Маргарита человек разумный часть 629

Маргарита человек разумный часть 629


Кицка Жонка
Кицка жонка - в поверьях русского севера водяной дух в обличье женщины с рыбьим хвостом, обитающий в реке Кице. «В стародавни времена это она тут поселивши была, проклятуща. Река Кица то, она глыбока, тиха, леса округ ее стоят дремучи, - нечисти в этих местах жить, и приятно. Вот поселилась на реки Кицка жонка. Живет, водяну траву жует, рыбой семгой командувает. С виду-то она ровно девка али жонка, а хвост у ей бытто рыбий».
В рассказе жительницы села Кузомень Терского берега Белого моря Кицка жонка описывается в общем сходно с водянихами, русалками: она обитательница и «хозяйка» впадающей в реку Варзугу реки Кицы. Кицка жонка «командувает рыбой» (деталь, не свойственная повествованиям о русалках). От русалок севернорусских и великорусских поверий Кицку жонку отличает рыбий хвост, характеризующий фараонок.
Очень редок (если не единичен) для рассказов о русалках и мотив требования человеческих жертв в обмен на рыбу, прослеживающийся иногда в повествованиях о водяном (записанная здесь же быличка о русалках, мстящих нечаянно плюнувшему «на их свадебный стол» рыбаку и пр., позволяет предположить, что в этом районе бытовал (или бытует) некий «цикл» повествований о русалках).
«Поселились на Кицкой тони два брата Заборщиковы. Не богаты были братовья, за тоню-то, быват, из последнего заплатили... Тольки все у них неудача. Кольки разов сети выволакивали - все в их рыба уснувши и бытто несвежа. Вот как-то вечером выволокли они харвы. И почудилось им, что под харвам рыба как-то болшуща полыхнулась. Рыба-то рыбой, а голова с волосам, ровно у девки, и руки голы. Ах ты подла! Это ты, быват, со зла нам всю рыбу портишь? Потужили братовья, стали раздумывать, что нонь делать...
И порешили братовья как ни есть, а жонку Кицку переупрямить и хорошего лова добиться. Вот о полночь приходят братья на берег, молят, вызывают: „Кажись нам, нечиста сила». А она уж тут как тут, волоса распустила, хвостом хлобыщется, глазищи свои бесстыжие так и пялит. «Чаго, - грит, - вам от меня нать?» А Заборщиковы ей и говорят: «Так, мол, и так, твои все это штуки, рыба у нас все сонна ловится, скажи толком, сделай милость, чего ты от нас хочешь?»
А жонка Кицка и говорит: „Это я с печали да с горя». – «Како, мол, у тя, у нечистой силы, горе?» – «А то горе, - жонка отвечат, - что давно я человечьего мяса не пробовала. Дайте вы мне, - говорит, - свежей человечинки, так я вас таким уловом порадую - озолотитесь обои с одного вылова». Сказала, хвостом вернула и была такова. А рыбаки, ровно ошалевши домой пошли». Колпакова Н. «Поморские «бывальщины».
Вскоре после этого на Кицком берегу начинают пропадать люди:
«То парня не доищутся маленького, то девки, то старухи. Люди все дивятся, плачут, а потом как-то странно слух пошел, что людей этих жонка Кицка к себе требовала, а то улова всей деревне не будет. В нечистуто силу у нас вековечно верили. А вот тольки, как именно эти люди исчезали - никто не видал.
И стали про пропавших говорить шепотом - «утонул». И ниче боле. Боялись об этом громко говорить, как бы нечиста сила не наказала. А только купцы на тыих тонях богатели. Туды к Заборщиковым Обросимовы переехали, за има - Рагозины. Все тыим делом семужьим кормились и богатели. Много десятков годов шло». Колпакова Н. «Поморские «бывальщины».
«Дело раскрывается» лишь после того, как чудом выживает брошенный на Кицкой тоне в воду мальчик. Его подбирают и выхаживают монахи с тони Соловецкого монастыря. «Он ни имя свое, ни деревню никак спомнить не мог. Так безвестным у монахов и жил. А пришел в возраст - обет дал за свое чудесно спасенье в монастырь постригчись. И так его монахи к своей жизни склонили, что он ни об чем другом и не помышлял. А вот как нечаянно со старцем отправился (собирать на чудотворную икону, в том числе в свой бывшей деревне) да мать увидел - враз прочунел, все спомнил, всё рассказал, как дело было.
Хотели было начальству жаловаться - да купцы, видно, всем становым и урядникам уши позолотили. Не слышут ничо, да и баста. Хотели всем миром с убивцами своей рукой разделаться - монахи отговорили: «Господь, - говорят, - свою милость к младенцу показал, благоговейте перед чудом, а убийц ихняя совесть сама накажет. А вы не троньте: блаженни, мол, милостивии». Так народ их и не тронул. Тольки с тыих пор люди на Кицком пропадать перестали. А Заборщиковы богатой вклад в Соловецкой тыим годом отправили». (Колпакова Н.). (по материалам Марины Власова «Энциклопедия русских суеверий»).

