Безинертность. Глава 7

Четыре дня дороги были утомительными. Но Марек ни разу не произнес каких-либо слов, связанных с усталостью. Ален так переживал по этому поводу. Он понимал, что сын не виноват во всем этом. Они добирались попутными военными автомобилями. Ален всем рассказывал версию про доставку малыша в госпиталь, находящийся возле горной гряды. В этом госпитале был специалист, который должен помочь малышу, у которого очень тяжелая патология после перенесенной вирусной болезни. Никто не сомневался в рассказах Алена-врача, более того, всячески старались помочь.
    Дорога в горы, после этих четырех дней, показалась Мареку просто увеселительной прогулкой.
- Вот мы и на месте, - Ален сбросил с себя тяжелый рюкзак.
Марек удивленно посмотрел по сторонам.
- Понимаю твое удивление, - улыбнулся отец.
Он подошел к заросшей скалистой стене. Отодвинув листву, он показал железную дверь. Попытка открыть её не привела к успеху.
- Попробуем пройти другим путем.
Они, как-бут-то обошли скалу и прошли в пещеру.
-Это вентиляционная шахта. По ней мы попадем внутрь. Видно входная дверь закрыта изнутри.
   Марек от удивления не задавал никаких вопросов отцу. Он шел за ним, уверенный что тот знает, что делает.
В полной темноте, распугав местных жителей пещеры они, через узкий проход пролезли в небольшое помещение. Марек отметил, что температура здесь, как ему показалось, ниже нуля градусов. За то время, которое они шли по пещере, он жутко замерз, тело его все тряслось. Ален повозился с каким-то блоком и включил свет.
- Сын, нам повезло, что военные технологии такие надежные. Надеюсь, и тепловые генераторы в норме. Скоро здесь будет нормальная температура. В обычных условиях температура тут зависит от потока воздуха, проходящего сквозь эту гору. Его скорость достаточна, чтобы охладится, а толстый слой камня вокруг препятствует нагреванию солнечными лучами. До магмы здесь дальше, чем у подножия. Вот и имеем, по практике, минусовую температуру. В большей степени, это надежная защита от непрошенных гостей. Идем, попробуем выйти через центральный вход.
Они прошли сквозь, довольно большое внутреннее пространство. Внутри стояли какие-то приборы и приспособления. Ален настолько уверенно чувствовал себя в этом месте, что они беспрепятственно добрались до входа, отодвинули железные засовы и откинув дверь, которая имела довольно большой наклон и приличную массу, вышли наружу. Теперь Марек ощутил на себе, что такое тепловой удар. Но радость увиденного Солнца, затмила всю не комфортность этой ситуации. Ему казалось, что больше ничто не заставит его, вернутся в это холодное, не уютное помещение. Он был уверен, что это их временное убежище, и долго они здесь не задержаться.
Марек сидел на табуретке, которую вынес на улицу. Солнечный день уже был в разгаре. Ален ушел в горы немного осмотреться.
Вид вокруг впечатлил мальчика.  Горы, которые высились, особенно те, что доставали до облаков, заставляли неровно дышать. Одно осознание того, что ничто здесь не меняется столетиями, приводило его в ощущение соприкосновения к чему-то великому.
- Парень ты как сюда попал?  - голос из-за спины заставил Марека вздрогнуть.
- Я, я больной, - испугано произнес он.
- Может быть, но здесь ты откуда? – повторил вопрос мужчина в форме полицейского.
- Меня привез сюда доктор на реабилитацию после болезни, - Марек начал приходить в себя.
- А где доктор?
- Пошел в горы осмотреть окрестности.
- Тогда, если ты не против, я подожду его.
Полицейский был очень большой. Крутая мышечная масса пробивалась сквозь одежду.  Он вышел на крутой склон и внимательно осмотрел небольшое плато, лежащее под ним.  Затем посмотрел на парня.
- А как давно доктор ушел?
- Уже вернулся, - Марек услышал голос отца.
Ален и верзила-полицейский уставились друг на друга. Воцарилось немое молчание. Марек даже примерно не мог предположить, что сейчас должно произойти.
Вдруг на лице отца появилась улыбка. И в тот же миг, оба мужчины бросились друг другу в объятия.
