Маргарита человек разумный часть 623

Маргарита человек разумный часть 623

Домовой и дворовой
Образ домашнего пената - домового или дворового - распространен на Севере повсеместно, рассказы о нем можно слышать почти в каждой деревне. Это привычный, свой, домашний персонаж, с которым не связаны какие-либо особенно страшные происшествия, поэтому былички о нем не имеют обычно сложного развернутого сюжета. Большая часть из них построена на нескольких повторяющихся мотивах, но варьирование деталей описания практически неисчерпаемо.
Очень часто домовой и дворовой - это один персонаж. Обычно они просто не различаются, иногда же их тождество специально подчеркивается, или, наоборот, они могут быть противопоставлены друг другу по сфере патронажа.  Домашний пенат - обобщен ли он в образе домового, или дворового - в северных материалах является в антропоморфном или зооморфном виде. Антропоморфный образ может обнаружиться в любом районе Севера, зооморфный имеет территориальную привязку.
На востоке региона обычная ипостась дворового - ласка, зверек из семейства куньих, который действительно появляется в хлевах и курятниках и причиняет неприятности скоту. Мифологизация животных из семейства куньих - самой куницы, ласки, хорька - широко распространена у финно-угорских народов и возможно, от них пришла к русским, что облегчилось реальным присутствием ласки рядом с хозяйством северянина.
Чем далее на запад, тем чаще домашний пенат является в облике змеи хтонического существа, осуществляющего связь с подземным миром теней. Предстает персонаж также в облике жабы, крысы, кота или кошечки, собаки. При частом тождестве домового и дворового имеются все же различия: все животные, обитающие вне дома - жаба, змея, ласка, - понимаются лишь как дворовой, домашние - кошка, собака - как домовой. Всех этих животных, если они появляются возле дома или в хлеву, убивать нельзя. Это может привести к несчастью.
В разделе о быличках, связанных с культом предков, уже шла речь о том, что в своем генезисе домашний пенат - это мифологизированный цредок-охранитель, в нем в образной формe воплощается идея рода, преемственности поколений, незыблемости домашнего очага. Именно поэтому антропоморфный домовой-дворовой обычно имеет облик кого-либо из умерших предков по мужской линии или здравствующего члена семьи, старшего по возрасту, хозяина. У домового такая же семья, как у хозяина, в ней происходят те же события, что и в хозяйской семье, например, свадьба, похороны, родины.
Интересен в этом отношении контекст, залисанный в 70-х годах на Печоре: «Поляхи, скажите домахе, что кустица родила». В нем содержится просьба к женщинам, работающим в поле, передать домовой хозяйке весть о прибавлении в семействе у другого мифологического лерсонажа - кустицы. На Пинеге рассказывают, что если в день свадьбы хозяина или кого-нибудь из членов семьи встать во дворе, наклониться и посмотреть назад промеж ног, то мож-ло увидеть свадьбу домовых, их свадебный поезд.
В быличке № 91 женщина ночью видела как бы самое себя, домовую хозяйку в виде своего двойника. Эта быличка - достаточно редкое для несказочной народной прозы проявление мифологической темы двойничества, нашедшей различные формы выражения в литературе и искусстве. Предстает домовой и гномом, маленьким человечком, «немного от пола», и, наоборот, высоким человеком, .он может быть лохмат, может показаться знакомым человеком и т. д.
В некоторых рассказах облик домового неопределенен, говорится, что его никто не видел. Позднейшим наслоением следует считать характеристики домового, свойственные черту: у него может быть хвост, он свищет и т. п.. Но совмещение домового с демоническими силами исключительно редко. Он не принадлежит к нечистой силе, он «свой» (свой - одно из наименований домового), он участвует в жизни семьи, к нему обращаются комплиментарно, он может находиться в помещении, где есть икона. Обитает за печкой, под порогом, на чердаке, в подполье, на повети. Все эти места мифологически маркированы: печь - организующий центр дома, очаг, и к тому же связанный с огнем; порог- мифологическая граница дома; подполье и чердак - аналоги нижней и верхней сфер в мифологической семантике дома как космогонической модели мира.
