Маргарита человек разумный часть 641

Маргарита человек разумный часть 641


Макошь
Одним из верховных божеств восточных славян являлась Макошь. Язычники почитали ее как богиню судьбы, она также покровительствовала домашнему хозяйству, стригла овец, пряла. Возможно, что к этому языческому божеству восходит нижегородский мифологический персонаж «маклаша». Основанием для такого сближения могло послужить созвучие имен и сходство выполняемых функций, сравним: «Маклаша по ночам пряжу прядёт и кудели складывает» (с. Княжево Вознесенского р-на).
В русском языческом православии Макошь перевоплотилась в Параскеву Пятницу (Афанасьев 1995, III, с.68). Известно, что у язычников, в том числе и у славян, определенные дни недели были связаны с божествами, в частности, четверг – с Перуном, пятница – с Макошью. Христианское переосмысление этого образа привело к тому, что «пятницей» в некоторых нижегородских говорах стали называть мифологический персонаж, который явится, если прясть лен или шерсть в дни запрета на этот вид работ (д. Драчиха Княгининского р-на).
К образу Макоши восходит еще один нижегородский мифологический персонаж, связанный с мотивом прядения, – «кикимора»: «Кикимора по ночам прядёт и овец стрижёт» (с. Малое Болдино Большеболдинского р-на), «Кикимора злая, скотину пугает. Ещё кикимору пряхой зовут, потому что она прядёт» (Балахнинский р-н).
Языческие верования сближали поклонение душам умерших предков с очагом, с культом огня. Антропоморфическим олицетворением очага и рода явился домовой. Славянин-язычник, обоготворяя силу света, огня как высшую благотворную силу в природе, как условие всякой жизни, перенес поклонение этой силе и в домашнюю сферу (огонь в очаге был необходим для тепла, света, приготовления пищи). Обожествляя солнце, молнию и другие огни, он обожествил и очаг как священное место той стихии, которая все вызвала к жизни и поддерживает эту жизнь.
Сначала поклонялись самому очагу, а с дальнейшим развитием язычества на первоначальные верования наслоились новые, которые олицетворились в образе домового. Подтверждением этому являются некоторые народные обычаи и обряды. Например, в нижегородских деревнях было принято после ужина оставлять домовому угощение на загнетке печи – горшок каши. На явную связь домового с очагом указывает и другой обряд, совершаемый при переходе семьи в новый дом.
При этом полагалось истопить печь, выгрести из нее угли в заранее приготовленный горшок и, отворив двери, пригласить с собой домового с помощью специальных речевых формул, например: «Домовой, домовой, кормилец мой, идём со мной на новое жительство» (Вадский р-н), «Домовой, домовой, пошли с нами в другой дом жить» (с. Беговатово Арзамасского р-на), «Дедушка домовой, пошли жить со мной» (п. Сонино Навашинского р-на) и т.п.
В новом доме угли высыпали в печку, а горшок нужно было разбить и закопать осколки под передний угол избы. Передний угол в доме особенно почитался у крестьян (ср. христианскую традицию размещать в этом углу иконы). Под этот же угол при постройке нового дома зарывали зарезанного петуха, принося тем самым жертву домовому (в связи с этим выражение «избушка на курьих ножках»). («Арзамас Н.Н.»).

Бабушка банная и лесовка
Прародителем, предком могло мыслиться мифологическое существо не только мужского, но и женского пола – бабушка. Подтверждением являются нижегородские мифологические образы: «банная бабушка» – «женский персонаж в бане» (с. Ильинское Починковского р-на); «лесовая бабушка» (Арзамасский р-н), «лесная бабушка» (Первомайский р-н), «бабушка лесовка» (Лукояновский р-н) – «женский персонаж в лесу»; «баба яга» (Арзамасский, Бутурлинский, Дивеевский, Городецкий, Княгининский, Перевозский и другие районы) – «персонаж, служащий для устрашения маленьких детей».
Наиболее древняя из них – баба яга. Некоторые исследователи считают, что слово «яга» – огрубленное от «Яшка», а Яшкой, Яшей в славянских песнях называли ящура – некогда жившего на земле и исчезнувшего прародителя всего живого (с этим связано и более понятное нам «пращур»). Баба яга считалась хранительницей рода, традиций, детей и околодомашнего пространства (сравним: «ящур» – в Выксунском районе так называют персонаж, обитающий во дворе и охраняющий скот).
Исследователи славянского язычества считают, что в образе бабы яги нашли отражение древнейшие черты матриархального уклада жизни. Об этом говорят и некоторые данные русских народных сказок, например, имена персонажей – людей, ведущих свой род от Ягой бабы и имеющих отчества Ягич (Агич) или Ягинишна (см., например, сказки «Василий-королевич и Марья Ягинишна», «Иван Агич и Василиса Васильевна» и другие).
Как известно, в период распространения христианства всем языческим богам и божествам придавались злые, демонические черты, злые дела и намерения по отношению к человеку. Так и языческая прародительница была превращена в злобного демона, которым пугают маленьких детей. И в нижегородских говорах персонаж, служащий для устрашения маленьких детей, часто называется «баба яга» или вариантами этого наименования – «баба ляга», «яга», «ёжка».
Существенное место в крестьянской жизни занимала баня. В бане не только мылись, но и лечились от различных болезней. Омовение в бане считалось очищением, поэтому баня и мытье в ней – элемент многих обрядов и ритуалов. Вместе с тем баня воспринималась как нечистое место, потому что там обитала нечистая сила. После полуночи баня считалась не только нечистым, но даже опасным и страшным местом, т.к. в это время там можно было встретить банника – банного духа, который жил в каждой деревенской бане. Информация об этом мифологическом персонаже сохраняется и в нижегородских говорах: «В вениках в бане у нас всё банник-то сидел, тепло стерёг» (с. Курилово Дальнеконстантиновского р-на);
«В бане у нас живёт банник, он прячется там в печке» (с. Малое Болдино Большеболдинского р-на); «В баню, бывало, пойдёшь – шуршит кто-то – кто ж, как не банник» (с. Шутилово Первомайского р-на). В нижегородских говорах существует представление, что банник в бане выполняет ту же функцию, что и домовой в доме: «Вот так же домовой, только в бане, это и есть банник» (с. Пикшень Большеболдинского р-на). В народе считается, что после трех перемен посетителей в бане моются черти, лешие, овинники и сами банники. Если кто-нибудь в это время пойдет в баню, то живым оттуда не выйдет: нечистая сила его задушит, а люди будут считать, что тот человек угорел или запарился (Максимов 1989, с. 35).
Согласно народной мифологии, в бане обитали и женские персонажи, которых в нижегородских говорах называют: «банница» – «Банница тоже охраняет баню» (с. Сеченово Сеченовского р-на); «баба яга» – «Баба яга в бане живёт, злая она, страшная» (с. Озёрки Княгининского р-на); «банная бабушка» – «В бане банная баушка жила, чего там делала, не знай» (с. Ильинское Починковского р-на); «лешиха» – «В бане у нас лешиха живёт» (с. Шилокша Кулебакского р-на); «молдаванка» – «В бане молдаванки людей запаривают» (с. Княжево Вознесенского р-на); «шишига» – «Ночью-то не мойся в бане, а то шишига за ногу цапнет. Шишига так запарит, что можно помереть» (с. Суморьево Вознесенского р-на). («Арзамас Н.Н.»).

