Яма. гл. 21

21

Он прожил в гостинице лишь трое суток,
Успел повидаться он с сотней людей,
И вместе с присущими в нём массой шуток,
К клиентам в делах своих был очень чуток,
И отпускал много лестных речей.

Не менее важной в делах — и реклама:
К фотографу с девушкой держит он путь,
Там снялся он в позах, достойных лишь срама,
Продать эти фото и деньги вернуть.

Потом он поехал к хозяйке отеля,
Известной на юге России, мадам,
Не только попить с нею чудного зелья,
А явно по важным для дела делам.

Богата она и уже старовата,
Содержит и мужа и кафешантан,
Он был для неё в роли будто бы свата,
Вернее для дела — живительный кран.

Трёх женщин он ей предложил для покупки,
Возник между ними и спор о цене,
Тогда Горизонт ей пошёл на уступки,
И спор разрешился меж ними вполне.

Добавил четвёртую, статус дворянки
Имела она от девиц всех простых,
Они понимали, ей имя «беглянки»
Приклеится к ней за побег от родных.

Он «тыщу» рублей запросил за продажу,
Но сладили спор лишь всего  за пятьсот,
Боялись, полиция ищет пропажу,
Обоим предъявит заслуженный счёт.

Закончилась сделка приятным застольем,
С топлёными сливками, кофе питьём,
С бутылкой шамбе;ртена малою долей,
Беседой о трудном, как нынче, житьём.

Помянуты также и их конкуренты,
И самый успешный и хитрый из них,
Такой Шепшерович, его «сантименты»
В торговле товаром не знало границ.

Отвёз в Аргентину он из Украины
Почти тридцать женщин, по «тыщу» рублей,
И для полноты этой сделки картины
Набрал негретянок на «русский Бродвей».

Он их рассовал и в Москву, и в Одессу,
По многим большим, равиты;м городам,
Тем самым престиж своего интереса
Был поднят «по весу до ста килограмм».

Вот это — афера, вот это — так сделка,
Орёл — кто умеет так строить дела;
А мы с Вами плаваем слишком уж мелко,
Боимся мы, суд(о)рога б нас не свела.

— Вот я предлагаю, а впрочем, не знаю,
Уже теперь как вас мне здесь называть?
— Фамилию, знаете, часто меняю,
Меня Горизонтом прошу величать.

— Не видно ли вам на базар-горизонте
Невинных, красивых нам в дело девиц,
На нашем теперь всём коммерческом фронте
Нет более ценных для дела сих «птиц».

Но что характерно, теперь это в моде,
Проводится с ними столь странный интим,
Он ненастоящий, развратный он, вроде,
Но он — интересом и спросом палим.

Девиц возвращают в нетронутом виде…
— Конечно, нам с этим хватает проблем,
Ну, сколько вы мне за такую дадите?
У нас ещё нет же торговых в том схем.

Ну, есть на примете одна таковая,
Я с ней разъезжаю, она мне — жена,
Мне стыдно сознаться, она — подставная,
Она, как невеста ещё у меня.

— Никак не могла ожидать я поступка:
Мерзавец вы, Сеня, жену продавать,
Неужто жила она словно голубка,
И вы удержались её не помять?

Но мне — всё равно, лишь бы была невинна…
— Тогда с вас тыщонка за этот товар;
— Ах, всё пустяки — в вас какая причина,
Мне лишь бы восполнить от сделки навар.

Звонком телефона он вызвал невесту,
Приехать велел к родной тётке-мадам,
А сам укатил из злосчастного места,
По многим, ещё предстоящим делам.

С приездом его в ту столицу разврата,
(События были ещё до того,
Как Яму снесли до путей невозврата,
Но верен он был лишь пути одного).

Менял он состав сих зловонных отелей,
От Треппеля к Анне толкал часть девиц,
От Анны — в рублёвые часть заведений,
А дальше — в дешёвые, для прочих лиц.

Естественно, с каждой такой операции
Имел он довольно приличный навар,
От этих тусовок, его инноваций,
В домах появлялся всё новый товар.

Следил он за каждой всегда неотвязно,
Активна ль в работе, имеет успех,
И часто ему всё становится ясно,
Кого и куда передвинуть из всех.

И, сидя у Анны, и щурясь от дыма,
В беседе затронул судьбу Соньки-Руль;
— Она — как мертва, неподвижная глыба,
И спрос на неё, в большей части — лишь нуль.

Не место ей здесь, в этом чудном отеле,
Ежели мы сплавим в рублёвый её,
Вы сотню отхватите в этом всём деле,
И я четвертак получу за неё.

И вот, Соня-Руль, с беспросветной судьбою,
Сидит в ожиданье в надежде на спрос,
Она заменяет нехватку собою,
Наверно, мешает её длинный нос.

Она оказалась в какой-то «шарашке»,
Где всякий хотел и насколько он мог,
Всегда издевался над этой бедняжкой,
Покуда у жертвы не выскочит шок.

Но к счастью, её нанимали не часто,
Она некрасивой считалась на вид,
Лишь глаз красота в том была, как напрасной,
Но скрасить весь облик не мог этот щит.

Тот самый аптекарь нашёл свою Соню,
Но трусость, брезгливость витали над ним,
Он ждал, проклинал обоюдную долю,
Он беден, и бог не дал счастия им.