К человеку домовой в целом доброжелателен. Его основные функции обусловлены генезисом образа, тем, что по истокам своим это родовой пенат. Наиболее устойчивыми оказались две функции домового-предка: функция предсказания и оберегания скота.
С функцией предсказания связан мотив «гнетения» - едва ли не самый распространенный мотив в быличках о домовом. Если человек испытывает чувство тяжести ночью, стеснение дыхания, как бы чье-то прикосновение - это, считается, наваливается и «гнетет» домовой. При этом домового надо спросить, к добру это или к худу. Пыхтенье «кху, кху» означает приближение несчастья - болезни, смерти, чьего-либо ухода из дома (например, дочери, которая выйдет замуж и покинет семью).
Предвещать несчастье домовой может плачем . Если кто-либо ощущает прикосновение как бы голого тела - это к плохому, а если коснется что-то мяконькое, мохнатенькое, это хорошо. Различными шумами в доме, звуками, например, кошачьим мяуканьем, иногда просто словами домовой может предуведомить о каком-либо важном событии, например, об окончании войны. Если на теле человека без видимой причины появляются синяки, считается, что это к несчастью, к смерти и что это «выкусывает» домовой. На Мезени домовой, который «выкусывает» синяки, называется мардос, мардус, мартос. По мифологической семантике синяк - это знак смерти, беды, потустороннего мира, след прикосновения «синего мужика», т. е. покойника.
Домовой-дворовой почти постоянно связывается со скотом. Если скотина нравится «хозяину», он ее холит, кормит, лошадям расчесывает гривы и заплетает в косы; если же не нравится - мучает, гоняет по двору до того, что лошадь или корова становятся взмыленными, может даже и вовсе извести скотину. Причин, почему домовой-дворовой недоброжелателен к скотине, обычно две: или скотина пришлась «не по шерсти», «не ко двору», или нарушен этикет в отношении человека к домашнему пенату.
Маркированность масти скотины в отношении домового к скоту есть выражение остаточных, видоизмененных родовых отношений, ибо цвет волос, шерсти - знак кровной близости, признак принадлежности к одному роду, племени. Так же и в колдовстве чары могут быть действенными только в том случае, если они приходятся «по крови». Иногда есть упоминание, что масть скотины должна соответствовать цвету волос хозяина, и в этом опять проявляется генетическая сущность домового-дворового как предка, хранителя рода, единства крови, преемственности поколений.
Такое же избирательное отношение домовой может проявлять и к членам семьи. Он может высказывать недовольство, если вновь вошедшая в семью невестка ему не нравится; у членов семьи, к которым домовой особенно благосклонен, он может тоже заплетать косы, зализывать волосы, «засусливать» их, отчего в некоторых местах (например, в Бабаевском р-не Вологодской обл.) одно из наименований домового - лизун. Отъезд любимых домочадцев заставляет домового плакать.
Функции хранителя домашнего очага выполняет домовой и при переезде в новый или другой дом (№ 102, 110). Его необходимо пригласить вместе с собой, иначе он может обидеться; иногда видят, как он перебегает в новое жилище, а прежние невидимые обитатели дома уходят (№ 102). Еще одна функция домового как предка-покровителя - это охрана и накопление имущества. Эксплицируется она в двух моментах, один из которых связан со скотоводством, второй - преимущественно с земледелием. На Севере, где в крестьянском хозяйстве скотоводство преобладает над хлебопашеством, актуальны былички, где домовой выступает как охранитель скота.
Когда покупают и приводят в дом новую скотину, обязательно нужно «попроситься» у домового-дворового. Если этого не сделать, он может не принять скотину. Заклинания, с которыми обращаются к домашнему пенату в этих случаях, весьма разнообразны по форме и часто поэтичны, как, например, следующие. «Дедушко-модовеюшко, привела тебе скотинку двухкопытную, холь, корми гладко, место стели мягко, сам ложись на край, его вали в середочку. Сам не обижай и дитям не выдавай». «Дедушко-доможирушко, полюби мою скотинушку, люби своей дорогой ласкоточкой, гладь своей золотой лапочкой».