Кикимора
Самые безобидные существа – это кикиморы.
- Это женщины, которых можно встретить даже дома, - поясняет этнограф. - Главный ее атрибут – это прялка. Она все время прядет. Про нее нет стращных рассказов, она совершенно милое существо и безвредна. То есть если, придя домой, вы увидели сидящую на диване женщину с прялкой, не волнуйтесь. Это всего лишь кикимора. У домашней кикиморы есть сестра, живущая на болоте. По одной из версий, она - жена лешего. Поэтому она не так безобидна, как женщина с прялкой.

Отгасшая сила
Славяне, как и другие язычники, были убеждены в том, что после смерти начинается новая жизнь. Наши предки имели свои довольно подробные представления о человеческой душе, отголоски которых можно обнаружить в нижегородских говорах. По древним языческим преданиям, души умерших представлялись в разных видах. Прежде всего, славяне воспринимали душу как частицу, искру небесного огня – той силы, без которой невозможна никакая жизнь на земле.
Поскольку душа понималась как огонь, то жизнь была возможна только до тех пор, пока горело это внутреннее пламя. Угасало оно – прекращалась и жизнь, наступала темнота, которая в народном сознании всегда вызывала ассоциации с нечистыми, демоническими силами. Эти мотивы можно обнаружить в нижегородской мифологеме «отгасшая сила» – «общее название нечистой силы» (Кулебакский р-н). Очевидно, основу названия здесь составило представление о нечистой силе как о силе, в которой нет светлого начала, небесного огня.
На отождествление души и огня указывает также нижегородский мифологический образ «огненный шар» – «умерший, посещающий родственников, которые много плачут по нему»: «Огненный шар-то с хвостом, голова у него круглая, ходит к тому, кто много плачет по покойнику» (с. Крюковка Лукояновского р-на).
Душа могла представляться и звездой, что тесно связано с языческой верой в ее огненную природу: звезды славяне тоже считали искрами небесного огня. До сих пор в народе живет убеждение, что каждый человек имеет свою звезду, с падением которой прекращается и его земное существование.
Народный язык и предания говорят о душах не только как об огненных, но и как о летающих существах. Это отражено, например, в нижегородском мифологическом образе «летун» – «умерший, прилетающий по ночам к родственникам»: «У нас в деревне летуны были. Издали посмотришь – летит огненное полено и рассыпается над домом» (с. Княжиха Пильнинского р-на). Принципиальным дополнением к перечисленным взглядам служат свидетельства жителей нижегородских деревень о том, что умерший может являться родственникам в облике змея: «Змеи-то раньше летали. Это человек, когда умрет, в змея превращается и летает к сродникам» (с. Княжево Вознесенского р-на), «А кто больно тоскует по мертвому, к тому змей прилетает» (с. Суморьево Вознесенского р-на).
В нижегородских говорах языческие представления о душах умерших как о летающих существах, имеющих огненную природу и принимающих форму звезды, шара или змея, наиболее полно отражены в мифологическом образе, который прилетает по ночам к вдовам. Рассказы информаторов об этом персонаже многочисленны, например: «К вдовам ночью дух прилетает, он звездой называется» (с. Малая Поляна Лукояновского р-на), «Ну она-то, огненная звезда в полночь к вдовушкам является» (д. Ковалево Перевозского р-на), «Когда муж умирает, к вдове огненный шар прилетает» (с. Поляна Перевозского р-на), «Огненный змей, он прилетит и рассыпается над домом искрами.
Он может задушить» (п. Виля Выксунского р-на), «Как мужика своего схоронила, так и летун прилетел» (с. Шпилёво Перевозского р-на), «К ней по ночам огненный летун прилетал, он ведь соблазнить может» (с. Ушаково Гагинского р-на) и т.п. Этот персонаж обнаруживает явное сходство со Змеем Горынычем, олицетворявшим у славян темные грозовые тучи и вылетающие из них молнии. (с. Малое Болдино Большеболдинского р-на). («Арзамас Н.Н.»).