Рассказ про то, как я вернул долг

       

         Город  Москва, 1978 год. Мы, три солдата, выпускники специальных военизированных шестимесячных курсов по подготовке инструкторов для организации передового метода труда в военно-строительных отрядах, Олег Корчагин, Антолий Чайковский и я, Саид Сафаров, только что прибыли в Москву с отчетом о проделанной работе в одном из стройбатов Закавказского военного округа за время двухмесячной командировки. Наши отчеты, с приложением отзывов от командиров принимавшей стороны, оценили положительно в Центре. Выдали нам денежную премию, дали увольнительные на два дня, и сказали, чтобы были готовы к поездке в следующие строительные батальоны, которых было огромное количество по всему Советскому Союзу. Мне и Корчагину выпало ехать в Алтайский край, а Чайковского направили в Читинскую область. За два месяца, что мы провели на границе с Ираном в Южном Азербайджане, мы, трое совершенно разных по характеру и амбициям человека,  сблизились и, можно сказать, сдружились. Толик Чайковский имел на все происходящие события собственное, этакое ироничное мнение, и общаться с ним было одно удовольствие, и когда Толика отделили от нас, мы с ним даже взгрустнули чуть, но ощущение радости от предстоящей дороги и встреч с новыми людьми и новыми местами больше волновали наши молодые сердца. … Секретарём или, как называли официально, делопроизводителем в приёмной Главного – полковника Малькова был  наш однокурсник Николай Шишкин, парень из города Новокузнецка. Он сыграл большую роль в дальнейшей моей службе в армии. Оказалось, что это по его рекомендации, меня решили оставить в Центре и отправили на собеседование к командиру третьего отдела, то есть в проектный отдел, где военным был только сам командир, подполковник Горшков, все остальные сотрудники были гражданскими лицами.  Скажу откровенно, такая рутинная жизнь меня не устраивала, я мечтал за оставшиеся почти полтора года службы объездить весь Советский Союз и, помню, обматерил Шишкина за его инициативу. Позже он мне признался, что когда его спросили о сослуживце из числа инструкторов, который сможет работать в проектном отделе, он назвал меня по вполне прозаическим причинам, чтобы, когда им приходилось жить в казарме с настоящими стройбатовцами, у них, интеллигентиков из штаба, был защитник и активный коммуникабельный товарищ. Так и получилось, я сдружился с элитой роты, привозил в часть, что находилась в районе Шереметьевского аэропорта, из Москвы болгарские и американские сигареты (в армейском магазине такие не имелись в продаже) и кое-какие другие вещи на заказ. Позже, начальник штаба мне доверил водить на различные экскурсии по Москве особо отличившихся военнослужащих из солдатско-сержантского состава воинской части. Я, пользуясь своими документами сотрудника военного проектного института, находящегося на улице Беговой, договаривался с администрацией цирков  и театров столицы о коллективных посещениях спектаклей и других представлений. Для этого у меня были полномочия по приобретению билетов, как за наличные деньги, так и по перечислению. Благодаря такой волонтерской деятельности, я побывал почти во всех театрах, стадионах и двух цирках города Москвы. Однажды мне удалось достать билеты для двадцати передовиков производства на концерт самой примадонны Аллы Пугачевой. Этой деятельностью я занялся на втором году службы, когда был зачислен сотрудником в третий отдел проектного института. Мне выделили отдельный кульман, это специальная чертежная доска, если кто не знает, и я перечерчивал на миллиметровку и потом уже на кальку разработки каких-то узлов и деталей промышленных зданий и военных сооружений. Все знали только свои части чертежей, а об общей картине были сведущи только специальные лица. У меня, как и у остальных выпускников спецшколы, был диплом об окончании строительного техникума, так-что,  проектирование для меня было знакомым делом и я исправно справлялся со своей работой. Но, как я говорил выше, мне хотелось до конца службы ездить по городам и весям Союза, и я пошел на обман в день отправки инструкторов в очередные командировки. Сказал, что не подошел третьему отделу и попросил не отменять мою командировку в Алтайский край. Мы с Корчагиным, наученные  опытом первой  поездки, когда вылетели самолетом из Москвы в Тбилиси и уже на второй день прибыли на место назначение в воинскую часть, расположенную в местечке Куткашен в Азербайджане, не стали в этот раз форсировать события, и взяли билеты в плацкартный вагон на поезд Москва – Барнаул. Служба шла, и торопиться не было  резона. Четверо суток свободной жизни в поезде – это было нечто! Не знаю, как сейчас, но тогда по России и по всему Советскому Союзу очень хорошо относился народ к военнослужащим. Сердобольные попутчики  угощали нас всю дорогу выпивкой и едой – коммунизм, одним словом, мы прошли в те времена. В аэропорту города Барнаула я заметил группу похожих на моих земляков-таджиков людей но, подойдя ближе, понял, что эти люди с Кавказа и летят они в Якутию на заработки. Один мужчина средних лет из этой группы заметил мой интерес к ним и подошел ко мне.  Он что-то сказал на непонятном мне языке и я, извинившись, ответил на русском, что не понимаю его. Тогда он перешел на русский:
–  Солдат, ты из Кавказа?
