Очаковское

Тайна старая лип и кладбищенский камень нетленный.
Горку церковь вершит, опираясь о небо крестом.
И молчанье парит тишиною своей сокровенной
Прячет прошлое где-то под горней лазури пластом.
Я вернулась сюда, в лоно первого легкого снега,
В его память и свет, в бесконечность любви и печаль
Из проклятья сует, из сквозного, гнетущего бега
В детства милый ковчег, в его зыбкую теплую даль.
Колыбели моей не найти уже, всё на погосте.
Тополя вдоль дорог завершили свой временный цикл.
Только небо в пруду, как и прежде, да ивы подростки,
Только солнце глядит, только призрак луны прячет лик.
Сад вишневый мой цвел, а теперь, так же призрачен лунно,
И коричного яблока здесь не вкусить аромат.
Но горит одуванчик все так же и жарко, и юно
И стоят лопухи вдоль заборов, по-прежнему, в ряд.
Электрички гудят, паровозною памятью эхо
Стрекозой пролетело и скрылось в густых камышах.
Пруд несет облака – на плаву голубеет прореха.
В нее ветры, играясь, рябую водичку крошат.
Мне отсюда уйти и, возможно, теперь безвозвратно.
Но давно уже эта дорога простилась со мной.
Травам зреть у воды, зеленеть ароматностью мятной,
И хранить тайну лип, напитавшись их темной золой.