-Командир, как, уж никогда не думал, что увидимся, - полицейский, подняв Алена в воздух, кружился и подпрыгивал.
- Все, все, Брайн, брось, задушишь, - Ален смеялся, но говорил с трудом.
Теперь Марек улыбался, как и они, но выглядело это очень глупо, хотя, для ребенка это было простительно.
Все оказалось очень просто. Брайн и отец вместе воевали в этих горах. После окончания боевых действий Ален уехал домой, а Брайн остался здесь служить в полиции.
- Так ты доктор? – Брайн уселся прямо на крыльцо.
- Нет, - уже серьезно сказал Ален.
- А мальчишка сказал…
- Так надо было, - Ален сел рядом с Брайном.
- Понятно, тогда рассказывай в чем дело. Я все же полицейский. Это мой участок, я должен знать, что на нем твориться.
Ален без особых подробностей рассказал Брайну, по какой причине он с сыном оказался здесь.
Полицейский слушал внимательно. После того, как Ален закончил, он улыбнулся: «Ален, дружище, так не так все страшно. Если позволишь, а ты обязан это сделать, поскольку я обязан тебе, то вечером, после сдачи дежурства я приду к вам на огонек. Поболтаем. Вспомним. Да подумаем, что делать дальше».
- Буду только рад, единственное, нам нечем будет угостить дорогого гостя.
- Понял, короче, ждите.
Полицейский ушел. Марек отметил про себя, что при таком росте, а соответственно, и весе, Брайн передвигался практически бесшумно. 
- Конечно, - ответил отец, - мы все-таки бывшие горные разведчики.
Ален еще долго светился.  Такого он не мог предположить. Помощь, а в этом он даже не сомневался, пришла неожиданно и очень вовремя. Он понимал, что выжить с сыном в таких условиях было очень тяжело. Отсутствие элементарного бросало их на грань невозможного. Они не могли даже развести костер. В горах дым виден на многие километры. Погода сейчас отличная. А случись дождь, который моментально превращает горы в холодное, непроходимое место. Одна надежда на теплогенераторы. Надо срочно их проверить.
Марек сильно переживал из-за того, что теперь кто-то знает про них. Как мальчишке ему было досадно, что они не стали героями выживания. Но, как здравомыслящий, не погодам, он понимал, что играть сейчас в героизм совершенно не подходящее время.
Брайн, не просто появился вечером у них. Он притащил с собой синтезатор. 
-Дружище, мы не сможем в нем ничего произвести съестное, нет сырья, - рассмеялся Ален.
- Спокойно, командир. Открываю государственную тайну. В этом бункере есть испытательный образец генератора распада. Слыхал о таком?
Ален улыбнулся.
- Идем за мной,- сказал Брайн и шагнул в темноту.
- О, да я вижу вы здесь уже побывали. Как прошли? – Брайан глянул с игривым укором на бывшего командира.
Ален продолжал улыбаться, теперь он точно знал, что тепло у них будет, раз здесь устроили испытательный полигон.
- Это командный пункт, еще со времени войны. Здесь есть все. Электричество, батареи, компьютеры, - гордо рассказывал Брайн, уже малышу.
- И я про это не знал? Что здесь находится портативный генератор распада? Я, ведущий специалист по этой теме. – Ален был искренне удивлен.
- Да я тоже не знал, пока не поступил на госслужбу.
-И этим можно пользоваться?
- Нужно, потому, что уже принято решение о демонтаже тут всего. Оно хоть и все в рабочем состоянии, уже изрядно устарело. Но вам, в самый раз.
-Ты спас нам жизнь, - Ален обнял верзилу.
- Нет, командир, это ты мне спас жизнь, и я этого никогда не забуду.
- Да ладно, - Ален похлопал Брайна по плечу.
-Сынок, - Брайн теперь посмотрел на Марека, - тебе стоит гордиться своим отцом. Он не просто герой, он человек, которому обязаны жизнью пятнадцать отчаянных, как нам тогда казалось, головорезов. Нет, быстро это не расскажешь. Готовим еду, и садимся. Ты послушаешь мальчик сегодня много военных историй.