– Нет, я из Таджикистана …
–  А зовут тебя как? Ты очень похож на моего сына, он сейчас тоже служит в армии, на Дальнем Востоке, его зовут Саид-Ахмед, а тебя?
 – Меня зовут Саид…
 – Ну, тогда тем более, Саид – Ахмед, вот тебе 20 рублей – он протянул мне два червонца – вот если бы ты мне встретился на обратном нашем пути, я бы дал тебе 100 рублей, но сейчас, брат, извини, только едем на заработки… Я не хотел брать  деньги, но увидев, как он обиделся, согласился взять с одним условием – в долг. Я, сказал; –  Уважаемый земляк, я возьму ваши деньги в долг и верну их, когда-нибудь, солдату- чеченцу, с приветом от вас. Чеченцу понравился мой ответ и он, похлопав меня по погонам, отошёл к своей группе. За этой сценой наблюдал мой сослуживец Олег Корчагин.
 – Он тебе дал деньги, это твои земляки?
–  Нет, это чеченцы, они едут на шабашку в Якутию, его сына зовут, как и меня, Саидом и он тоже служит в армии сейчас…
– Круто, вот тебе везёт всегда! В Азербайджане ты катался в масле, везде земляки на нужных местах были у тебя,..  и тут 20 рублей, прямо с неба!
– Олежка, да причем здесь земляки и везение! Надо жизнь любить и людей любить. Я просто с восхищением смотрел на этих мужественных тружеников с ящиками для инструментов и с потрёпанными рюкзаками… и они заметили это восхищение в моих глазах.
               А мне действительно везло на земляков, и везде я находил их по жизни. Родился я в Таджикистане, детство моё прошло в Казахстане, в армию призвался в Пермском крае, так что, земляков у меня было много, да и сам я был очень общительным малым. Ту командировку я не успел сполна отбыть в Алейском районе Алтайского края, пришла телефонограмма из Москвы, чтобы меня срочно откомандировали обратно в распоряжение такой-то части. И я, оставив инструктора Корчагина одного, с давящим чувством вины на сердце, покатил на поезде обратно в Первопристольную. Я понял, что нарушил приказ, и теперь буду отправлен в какой-нибудь  захолустный отряд стройбата на «лопату»… Почему-то, мне было совсем не страшно, я знал, что дисбат мне не грозит, из армии я не сбегал, и со всеми своими знаниями и талантами я везде буду востребованным и нигде не пропаду. Кроме всех своих способностей,  я умел рисовать портреты Ленина и других вождей и при необходимости мог и поваром работать...  А пока у меня есть четверо свободных  суток в поезде и я их использую по полной, как сказал однофамилец моего сослуживца, Павка Корчагин из известной повести – проживём эту жизнь так, чтобы не было обидно и больно за бесцельно прожитые годы!
        Но мне опять повезло, на «лопату» меня не отправили. После жёсткой вздрючки за самовольство от подполковника Горшкова, я был прощен. Меня поместили в изолированной от общего зала специальной комнате, где стоял свободный кульман и,  до прихода ответа на запрос комитета госбезопасности о моей биографии и моих корнях, загрузив работой, оставили в покое. Поначалу, я тосковал по кочевой жизни и с презрением относился к жизни штабного чистоплюя, ведь здесь солдатики все были в выглаженных военных костюмах и при галстуках, к офицерам и генералам обращались по имени отчеству, а не по уставу. Так было принято, благо нас солдатов было на тот момент всего пять человек на весь институт, и только я и еще парень с Донецка, Евгений Чесноков, были проектировщиками. Когда, после всех проверок, я был допущен в общий зал, обставленный чертежными приборами, и влился в коллектив гражданских лиц, наступила совсем другая жизнь. Чашка горячего кофе с молоком и, местами, с бутербродами, после каждого часа работы, участие в шахматном турнире с призовыми, раз в один час перекур на пять минут в специальной курильной комнате. Благодать. Надо сказать, что курили не только мужчины, но и многие из женщин военного проектного института. Работа была интеллектуальная, и считалось, что кофе с сигаретами повышают тонус. Я до армии не очень хорошо относился к сигаретам, но в этом коллективе закурил…  Сигареты Союз Аполлон от Philip Morris, Marlboro, Camel… Светские беседы от истинных москвичей. Одним словом, я понял прелесть столичной жизни и, со временем, простил Колю Шишкина. В нашем отделе работали несколько ребят, которые были после институтов и техникумов и они были не на много старше меня, я быстро сдружился с ними и участвовал во всех послеработных мероприятиях – играл в футбол, пил портвейн с друзьями на природе (под железнодорожным мостом на Беговой), участвовал в шахматных турнирах.  Нам, солдатам, выдавали суточные по семь рублей за рабочий день и в два раза больше за работу в выходные дни, так что деньги всегда у меня водились… Володя Дадонов, Слава Здобников, Слава Смольников и Юра Гурович, были коренными москвичами и я так сдружился с ними, что даже хотел остаться после службы в Москве… Но был я всегда конченым романтиком и вливаться в огромный муравейник по имени Москва, опасался. Тянуло меня на бескрайние просторы огромной страны… Надо сказать, что дни мои проходили так интересно, что я и не заметил, как пролетели полтора года службы в Москве, и наступило время дембеля.
