Робинзон

Как же часто, бывает, себя упрекаю -
Ты не так написал, не о том и не то,
Не дались тебе рифмы и слишком хромает
Шаг бездарных, хоть может быть искренних строк...

И обряжены в чьи-то издевки, подвохи,
Надо мною глумятся во всю, от души
Мои муки-сомненья: «ничтожные крохи...
Пустые потуги... оставь, не пиши»...

Им отвечу я – «нет»... ведь поверьте на слово -
Я пишу лишь тогда, когда жажда сказать,
Вдруг прорвавшись, родившись от взгляда простого,
Беспощадно внутри начинает сжигать.

И признаюсь еще, что когда приседаю
Над безмолвным листом, чтоб марать его вновь,
Мною движут, из ада к себе возвращая,
Жажда смысла и к жизни мгновеньям любовь...

Потому что хоть много уже прошагавши,
Безразличным я к жизни не стал, не сумел,
И скорблю над мгновеньем, бесследно пропавшим,
И напрасно исчезнувшим в жизненной мгле.

Потому что хоть страшное, верьте, знавалось -
До сих пор этот трепет ребяческий жив:
Жизнь проходит... До смерти все меньше осталось...
Если любишь ты жизнь - то пытайся, спеши...

Будто вечность в мгновеньи загадочным светом
Проступает... так как же посмеешь ты дать
Этим вечности искрам мелькать неприметно,
И бесследно, навеки исчезнуть, пропасть?..

Там, где трепет любви в человеческом сердце
Повседневности адом не выжжен дотла,
Попытается чудо мгновенья, поверьте,
Человек сохранить в том, что смог и создал.

Потому что любовь – это вечности жажда,
От забвения жизни мгновенья спасти...
Запылав в человеке, проснувшись однажды,
Побуждает его хоть пытаться творить.

Безразличие к смерти – холодная бездна...
Жизнь – «ничто» в этой бездне, покорно течет
К той минуте, когда навсегда и безвестно,
Ее просто сметет, безнадежно сотрет...

Ты посмейся судьба надо мной, бедолагой,
И на остров безлюдный и дальний забрось,
Чтобы не было там ни чернил, ни бумаги,
И чтоб голос людской услыхать не сбылось,

Чтобы в этом вселенском безлюдье мне было
Только смерти дождаться судьбой суждено -
Отрыдаю о том, что навеки уплыло,
Всё пойму, откажусь от надежды... потом -

Станет жалко мне жизни мгновений, напрасно
Исчезающих в моря безлюдную даль...
Чтоб не дать им пропасть в этой дали безгласно,
Напишу на песке - про судьбу, про печаль,

Про любовь и о том, что ей в мире нет места,
Про потерянный дом и про жалость к себе,
И про то, что погибнуть, исчезнуть безвестно,
Суждено этим строкам на мокром песке.

Возмущусь этих строчек судьбой и настырно
На скале их возьму и начну высекать,
И застынет погибель написанной былью...
Будет ветер ее на скале обдувать,

И омоют шторма ее годы, столетья...
Но не смогут стереть то, что волей, трудом
И любовью, и ясностью мысли последней
Создавал я мгновеньям как вечный их дом...

И быть может судьба, убежденная мною,
Явит милость и многое время спустя,
Чьих-то жизней корабль, прибитый волною,
Бросит якорь у мною исписанных скал...

И прочтут, и помянут... И диву дадутся,
Что какой-то страдалец, когда-то давно
Жил последней любовью и верой безумной
В то, что смерть победить ему будет дано...

И наградой за веру, любовь и надежду,
Воздаяньем за труд исступленный найдут
Среди времени вихрей и далей безбрежных
Мои строчки надежный и вечный приют...

Потому что рожденное к жизни любовью -
Вера в это мне жить и писать помогла -
Не сотрет вихрем смерти, забвеньем не смоет,
Не сгорит в испытаниях жизни дотла...

декабрь 2016, Львов