Марек, сидел и смотрел на этих двух веселых людей. Один из них его отец. Сегодня он для него раскрылся в новом свете. Ему даже казалось теперь, что он стал как-то больше визуально. Он видел двух героев, которые не боялись ничего на свете.
Отец заметил взгляд сына.
- Сынок, может тебе пора уже лечь?
- Да, отец. Но ответь мне на один вопрос.
-Почему я совершенно другой был до этого?
- Да.
- Здесь в горах, мы занимались обычной настоящей мужской работой. В городах мы теряемся. Многим из нас тяжело найти свое место, среди какого-то не настоящего.  Ведь не будешь каждый раз на подлость отвечать грубой физической силой. Люди не виноваты, что им не пришлось увидеть грань между жизнью и смертью так близко и отчетливо.
-А в какой момент вы встретились с мамой?
- Я был совершенно беспомощным бывшим военным. Для меня она стала надежным портом в этом океане быта. Но, взамен она забрала мое мужество. Это нормальное частое явление. Я очень рад, что за всю нашу жизнь мне не пришлось доказывать обратное. А поговорить она любит, да и я со временем попался на эту удочку.
«Много бы я отдал сейчас, - подумал Марек, - чтобы мама была сейчас здесь, с нами.»
Ночью малыш несколько раз просыпался и слышал, как двое друзей болтают.
«Как дети, - подумал Марек, - большие дети.»
Теперь он уснул надолго, под защитой такой надежной, что весь плохой мир не страшен ему.
......................
Теперь, у Алена с сыном, наладилась жизнь, о которой можно было лишь мечтать. Полная автономность. Много времени на беседы и тренировки.
Ален пытался передать сыну все свои знания в области синтеза. Марек очень старался, но возраст не позволял все понять до конца.
   Только теперь Алену стало понятно, почему и для чего существуют учителя. Они обладают методами, которые способны постепенно подводить, шаг за шагом, к освоению более сложных материалов.
  Ален разрабатывал различные способы, известные ему. Но, ему казалось, что это не совсем то.
   Тем не менее, Марек рос. Они уже смогли пережить одну зиму. Сколько их будет? Ален понимал, что Марек не станет сидеть здесь всю жизнь. Хотя, самому Алену очень импонировала такая жизнь.
 
Однажды, глядя на закат, Марек почему-то вернулся к теме отношений между Аленом и Рендой.
- Ален, почему ты не ушёл от мамы? – не отрываясь от заката, задал вопрос Марек.
- Я любил твою маму – тихо сказал Ален.
- А сейчас?
Ален, сделал паузу. Марек конечно смышленый у него малый. И слышал много. Но у него ещё длинная жизнь впереди. Зачем ему сейчас это? Веру в деда Мороза, мы стараемся у детей очень долго сохранить. Её разрушает и сверстники, и кто-то другой, всегда считающий себя носителем только правильной и верной информации. Но что может сравнится с ожиданием чуда в будущем. Особенно если молод и полон чудесами нового, ожиданиями неизвестного, неиспорченного. Наверно так и с любовью, и с отношениями. Вера в неё. Надежда на неё. Потом он сам разберётся, когда станет старше. Необязательно же ему сейчас знать, что есть столько причин её разрушающих, столько мгновений, когда понимаешь, что её больше нет, и…
- и сейчас люблю…
 «А если он и сейчас её любит…любит. И он… Зачем? Кому от этого легче? Что ему даёт эта любовь? Зачем бы он меня стал обманывать? Если бы не любил, так бы и сказал мне.»
Марек больше не смотрел на Алена. Он пытался понять его. И женщину, которая постоянно кричала, и ненавидела, и просто их отпустила, но любила, Марек был в этом абсолютно уверен.
   Он посмотрел на небо. Мало облаков и они такие прозрачные, просвечиваются, солнце приятно разливается мёдом. В городе кажется все немного тусклым. А здесь пахнет цветом. Можно так долго смотреть, смотреть. И это состояние открывает столько перспектив разной тишины.

 - Пап, посмотри, какие облака здесь.

Ален быстро поднял глаза к небу.