        К концу службы на моем счету скопилось чуть больше одной тысячи советских рублей и я, на часть денег, приоделся – купил шубу, американские джинсы, сапожки югославские и приличную шапку. Прекрасная девушка Тома подарила мне шерстяной пуловер в комплекте с шикарным шарфом, которые она связала собственноручно... Мне надо было ехать в город Добрянка Пермской области и стать на учет в военкомате, откуда призвался. Было середина декабря, и я надеялся к новому году успеть добраться до родимого дома в Таджикистане.
В Добрянке мы гуляли три дня с друзьями, которые провожали меня в армию два года назад. У меня здесь остался хороший друг, звали его Николай. Уходя на службу я оставил у него свои вещи и около тысячи рублей деньгами, что у меня были на тот момент. Несколько раз, по моей просьбе, Коля присылал мне денежные переводы, где-то по пятьдесят рублей. Оставшиеся деньги он  вручил мне при встрече. Это были ребята и девчата со строительного участка, где я до армии работал монтажником по сбору крупнопанельных домов. Они, помню, организовали, без моего ведома торжественные проводы меня в солдаты в единственном на тот моменте ресторане города Добрянки. Я, когда получил повестку, решил уйти незаметно на службу, так как очень стеснялся того, что ещё не отслужил до этого времени. Военком, узнав о моей национальности,  сказал, что я первый таджик, который призывается из их города, поэтому он дает мне право на выбор рода войск, где я хотел бы служить. Я сказал, что имею диплом строительного техникума, и думаю, что буду не лишним в строительных войсках. Мне выписали повестку на 16 ноября, и я отправился собираться в дорогу. Кто служил в армии, знает, как проходят новобранцы медкомиссию. Одним словом, совершенно голый, я прохожу от доктора к доктору, и тут вижу, сидит в белом халате Зина, жена Ахнафа, с которым я работал в одной бригаде, и несколько раз бывал в гостьях у них … Первое желание было, броситься к двери, сбежать! Но я понял,что это будет выглядеть ещё смешнее, и завтра вся Добрянка будет знать о моём позоре… Стою красный весь, как рак, пытаюсь прикрыться ладошками… Зина тоже покраснела, но, хвала ей, сделала вид, что мы не знакомы… Это она, видимо, рассказала мужу, что меня забирают в армию и вот сотрудники и устроили мне эти торжественные проводы с напутствиями от начальства и обещанием от меня,  вернутся в родную бригаду через два года.
      Да, всё проходит, прошло и это… После того, как я провел новый год с родителями, я снова собрался в дорогу; меня тянуло в другие родные края, где прошло моё детство и где я не бывал уже шесть лет… Шуба и меховая шапка очень пригодились мне в Казахстане. Здешние морозы не уступали по силе уральским холодам. Я, пока устроился мастером на строй участок ДГМК ( Джезказганский горно-металлургический комбинат), жил в доме моего папы Имома, в доме где я вырос при моей маме Любе, первой жены папы Имома. Теперь у него была другая жена, и она не очень дружелюбно приняла меня… Я все понял, и через пару месяцев добился комнаты в общежитии комбината. И здесь пригодилась моя коммуникабельность, летом я командовал строительными работами в отдаленных районах области, а зимой занимался снабженческими делами. Ездил по городам Казахстана и отправлял стройматериалы для РСУ ДГМК. И мне эта разъездная жизнь ужас как нравилась… Вот еду однажды в поезде, вернее, сижу за рюмкой водки в вагоне-ресторане, вижу заходят покушать два солдатика, один похожий на таджика, приглашаю их за свой стол. Они, ясное дело, смущаются, но выпив по рюмочке, стали более раскованными и рассказали, что они дембеля, свою службу отслужили и едут теперь домой, в родные края.Один оказался уроженцем Украины, а второй чеченцем. Вот этот чеченец и был нужен мне. Я сказал солдатам, что угощаю, и пусть не стесняются заказывать себе выпивки и еды. Среди этого пира я рассказал о том случае, когда шабашник-чеченец вручил мне, незнакомому солдату, целых два червонца.  Я вернул долг, как обещал доброму человеку. Я сдержал данное мною, кода-то, слово и был очень счастлив в ту минуту. Будто, какой-то, старый груз сбросил с плеч. Солдаты тоже были очень растроганы. И мы прощались уже как родные, на перроне железнодорожного вокзала города Караганда… Конечно, и в те, советские времена, жизнь складывалась по-разному у всех, но доброты и человечности в людях тогда было больше.


Рецензии