И жесты плавучи, мягки и небрежны

                О. Я.

Руки твои – тот-океан...
А в нем – дельфины… планктоны… акулы…
травы морские, кораллы и Сам
С трезубцем… Ах, чуть не упала со стула! –
когда ты мою океанно прижал.

И вот еще глаз (загадочных)… нежны…
улыбки туманность (уверенность слов),
и жесты плавучи, мягки – и небрежны,
как будто из тех (неразгаданных) снов.

И я там была как во сне, окуналась…
в глубины… искала… (твои жемчуга?)
А после на берег земной возвращалась…
И ночью одной что-то в-боль… поняла.

Ведь ночи, уж знаешь, такие бывают:
Всё вдруг обнажается в-высь – в-глубину.
В ту ночь океан на валы наступает,
не прячя тот гнев,  ни свою седину.

И ты был в том гневе! Не бойся! – Не выдам.
Я просто страшнее могу совершить:
И вот уж траншеи на сердце разрыты.
И вот уж не можешь ту Встречу забыть.

Выходишь на сцену... и плохо играешь.
А я с тех высот не на Вас уж смотрю.
И ты – Океан!… То ли чувствуешь? Знаешь?
А я… на прощание Вам говорю «…»

Да нет, не узнают другие об этом,
лишь будут там строить догадки потом.
А что же там было, в той тусклости Света?
Вдруг вижу: к той кукле опять подошел.

И лишь монолог твой… сильней океана!
В глазах этой скорби земная печать,
и в жестах ли тех – та великая рана
(Другим в черном зале и в-век не понять).

И вдруг в монологе том слышу: «Обидел –
не знаю Вас чем! Простите меня!»
И в зале том черном глаза мои видел.
И так заключил : «Ведь люблю я тебя!»

И так это было сказано!… Верят
другие там в зале… А я вот: «Прощай!»
Откроют и нам те Великие Двери,
Возможно, в тот светлый и сказочный Рай.

На Страшном Суде нам там Встречу Готовит,
И там белый Ангел раскроет листы:
И здесь те слова, то прощальное Слово,
И здесь монолог догоревшей звезды.

А там, среди прочих, (в твоем ли обличье)
Замолвит ли слово за Вас Трубецкой?:
«Ведь он соблюдал на Земле-той приличья.
Ведь он…» И клянется своей головой.

Да что там на Пире, на Бале Великом,
Какой нам подпишут той-жизни вердикт?
Ведь ранил ты больно – не руки, а Лики!
Ведь гневом своим оскорбил этот-Миг.

И вот…
На том Страшном – Последнем том – Пире,
Я там к адвокату Души подойду:
«Затронул он сердце, не тронул ведь Лиру.»
И так на Суде за тебя попрошу.

А дальше не знаю, чем кончится тяжба,
Попросит ли вновь за тебя Трубецкой…
А здесь. Ну, прощай. Я в то горькое завтра
Вошла в тот же Вечер – той розой-рукой.

И видела: очи как звезды сияли!
А ты в этой ревности дикой молчал.
Да так уж там, верно, Свыше хотели.
Да так – до Суда – ОН нас з д е с ь раз–
–лучал!

2002, Париж

Из сборника стихов "В свете груш..."

Фото из спектакля "Школа для эмигрантов" (театр "Ленком", Москва).