-Здесь вообще по особенному – через некоторое время произнёс Ален – мой папа любил много гулять, путешествовать. Он часто вывозил нас с братом куда-нибудь, оставлял машину, и мы много ходили пешком. Он ворчал на новое время, где все новые технологии, конечно вещь классная, но он говорил, что человек стал лентяем. Перестанет постепенно так ценить многие другие вещи, окружающего. Превратится в неандертальца. – Ален улыбнулся.
- Он заставлял по долгу рассматривать каких то насекомых, птиц, даже как шевелилась листва на дереве. Я уже и забыл об этом, наверное, начал превращаться в неандертальца. А мама всегда настаивала на учёбе. Она видела в нас очень перспективных математиков.
- А ещё папа любил небо. Здесь посмотри, как облака гуляют вокруг вершин. Пробиваются через них. Я заметил, что, когда становишься старше, облака как будто ниже, прям низко. Вроде подумаешь, разница то всего метр, полтора от детства, если по линейке мерить, а облака ниже на километры.
- Иногда мы ложились с братом и папой на землю, и он нам рассказывал о небе. Где начинается космос, на какой высоте нам будет ещё хватать воздуха, где уже не будет гравитации земли и мы будем парить.
Я любил тогда облака. Особенно перед дождём, когда они начинают собираться. Огромные пушистые. Сверху ещё светящиеся от солнца, и по ниже уже тёмные, тяжёлые. Правда потом, когда несколько дней одни тучи, это давит на меня. Не хочется выходить из дома…
- А ещё мы в детстве, с братом, мечтали попробовать облака на вкус – он улыбнулся вновь.
- Зачем? – удивился Марек – задай любую программу кухонному шкафу, и он выдаст тебе блюдо любой сложности, любого вкуса. Зачем пробовать недосягаемые предметы, или то что невозможно и ненужно пробовать.
«Он, все таки, ребёнок своего времени,- усмехнулся про себя Ален.»
Прогресс и технологии меняют логику и восприятие. Человечество перестаёт замечать за всеми благами, которое даётся для его меньшего передвижения самое… Что самое. Он даже это выразить сейчас и не может. Если он привык с детства ездить на машине, то конечно его удивляет движение пешком, долгое на ногах.
- Не знаю, как то всегда было интересно, у чего и какой вкус. Сладкий, кислый. Какое настроение после этого вкуса. Хочется после него спать или…
- Тогда тебе надо было идти учится на фармацевта – перебил его Марек.
Ален только подумал, что давно не видел, как Марек улыбается. Он удивляется, спрашивает, но не улыбается. За всем его желанием познавать холодное спокойствие. Как может быть такое с ребёнком.
- Нет, нет. Как тебе объяснить. Можешь себе представить, время, когда не существовали компьютеры, соответственно электронные игра, другие приспособления. Дети проводили все свободное время на улице, придумывая игрушки и игры в них. Я сам себе это плохо представляю, но такое время было.
Ален нагнулся, поднял палочку и сорвал пару листиков и цветочек, как колокольчик.
- Смотри это был человечек-игрушка, одевалась шапочка-цветочек, были у него друзья волшебники-листики.
Марек долго смотрел на эту игрушку.
- Зачем? – спросил он.
- Что зачем?! – раздражённо спросил Ален.
- Зачем с этим играть? Ты сорвал траву, ты сорвал цветок? Чтобы поиграть? Через время он завянет и ты его выкинешь. А кто-то не получит мёда. А кому то не достанется травки поесть.
- Марек!... Марек, пойми, ты наверно прав, но без этого мы были бы не мы. Мы так развивались, так учились, так постигали новое… Мне надо будет больше тебе об этом рассказать
- Я знаю всё об этом! – уже раздражённо ответил Марек – Зачем? Кто мы? И какой толк от нас? Ты сорвал цветок, ты его погубил! Какой в этом смысл?

