Интимная жизнь?

Оценка для рейтинга: понравилось

С теплом Саша.

Ну что ж, интересная пародия, Людмила. "...был муж - самец и так спесив..." Интим? Любовь? А теперь - прочтите о том, как искал любовь Глеб - главный герой романа "Ты не была в Париже":

http://stihi.ru/2020/12/04/7737 - вторая глава этого романа

...Глеб почувствовал, что он упускает единственный благоприятный момент. Он обязан его использовать.
-Хотите, я помогу вам подмести? – И, не успела девушка опомниться, как Глеб выхватил у неё из рук веник и сам принялся подметать тот же мусор.
Он подметал очень старательно. Девушка смотрела на него.
-Не надо, - отказалась от его помощи девушка и принялась забирать веник обратно. –Это женская работа, а не мужская. Вам что, нечем больше заняться?
-Ладно, - нехотя согласился молодой человек и отдал ей веник. – Подметайте сами, если вам нравится, так и быть. Но только после того, как я вас поцелую. Надеюсь, вы позволите мне вас поцеловать хотя бы один раз?
Предложение было настолько неожиданным и до такой степени неуместным, что девушка широко раскрыла глаза от изумления.
-Я вас очень прошу, - произнесла она вначале мягко, а потом твёрдо и громко. – Не приходите больше сюда. Чтобы я вас больше никогда не видела. Вам ясно?
И, прикоснувшись снова к крепко завязанному платку на голове, хотя волосы из-под него уже практически не выглядывали, Света опять заработала веником...

http://stihi.ru/2020/12/06/3409 - четвёртая глава этого романа

...Автобус продолжал ехать. Терпеливо дожидавшиеся своей остановки пассажиры с туповатым безразличием прислушивались к происходящему.
-Не надо, Максим! – ещё отчаянней закричала Света, видя, как её жених уже в полном остервенении опять схватил Глеба. – Он ничего плохого мне не сделал, ты же сам видел! Давай выйдем отсюда, - предложила она.
-Нет, это фраерок сейчас отсюда выйдет, - прошипел Максим. – И не выйдет, а вылетит. Пусть решает свои интегралы, а не лезет к девкам. Эй, шофёр, - заорал он, уверенным, начальственным голосом на весь автобус, - а ну-ка, останови!
Шум автобусного мотора стих...
...Автобус неожиданно остановился, и назревавшая развязка произошла в одно мгновение: озверевший зам. директора питомника бультерьеров вытолкнул Глеба, не сумевшего или не успевшего нанести ему контрудар, в открывшуюся дверь...

-...Так что тебе говорил этот тип? – ещё недостаточно остыв, спросил у подруги Максим, упираясь рукой в дверь. – Мы с тобой расстанемся – каково, а? Нострадамус нашёлся, предсказатель, б-блин, экстрасэ-э-нс… Слушай, а может быть, он – Наполеон? – веселился Максим. – Или этот, как его – Нью-штейн?
-Успокойся. Давай не будем больше о нём, - сказала Света.
-Ладно, не будем.
Он вновь превратился в галантного джентльмена, и обнял Свету, как это делал уже много раз. Но, шепча, как обычно, слова любви, девушка смотрела не на Максима. Она смотрела на тетрадь Глеба, зацепившуюся за злополучную железяку и теперь застрявшую между автобусными дверьми. В этой тетради были его стихи, часть его одинокой души, мятущейся в неуютном, чуждом, жестоком и обезумевшем мире. Она вздрогнула, представив, что должен чувствовать сейчас это парнишка. Казалось бы, она должна была быть благодарна Максиму за то, что он защитил её от чужих, пусть и неумелых, посягательств, проявив благодаря этому случаю свои лучшие мужские качества, а она не испытывала ни малейшей радости, ни малейшего удовлетворения. Зато вместо этого она ощущала вину перед Глебом и ещё что-то, пока не очень понятное её, неосознанное.
Наконец они доехали до ателье, вернее, до громадного оптового рынка, возле которого и была остановка. Двери открылись, и тетрадь, повисев секунду на железяке, упала вниз на асфальт.
-Ну, Светка, выходим? – со всей отпущенной ему природой галантностью произнёс смахивавший на средних размеров медведя зам. директора трёхлитрового банка, приготовившись помочь невесте выйти из автобуса.
Но Света, как завороженная, смотрела вниз, на обложку тетради, оказавшейся на самой кромке тротуара. Ей показалось, что она слегка колыхнулась от ветра. Ещё секунда – и тетрадь будет безжалостно растоптана напирающей сзади толпой.
-Эй! Ты уснула, что ли? Выходи живее, … твою мать! – раздался за её спиной чей-то недовольный хриплый голос.
Такие голоса часто бывают у владельцев рынков. Или у прорабов на стройке.
Опомнившись, Света соскочила вниз, так и не дав Максиму взять её по-джентльменски за плечи во время этого прыжка. Босоножкой она успела отпихнуть в сторону тетрадь и, стоя рядом с тетрадью, то наблюдала за людьми, выходящими из автобуса, то вглядывалась назад, в даль улицы. Она надеялась, что Глеб сейчас появится, добежит, ведь не так далеко случилось это – но увы.
А ателье, в котором дожидалось её новенькое свадебное платье, было совсем рядом, за поворотом, напротив пункта обмена валют.
-Пошли? - сказал Максим и нежно, но сильно положил Свете руку на плечо.
Неужели так и не обратил внимания на тетрадь? Ведь не слепой же он, в самом деле.
-Ой, погоди, у меня ремешок расстегнулся, - спохватилась девушка.
И, присев, принялась делать вид, что поправляет обувь. Краем глаза она косилась на пристально смотревшего на неё Максима, усердно теребя пальцами красивый и мягкий немецкий материал обеих своих босоножек, удивительные позолоченные застёжки босоножек – но вот Максим на секунду взглянул куда-то в сторону, и Света тут же сунула тетрадь в свою сумочку...

