Судьба водоноса - 595

Жил в Иерусалиме водонос.
Был молод и красив, однако беден.
Но был пытлив он, и один вопрос
Ему был окончательно неведом.

Давно и тщетно он постичь хотел,
За что ему был жребий тот назначен.
Но лишь одно усвоить он сумел –
Что труд его достойно не оплачен.

Был водовоз отец его и дед.
Но вырваться из бедности не в силах,
Не удавалось много долгих лет.
Нужда и сына их не отпустила.

Однажды на работе в летний зной
Он повстречал пророка Моисея
И, напоив служителя водой,
Стал вопрошать премудрого еврея:

«О, старче! Объясни мне почему
Я и купец, что мною помыкает, –
Рабы мы божьи оба, но ему
За мой тяжёлый труд оплата выпадает?
Купец могуч, и знатен, и богат,
И роскоши пуды растут до неба.
А я, в чаду лишений и утрат,
Доволен, как всегда, краюхой хлеба».

И мудрый старец так ему сказал:
«Владыка мира в некий день творенья
У каждого создания начертал
Его судьбу, нужду и капитал,
Что на челе в веках без изменения.
Поэтому и доля такова –
Носить тебе до крышки гроба воду.
Купцу в удел – богатство и хвала
И власть над целой кучею народу».

«А ты не мог бы, старче, попросить,
Когда опять пойдёшь на гору Бога славить, –
Нельзя ль мне на челе немножко там подправить,
Слегка предначертанье изменить?»

«Не богохульствуй, паря, не шути!
Предначертанья Бога неизменны.
Терпи! На протяжении всей вселенной
Иного не предвидится пути…»

И вот пророк в молитве перед Богом
Хвалу ему возносит, как всегда,
И попросить успел его о многом,
И уж уйти собрался он, когда
Услышал ясно божий голос с неба:
«Что ж ты о просьбе нашего раба
Мне ничего доселе не поведал?
Иль пусть он воду носит до горба?..»

«О, Бог мой! Не хотел я беспокоить
Твой слух по всяким мелким пустякам…»
«Так вот пойди и передай всё сам:
Поправку на челе могу ему устроить…»

И Моисей в смятении сам не свой
Поспешно с вестью к юноше помчался
И передал вердикт божественно-простой,
Чтоб тот в судьбе своей не сомневался.

А водонос вознёс глаза на небо,
Усердно Бога возблагодарил
И, взяв своё ведро, к колодцу поспешил,
Чтоб заработать на краюху хлеба.

Шло время. Так же воду он носил,
Но в жизни ничего не изменилось –
Существованье жалкое влачил
И не надеялся уже на божью милость.

А тот, кому он воду доставлял, –
Купчина, богател и свою дочку
За сказочный калым уже предполагал
Он выдать за визирева сыночка.

Жена купца, штудируя вопрос,
Наполнить вознамерилась водою
Бассейн в саду. Был нанят водонос
В лохмотьях, но красивый сам собою.

И юноша без отдыха возил
В жару и в темень, в полночь или в полдень
Из речки воду, не жалея сил,
И тот бассейн он всё-таки наполнил.

Он на ногах держался чуть живой,
И женщине вдруг жалко стало парня.
И просит она мужа: «Дорогой!
Пускай его проводят на поварню.

Он славно постарался, исхудал
И заслужил нормального обеда.
Ведь он, должно быть, в жизни кроме хлеба
Да репы ничего и не едал».

«Жена, ты что! Как можно! Посмотри:
На нём такие жалкие лохмотья,
Худой мешок из кожи и костей –
У нас он распугает всех гостей!..»
«Ты что, он из такой же божьей плоти –
Зато какой приятный изнутри.

Не свалится же небосвод на землю,
Когда работник досыта поест!» – 
Так развивался взбалмошный протест
Жены от произвола скряги-мужа.
Тут даже лишних слов порой не нужно,
И муж, с досадой тайной, бабе внемлет…

«А чтоб он никого не испугал,
Дам кое-что из старенькой одежды,
Халат и твой сюртук тебе давно уж мал –
От нас ведь не убудет, друг мой нежный!»

Вот как бороться с жадностью купцов! –
Уж если женщина чего захочет –
Добьётся своего. В конце концов
Сам муж уже растерянно бормочет:

«Ты здорово придумала, жена…
Не голова, а прямо Суд старейшин,
Редчайшая из всех еврейских женщин –
Повелевать и мною ты должна!»

В итоге баба так раздухарилась,
Что поредел и гардероб у мужа –
Костюм пасхальный (якобы ненужный)
И трость, и шляпа сразу появились.