Марек, больше не хотел говорить. В голове пока судорожно прыгали мысли. Бессвязно, то о папе, о цветке, о пчелах, которые их опыляют, и помогают цветам размножаться. Как они все вымеряют, это же невероятно, как создана природа. У каждого своего дело. Ему подчинены все действия, даже, когда съедает что-то или кого-то. Всё не просто так! А тут сорвал цветок и выбросил. А ещё он помнит времена, когда Ален приносил цветы маме в букетах. Они увядали и их тоже выкидывали. Один раз принёс маме цветок в горшке, мама поставила его на окно. Поливала, протирала вместе с Мареком на нем листики, а… Потом швырнула его, когда ругалась с папой. Горшок разбился, листья помялись, порвались и это всё выкинули.
Зачем? Все зачем, что связано с нами с людьми. Какие-то постоянно вирусы, каждые сто лет, которым мы и сами даём предпосылки развиваться, но они все равно нас не могут убить. Зачем напряжённые военные действия, о которых постоянно говорят и вспоминают. Убийства, из-за денег, из-за наживы? Из-за того, что в ком-то возникло, это ещё не известное ему чувство к другому человеку, что он только мой, и не должен жить, если не мой. Прочему тогда не создать отдельные программы, которые будут определять кому и кто больше подходит, если человек сам не может и до сих пор не научился.
    Мысли начали выравниваться, и Марек почувствовал снова, как бежит внутри успокоительный холодок. Он не любил, когда жарко. Начинаешь подтаивать внутренне, и уже размышлять не хочется, и вялость и нежелание ничего делать нет.
Хорошо, вот так думать ровно. Дома все закольцовано, и нет возможности выйти из этого круга. Даже если есть желание, у тебя все возвращается в одну точку. И начинаешь жить так, во всем и везде. Везде круги, а нужно прямо, тогда не будешь возвращаться. Будешь новое постигать, и тогда разве будет время кричать, что поговори со мной. Всегда должна быть новая грань, причём не надо, чтобы садился и отдыхал. Нет, надо получать новое, чтобы не было возможности ни ненавидеть, ни любить. Это так губительно, как для тех листиков. Облака не достать, и мы их не можем сорвать, положить в карман, выкинуть после. А листья можем.
«Пусть бы облака были вечно! Серые и грозовые! И ты не захочешь Ален выйти из дома и просто так рвать листья!» - Марек нагнулся и погладил зелёную траву.
Ален уже уходил в помещение, и не видел движение сына. И если бы он знал, о чём думает, ещё его не взрослый сын, не сформировавшаяся личность, чтобы он ему сказал… И сказал бы? Или ответил бы, что не стоит заниматся глупой болтовнёй.
   Со временем Марек научился слушать отца и не высказывать свое отношение к сказанному. Он сам не ожидал, что сможет так. Если успевал, по привычке все записывал. И…подрос, вытянулся и немного научился улыбаться, улыбкой ребёнка.
   Ален уже несколько месяцев за ним наблюдавший, все равно удивлялся, как Марек рассматривает природу, как аккуратно относится к каждому мгновению с ней. Такое чувство возникало, что они впервые прилетели на новою неизведанную для них планету. Даже сам Ален начал за собой замечать, как окружающего начало действовать на него магически. Расслабились мускулы, нервы, за все годы, которые он собрал в комок сам в себе. Ему хотелось говорить. Днем, получалось это делать. Он внимательно слушал, спрашивал, меньше стал задавать вопросов, ставящих его в тупик. Вечерами Марек не разговаривал, как по какому-то выработанному внутренне правилу. Занимался своими делами, сколько бы Ален раз не пробовал раскручивать его на разговоры, он молчал.
   Но и этого Алену было достаточно, чтобы пробовать понять внутренний мир сына. И, как ему казалось, у него стало это получаться. Почему он раньше, не взял, и уехал сюда? Почему не забрал маму Марека с собой? Ему казалось, что здесь они бы поговорили. Иногда возникало желание, поехать туда за ней, привести, и говорить вечерами, может и Марек бы подошёл к ним, сел рядом и начал бы вести беседы. Здесь всё начало казаться ему совершенно другим. Более правильным и глубоким.
- Мне иногда сейчас кажется, - начал разговор за ужином Ален – когда мы жили там, в квартире, очень давили стены, которые сжимали твои мысли. И целый день мы там все время, как по кругу. Утро, работа, ночь. Ты не думал об этом?
Марек поднял глаза на Алена, и спросил совершенно о другом.