http://stihi.ru/2020/12/13/1123 - двенадцатая глава этого романа

...-Ну? Что же ты стоишь? – надул губы Максим, как капризный избалованный ребёнок. – Нас давно ждут. И в ЗАГСе, и в «Лолите». Поцелуй меня, раз ты меня любишь, и идём.
-Забавные, - наконец оторвала глаза от баксов девушка. Жаль, что нет у неё при себе ни бензина, ни зажигалки для курева, неплохо было бы, если бы он всё-таки купил ей дамские сигареты... Но – ничего. – Сейчас поцелую, – сказала она. – Только вначале – один фокус. Раз, два, три… Гляди! – И она молниеносно, как ослепительная иллюзионистка на арене цирка, легчайшим движением руки изорвала пачку баксов в клочья и подбросила в воздух.
Потеряв дар речи, Максим глядел на Свету и на порхающие клочки выпученными, почти как у изувеченного Франклина, глазами и с раскрытым ртом. Часть зелёных клочков, на которые распался президент, осели ему на волосы и на костюм, другие – на асфальт. Обиженно и неслышно попискивал уже не ухмылявшийся надменно Франклин, с которым ещё никто не проделывал таких штук, как эта русская дикарка, устроившая такой неслыханный фейерверк. Какая-то дворняжка, пробегавшая мимо, остановилась, вильнув хвостиком, подняла лапку и пустила струйку жидкости прямо на разорванные баксы… Он был невероятно, до уморительности смешон, этот зам. всех на свете генеральных имиджмейкеров, этот начальник адмирально-межрегиональных холдингов, этот оберштурмбанфюрер глобальных технологий или как там ещё он назывался, что, собственно говоря, уже и не важно. На его несчастье, до него слишком поздно дошло, что и доллары, и он сам, и много других вещей, не подлежащих, казалось бы, никакому осмеянию – очень даже могут быть смешными. И Света расхохоталась так звонко и весело, как не смеялась ещё никогда, словно долго давившая её тяжесть в одно мгновение свалилась у неё с плеч:
-Ха-ха-ха! Ой, не могу… Слушай, я никогда тебя раньше таким не видела, честное слово. Между прочим, не хочешь ли ты случайно узнать, кто замочил твоего любимого прадедушку-энкаведешника в сорок пятом году? Я думаю, тебе будет интересно. Мой прадедушка! И я даже знаю, что он при этом сказал, - слегка покраснев, потому что почти никогда в жизни не произносила таких неприличных слов, Света повторила слово в слово ту самую историческую фразу, до сих пор пылившуюся в архивах бывших ГПУ, НКВД и КГБ, хотя сама сроду даже не ступала на порог этих уважаемых заведений.
В ответ послышалось какое-то нечленораздельное мычание или рычание.
-Гудбай, мой бывший френд, - сказала на прощание Света. – Я не люблю тебя, козёл ты глупый. Это была просто шутка, что я тебя люблю. Я люблю Глеба.
-Сволочь! Сука! – диким, нечеловеческим голосом заорал Максим, срываясь с места и бросаясь, как зверь, на девушку, стоявшую почти у самого края тротуара, мимо которого одна за другой мчались машины…

…Дальнейшее можно пересказать лишь отрывочно.
Был страшный визг тормозов, перекрывший на мгновение обычный уличный шум. Были крики Лёхи и прочих, приглашённых на свадьбу и прибежавших к месту происшествия. Была толпа, глазевшая на битое стекло, на изуродованную машину, из которой вытекал бензин, на лужу крови на асфальте, пялившая глаза не столько на пострадавшую девушку, сколько на её изодранное ударом об асфальт и окровавленное платье: не каждый день попадают под машину девушки в свадебном платье...

...Был водитель «роллс-ройса», очень смахивавший рожей на бандита, сбивший неожиданно появившуюся на дороге девушку в свадебном платье и всего лишь с несколькими царапинами на лице вылезший из своей машины, которую при резком торможении развернуло прямо на придорожный тополь, угрожающе накренившийся после удара:
-Стой, братан, - схватил он Максима за шиворот и развернул лицом к себе. – А за стекло мне кто заплатит? А за раздолбанный двигатель? А за всё остальное? – грубо и уверенно отвешивал он каждое слово, как полновесную гирю...

Принц Андромеды   18.05.2021 13:02   •   Заявить о нарушении