Купчихе так понравилась затея –
Остановить её казалось поздно.
Когда умылся он и вышел к ней робея,
То вид его был просто грандиозный.

Купчиха даже в обморок упала
И продолжала жалобно стонать,
Пока наш протеже уже хотел позвать
На помощь из купцова персонала.

Но, вовремя опомнившись, она
Нашла в себе измученные силы
И юношу учтиво попросила
Проследовать за ней к бассейну, где волна
Качала в брызгах раковин каскада
Чудесные цветы и стебли лилий,
Меж них сновали кто-то из рептилий
И обрамляла всё ажурная ограда.
 
«Присядь вон там на лавку к дастархану,
Где угол сада, спрятанный в тени.
У нас настали радостные дни,
Поэтому столь щедрый наш хозяин.

Мы ждём сегодня дорогих гостей,
Ведь нашу дочку нынче будут сватать,
Представь, за сына самого визиря.
И на душе висит как будто гиря –
Надеюсь, у невесты духу хватит.
Жених-то из заморских областей».

Сам Шах решил почтить своим присутствием,
Что было для него вполне естественно.
Когда ж ему пришлось случайно обернуться,
Приняв от слуг подарок для невесты,
Он вдруг заметил в отдалении сада
Фигуру статную в шикарном одеянии.
«Кто этот юноша?» – спросил он у хозяина,
И оторопь взяла купца, но его баба,
Не растерявшись, тут же заявила,
Что это сын её родного брата, –
Она его-де в гости пригласила.
Отец его – купец, весьма богатый –
Торгует в городах всего Магриба!..
Послал сынка с подарком к нам на свадьбу…
Купец тайком ей шепчет: «Ну, спасибо!..
Уж завтра я твой пыл-то поослаблю!»

«А вправду ль говорят – купцы Магриба
Богаче наших?» – вопрошает Шах,
В раздумьях о финансовых прогибах
И что казна его почти пуста.

«О да, не сомневайся, это правда» –
Пролепетал испуганный купец.
И тут он свой почувствовал конец,
Когда услышал Шахову руладу:

«Я очень рад! Ты можешь усомниться,
Но я со всей решимостью готов
Вот с этим юношей хоть завтра породниться!
Ты можешь к моей дочке слать сватов!»

Сказал, вручил подарок и со свитой
Уехал по каким-то там делам.
А наш купец, подавленный, убитый,
В надежде урезонить сей бедлам

Кричит жене: «Что сделала ты, дура!
Ты погубила нас, увы, увы,
Ведь если всё раскроется – не шкуры,
А не сносить нам завтра головы!»

Жена в ответ: «Давай дадим, – мол, – денег,
Харчей ему, верблюда, чтоб без лишних сборов,
С условием, что он покинет город
И здесь его уже не встретит новый день.

Вот так и порешили, и отныне
Теперь герой наш путником явился
И до Магриба в долгий путь пустился
С торговым караваном по пустыне.

Недолго путешествовал он в связке –
На караван разбойники напали.
Всех перебили, а товар украли.
Лишь он в живых остался, словно в сказке.

Изранен, без воды лежал он дни и ночи
В тревожном ожидании близкой смерти.
И снова вспомнил он слова пророчества
Премудрого еврея на рассвете.

Лишь замаячил диск на горизонте,
Верблюдов вереница показалась.
То Шёлковым Путём с вьюками и котомками
Купцы до царства Шаха добирались.

Старейшина купцов из славного Магриба
Был в трауре из всей торговой знати:
Единственного сына он утратил,
Накрыло его горе, словно глыба.

Сын на руках его скончался в лихорадке.
Когда же он увидел на песке,
Как юношу измучили припадки,
Шатёр и медицинские палатки
Он приказал разбить невдалеке.

Выздоровленье трудно проходило.
Взывал к Аллаху истово купец,
И смерть-старуха всё же отступила –
Обрёл опять стареющий отец
Дитя, что вырвал из когтей курносой
И сыном называл, не зная почему.
Хотя тот сын почти уже был взрослый
И согласился с тем, что следует ему.

Прибыв в конце пути в столицу Шаха,
Купцы Магриба сразу –  во дворец.
А им навстречу дочка и отец,
Как будто ждали. Сразу – охи, ахи!
Пиры, подарки, свадебный контракт
И процедура бракосочетанья.
Потом ещё потомства ожидание
И папин преждевременный инфаркт.

И папа с радостью бразды правления
Пихает мужу дочери своей,
И тот без лишних скрипов и затей
Становится главою населения,
Из коего теперь кумир своих героев   
Ещё недавно был в числе изгоев.