- Может тебе съездить за мамой?
- Может быть – Ален продолжил есть.
Марек, не знал, почему задал такой вопрос. Пока с этим чувством он разобраться не мог. Просто помнил, как она его маленьким накрывала одеялом, приглаживала взъерошенные и непослушные волосы. Играла с ним по комнатам в догонялки, показывала зверей и смеялась. Он решил для себя, пока не думать над этим вопросом.
И совершенно по-другому, в отличие от Алена находил свое сейчас проживание здесь. Не видел магическую среду, а конкретно рассматривал окружающий мир. Взаимодействие каждой песчинки с друг другом. Времени было мало, чтобы и начать это больше изучать с научной точки зрения. Ален заполнял весь его день. В начале ему было очень тяжело, он не привык к таким нагрузкам, да и воздух был другой. По-другому наполнял лёгкие. Иногда казалось, что они очень тяжёлые, кружилась немного голова. Но со временем втянулся, и даже начал получать удовольствие от таких тренировок. Они тоже помогают наблюдать, вести внутренние расчёты. И постигать новое для него, то что он может и чувствовал от своего тела, но никогда не задумывался.
Ему после, очень хотелось быстрее сесть вечером и все записать. Не всегда это удавалось. Он чувствовал, как Ален хотел поговорить, только зачем все эти разговоры. Вон он сидит с Браяном по-вечерам, что-то обсуждают новое, вспоминают старое. А что это им даёт. Понятно если бы они новое обсуждали на работе, где можно провести расчёт, сверить с данными, наверное, и вывести какие-то выводы. И сделать из этого полезное действие или вещь. А старое? Но зачем о нем вспоминать? Было, прошло. Как трава, съел её кролик, выросла новая. Он на рефлексном уровне запомнил, что в этом месте, сочнее и вернулся. Не сидит, где-то не ностальгирует, что там была трава лучше. Вот он ещё здесь ни одного зверька не встречал, который бы хотел с ним о прошлом поговорить.
Тем более не самое это лучшее было прошлое. Да, смелые ребята, но за что они воевали и почему согласились это делать. Убивать себе подобных. Он изучал в школе поверхностно пока только, что были раньше войны другие. Где один государственный строй деградировал из-за чей-то идеи, превращался в узурпаторов, и хотел захватить весь мир. Там защищались, но тоже убивали и уничтожали. Тоже не очень ясная ситуация для него, и для его поколения. Столько земли, зачем её отбирать. Надо за своей смотреть, объединяться как- то.
Его отец воевал в другой войне, где делили кусочек территории, потому что на ней что-то было, чего не было на другой. И за это они убивали друг друга. Зачем они согласились на это? Почему не могли отказаться. Нате, возьмите, мы и на своей найдём интересное. В его голове все эти вопросы были так раскиданы и пока не могли вылиться в один вывод.
Охотится лиса на мышь, чтобы прокормить себя, но ей не нужна её нора. А там эти люди не ели друг друга, а забирали норы и что было внутри.
Ещё он смотрел на звёздное небо. Как здесь были близко созвездия, и как на небе не было ни одного свободного места. Как же интересно было бы сейчас дотянуться рукой и провести по ним. Или встряхнуть, чтобы посыпались они маленькими блёстками. Иногда это вызывало сильный трепет в его душе. Но он старался переключить свои мысли. И в нем вспыхивала гнев! Вот они такие красивые, всегда освещавшие ночь, дававшие путникам ориентиры, а ему сразу хочется достать и нарушить их спокойствие.
В этом возрасте его поколение хорошо знало, что там нет Спокойствия. И там далёкая жизнь, которая все равно ещё за пределами их понимания, людей, неизведанная, только предполагаемая.
Там жизнь, текучая по своим процессам, здесь жизнь, если отбросить человека, тоже живущая определёнными законами. Только они люди ломают законы, нарушают их. Не только на земле. Теперь ближайший космос должен очищаться лет пятьдесят, чтобы убрать весь мусор ими оставленный. И не будет пока новых интересных наблюдений.
И между всем этими бедами -  человек. Какая же его роль, не его Марека, а человека. Не мог же он просто, не для чего появится в этом мире?