса так просто не уходят. Искать будут. Найдут. А вы люди свободные, не особо зависимые. Бегите! Пропадать всем просто глупо. Все! Дискуссия окончена! Больше никаких комментариев!
- Можно хотя бы спасибо сказать?
- Благодарить будете потом, когда придет время, смеясь, вспоминать обо всей этой дурацкой истории. Может еще и выпьем вместе. Ты как думаешь, Сережа?
- Выпьем, Артур, обязательно выпьем. И я тебе «Исповедь хулигана» почитаю. Это ведь и мои любимые стихи тоже: «Если черти в душе гнездились —  Значит, ангелы жили в ней.»
- Учитесь, девчонки! И будьте с ним поосторожнее! – Артур обернулся к девочкам. Умеет наш общий друг влезть в душу, да еще и Есениным вооруженный. Я вот уже ключи от квартиры, где деньги лежат, раздаю направо и налево. А Вам он сейчас моргнет своими ясными очами и мельком так обронит: «Как умеет любить хулиган, как умеет он быть покорным», и вы тоже растаете и на сироп изойдете. Будьте с ним поосторожнее!
- Артур, что ты такое говоришь! – возмутился я.
- Шучу я! Шучу! Он хороший парень, девочки. Очень хороший. Только уж невезучий больно. Но в одном ему повезло! Девушки его любят. Не то, что меня.
- Тоже мне Паниковский! Ты посмотри на себя! Кто ты и кто я! Гора мускулов, куча денег, дорогие машины и глаза такие добрые-добрые. Девушки его не любят. Сказал тоже.
- Что мои мускулы против твоей душевности, Сережа! Ну ладно, хватит. Думаю, на этом мы обмен любезностями прекратим и начнем собираться в дорогу. Собирайте самое необходимое! Денег я дам. Все купите. А что не купите, на то попозже сами заработаете. Выезжаем на рассвете. С предосторожностями. Будем уходить огородами. Я вызову своего водителя на невзрачной машине, моя уж больно видная, он заберет вашего Никиту и будет ждать вас в соседнем дворе. По одному выйдете, он добросит вас до вокзала в областном центре. Оттуда на поезд и в столицу. Надеюсь, что за вами не успеют проследить, но все-таки будьте осторожны. А я буду прикрывать ваш тыл.
- Спасибо Артур! Что я могу еще сказать. Ты умеешь быть другом. Сейчас это умеют немногие.
- Я просто очень надеюсь сделать в этой жизни еще несколько добрых дел. Грехи замучили. Искупать пора. Так что и у меня есть некоторая корысть во всем этом деле, хотя с виду этого и не скажешь. Давай держись бодрее, Сереженька! Что-то ты приуныл! Сам меня учил во всем искать положительное. Возможно, это ваш шанс начать другую новую жизнь. Ты же бродяга! Статус нужно поддерживать!
- Да я нормально! Просто волнуюсь за девочек…
- Не волнуйся! Посмотри, как они бодро пакуют вещи. Ты думаешь наше провинциальное захолустье им еще не обрыдло до умопомрачения. Это нам мужикам ничего не надо. А им всегда хочется на других посмотреть, да и себя показать.
- Ты прав, Артур. Как всегда, прав. И в кого ты только такой мудрый?
- О, у меня хороший наставник, молодой, правда, вечно, но башковитый. Есенина знает наизусть. И я верю, что у него все еще впереди!