Духи подземелья
У лопарей, живущих на Кольском полуострове, и у их соседей саами бытуют легенды о карликах, поселившихся когда-то под землей. Лопари называют их «сайвок». Лапландцы – народ кочевой. Раскинув свое легкое жилище на удобном месте, они иногда могли слышать, как из-под земли до них доносились неясные голоса и звяканье железа. Это служило сигналом: немедленно переносить юрту на новое место – она закрывала вход в подземное жилище сайвок. С карликами – подземными жителями, боявшимися дневного света, но могучими волшебниками, лопари опасались ссориться.
Легенды о маленьких подземных жителях, умеющих обрабатывать железо и обладающих сверхъестественными способностями, сохранились у всех народов, населяющих Север России. Так, коми, живущие на Печорской низменности, знают о существовании маленьких человечков, творящих чудеса и предсказывающих будущее. Они пришли с севера. Сначала человечки не умели говорить на языке коми, потом постепенно выучились. Они же научили людей ковать железо. Колдовство их обладало страшной силой. По их приказанию меркли Солнце и Луна.
На побережье Ледовитого океана эстафету легенд коми о карликах принимают ненцы. «Давным-давно, когда наших людей здесь не было, тут жили «сииртя» – маленького роста люди. Когда людей много стало, они насквозь в землю ушли». Так рассказывают о сииртя – странном, мифическом народе, некогда якобы населявшем пространство от Канина Носа до Енисея.
У русских землепроходцев, появившихся на Урале позднее, тоже есть предания и сказы о живущих в горах людях небольшого роста, красивых, с необычайно приятными голосами. Так же, как сайвок на Кольском полуострове, они не любят бывать на дневном свету, но некоторые люди слышат исходящий из-под земли звон. И звон этот неслучаен. «Чудь белоглазая» – под таким именем фигурируют карлики в уральских сказах – занималась под землей добычей золота, серебра, меди. Когда на Урал пришли русские, по совету вещих, знающих будущее шаманов чудь белоглазая, жившая на западных склонах Урала, прокопала длинные подземные ходы и скрылась в недрах гор со всеми своими сокровищами.
В этих предгорьях Урала, где исчезла чудь, находится еще одно место – пещера Сумган, с которой связано «ощущение ужаса», как и в случае с лазом, найденным экспедицией ОГПУ на Кольском полуострове. Спелеологи, не один раз штурмовавшие эту пещеру и доходившие до ее второго дна, вспоминают чувство непонятного, ничем не обоснованного страха, охватывающего их в одном из ходов пещеры. И по сей день узкий лаз, в который переходит этот ход, никем не пройден.
Встречаются следы таинственных подземных жителей и в далекой Якутии, в бассейне реки Вилюй, в месте, носящем многозначительное название Долина смерти. Редкие исследователи, добравшиеся до этого загадочного места, рассказывают об удивительных металлических колоколах, прикрывающих проходы, уводящие в неизведанные недра. Михаилу Корецкому из Владивостока повезло – он побывал в Долине смерти три раза.
Попадал он туда не от хорошей жизни – в этом месте большинство людей могли мыть золото, не опасаясь получить пулю в затылок. «Я видел, – рассказывает Корецкий, – семь «котлов». Размер их от шести до девяти метров в диаметре. Изготовлены они из непонятного металла, который не берет даже отточенное зубило. Сверху металл покрыт слоем неизвестного материала, похожего на наждак, который нельзя ни сколоть, ни поцарапать». Якуты рассказывают, что раньше из-под куполов можно было попасть в расположенные глубоко под землей комнаты, где лежат промерзшие насквозь худые одноглазые люди в железных одеждах.

Код нечистой силы в мифологии Мурманской области
Визуальный облик демонологических персонажей складывается из определенного, более или менее изменчивого набора компонентов. Это и физические параметры персонажа (его рост, толщина или худоба), и одежда, и присущие ему атрибуты. И, безусловно, поскольку мы имеем дело с существами, способными к изменению своего облика, доминирующим в описании персонажа народной демонологии будет считаться тот образ, в котором он предстает перед человеком.
Не секрет, что народное сознание приписывает черту материальный облик. Диапазон его воплощений практически не ограничен. Подтверждение этому мы находим в записанных рассказах: «Черт тоже может всяко выглядеть» (Чрп. №261). И мы в этом можем убедиться. В рассказах Карелии и сопредельных областей образы демонологических персонажей разработаны достаточно подробно. Классифицировать их можно так: 1) зооморфные; 2) антропоморфные; 3) зооантропоморфные; 4) природные.
Зооморфные образы демонологических персонажей в изучаемых рассказах встречаются несколько раз. Черт принимает облик как домашних, так и диких зверей. Из домашних животных в качестве воплощений нечистого фигурирует кошка и бык. В сказке о том, как солдат изгоняет из заселенного нечистыми дома Сатану, мы видим, как последний, спасаясь бегством, превращается в кошку:
«…ён повернулсы кошкой – сотона бежать проць!» (Сок. №43). Кошка наделяется в народных представлениях двойственной символикой. В ряде мифологических традиций она выступает в качестве образа божественных персонажей высшего уровня. С другой стороны, в низшей мифологии она является воплощением нечистой силы, обладает демоническими функциями. Неудивительно поэтому, что Сатана избирает этот облик для очередного превращения.