Чтобы задобрить «хозяина», ему кладут в хлеву угощение, произносят специальные заклинания, что следует расценивать как остатки ритуала жертвоприношения: «Милый хозяин и хозяйка, с малыми детушками, с дедушком и бабушком, с тетушком и дядюшком, приймите мой дар во имя Отца и Сына и Святаго духа. Аминь».
Связь домашнего пената - хранителя имущества с земледельческими формами хозяйствования на Севере проявляется слабее и преимущественно в западных районах. Домовой пенат, покровительствуя своему хозяину, может носить ему добро, например, зерно овса, как в быличке. В северо-западных районах и в Белоруссии обогащению хозяина способствует летучий змей - «змей-носак», который может приносить хлеб, всяческие припасы и даже деньги. В более южных районах упоминаются кололозы (т. е. те, которые находятся, «лазают» возле, около хозяина - фантастические существа, похожие на зайца, с большим зобом, в котором они и приносят добро.
Во многих случаях эти персонажи-накопители потеряли связь со своим генетическим корнем - образом домашнего пената - и стали связываться в народной традиции с колдунами, стали помощниками колдуна. Образ персонажа-накопителя имеет очень глубокие корни и распространен значительно шире славянского ареала. Весьма отчетливо представлен он, например, у балтийских народов - и тоже в облике змея. В публикуемых материалах мотив змея-накопителя отражен в текстах.
Упоминания о других функциях домового единичны. Он может проказить - есть оставленную еду, уносить и прятать вещи, передвигать стулья (№ 72), заставлять хозяина плутать в собственном дворе и т. п. Именно такие действия домового находят аналогии в современных рассказах о полтергейсте.
Домашний пенат на Севере имеет очень много наименований, значительная часть которых коннотирована положительно: баканушко, большак, большачок-доброхот, буканай, буканушко-соседушко, дедушка, дедушка-домовеюшко, доможир, дедушко Романушко (и бабушка Доманушка), домовик, домовейко и модовейко, жихарь, жировой, избной; домовой, доможитель, домовитель и многие другие. Внутренняя форма большей части этих наименований ясна. Например, большак - это старший в семье, хозяин; наименования доможир, жировик имеют корень жир, который на Севере может означать «жилье, помещение для жилья» (ср.: двужирный дом - это двухэтажный дом, жировать - жить); модовейко образовалось из домовейко в результате перестановки звуков; слово домовитель имеет два корня: дом- и вит(ать) 'жить' (ср. обитать из obvitati) и т. д.
Некоторые названия имеют ярко выраженный табуистический характер: тот, другая половина, сам, свой, запечный и т. п. Довольно много наименований, в основе которых лежит указание на функции, свойства, формы проявления домового: его называют стень, пастень (диал. 'тень'), так как появляется в виде тени на стене; гнетке, гнеток, жма, заженик (так как он гнетет, жмет, наваливается во сне на человека), лизун (так как он зализывается, мусолит волосы) и др.
Лишь отдельные именования домового коннотированы отрицательно и связывают его с нечистой силой, бесовским миром: слова шишко, шишок запечный, худенький, иногда применяемые к домовому, служат также наименованием черта.  В совокупности всех характеристик складывается образ домашнего пената, некоего мифического существа, невидимо живущего рядом с людьми, с семьей, оберегающего дом, домашний очаг и уют, как бы невидимого члена семьи, для которого не чужды людские заботы, который печется о людях, но требует от них соблюдения определенных норм жизни и поведения.
Устойчивость такого взгляда на образ доброго и уютно-то домашнего пената отражает современная песенка «Домовой», где говорится, что в доме царит мир и покой, когда дом хранит «в мягкой шляпочке и теплых тапочках» домовой. Он живет на чердаке за трубой, возится там с мышами, а когда кто-нибудь из домашних уезжает, он плачет и сует в карман кусочек пирога (песенка исполнена была, например, в радиопередаче «С добрым утром» 23 сентября 1990).