Ххх

Вот так мы и оказались в древнейшем из городов. Городе сказочных снов, старинных улиц, запущенных садов и православных храмов, полном тихого обаяния. То, что этот город является огромным мегаполисом как то сразу и легко забывается. Видимо, это не главное. Каждый находит здесь свое. Кто-то обретает Бога, кто-то знакомится с дьяволом, кому-то банально нужна работа, кому-то поэзия старых парков и каменных стен. Здесь есть все или почти все, что может пожелать человек разумный. Главное, правильно желать.
И мы начали желать на всю катушку! Окрыленные к тому же нашим, как мы теперь явственно осознали, почти невероятным спасением. Спасение, кстати, было, действительно, невероятным. Слишком много раз за очень короткий срок мы облегченно произносили «повезло», но таки на самом деле ПОВЕЗЛО! Хотя я и не люблю этого слова. Повезло, что ко мне вернулась Наташа, повезло, что разыскали Никиту, повезло, что травмированный им охранник, по совместительству племянник местного фармацевтического воротилы в конце концов оклемался и выжил. Артуру пришлось не сладко после нашего исчезновения, но  ему удалось таки справиться с ситуацией. И в этом тоже повезло. А ведь все могло бы закончиться значительно хуже, и мы бы могли попросту пополнить список никому неизвестных жертв криминальных разборок. Но, видимо, у Бога были иные планы относительно нас. И это радует.
Наши самые смелые желания медленно, но начали сбываться. Людям всегда снятся сны о чем-то большем. Но как трезвый человек могу сказать: каждый из нас получил то, что на самом деле хотел. Никита резко пошел в финансовую гору, теперь он финансовый директор крупной международной компании. Леночка увлеклась косметологическим бизнесом, чем давно уже намеревалась заняться. К тому же сбылась ее главная мечта - ей, наконец-то удалось родить ребенка, не без участия столичной медицины, надо сказать. Теперь у них с Никитой, а соответственно, и у нас всех, есть Никита младший, которого на самом то деле зовут Кирилл, но так как он – точная копия своего папаши, чаще его называют все-таки Никита-младший. Типичный современный супер-ребенок, из тех, которые родятся с мобильным телефоном, а первое свое слово сообщают миру на форуме в Интернете.
Их супер-семейство перебралось уже в новые апартаменты в современном доме из нашей общей, то есть Артуровой квартиры. Теперь дружим домами. Я не могу похвастаться столь грандиозными материальными достижениями, поэтому до сих пор проживаю по оставленному Артуром адресу. Но одна из моих основных целей на ближайшее будущее – построить собственный дом и вернуть квартиру его потенциальным детям. Кстати, слыхал, что у него появилась какая-то постоянная женщина. Так что думаю, мне надо ускоряться. Где женщины, там и дети родятся. Хотя знаю, что Артур никогда мне ничего не скажет и даже не намекнет, но совесть то надо иметь. Вот и строчу целыми днями, как радистка Кэт, не отрываясь о компьютера.
Я мечтаю о доме с роялем (рояль, пусть и старенький – атрибут непременный) где-нибудь за городом, но не слишком далеко. Вспомнив тяжелые детские годы, проведенные в стенах музыкальной школы, я еще сыграю на нем что-нибудь эдакое из Макаревича:

Он был старше ее, она была хороша.
В ее маленьком теле гостила душа.
Они ходили вдвоем,
Они не ссорились по мелочам. ...

На осуществление именно этой, такой простой и детской мечты, я сейчас старательно и зарабатываю, только не удивляйтесь, писательским трудом. Я не верил, что так бывает, но мои нерифмованные бредни вдруг стали пользоваться бешеной популярностью в различных изданиях. Спонсорская поддержка Никиты на первых порах, тоже сыграла свою роль. Кстати, и мои математические способности пригодились: тиражи, гонорары, переиздания – это все очень сложно, знаете ли.
И еще могу похвастаться тем, что обвенчался с любимой женщиной в одном маленьком, но очень древнем храме. Теперь ее у меня никому не отнять! Бог свидетель! Она, по-прежнему, увлечена разнообразными делами, работает круглые сутки в прессе, какие-то постоянные тусовки… Чем только не занимается! Я сижу и тихо удивляюсь ее активности. Боюсь, мне сложно будет остановить ее на девять месяцев, чтобы она осчастливила меня потомством. Хотя я и не теряю надежды. Кстати, заметьте, ей таки удалось сделать из меня… ну, не гения, конечно, но нечто вполне удобоваримое и применимое в хозяйстве! Я же говорил, что все женщины ведьмы!
К тому же по вечерам то она возвращается! А что мне еще, собственно, нужно? Каждый прожитый совместно вечер смакуем как дорогое вино. И я делаю все, чтобы ей, как можно дольше не хотелось улетать от меня еще и по ночам. А она делает меня счастливым. Ничего не попишешь! У меня на сердце без нее метель!