Маргарита человек разумный часть 466

Маргарита человек разумный часть 466


Рассказ очевидца
Шёл 1998 год. Этот год я запомнил хорошо, поскольку после нашего возвращения из похода мы узнали о постигшем страну дефолте.
Я – Ульянов Андрей, моя жена – Евгения, мой брат – Валерий Дубров и наш друг – Евгений Коняхин взяли отпуска и в первой декаде августа отправились на полуостров Говена. Ещё один наш друг – Олег Тестов помог переправиться через Корфский залив моторной лодкой. К берегу подошли возле устья реки Алутоваям, в том месте, где раньше стояло село Олюторка. Отсюда мы дошли до Восьмой речки (Еуваям, кажется так, она называется), затем прошли вдоль неё – до старого, заброшенного домика оленеводов, примерно – 30 километров. Конечной целью похода была бухта Южно-глубокая, находящаяся за хребтом, на противоположной, восточной стороне полуострова Говена.
Переночевав в домике, на следующий день перешли вброд Восьмую речку. На отрог Пылгинского хребта поднялись северо-восточнее горы Гататытгин. По вершине водораздела были разбросаны огромные каменные валуны. За одним из них, похожим на трон, мы и остановились на «чаёвку». С нами была моя собака, помесь ирландского сеттера с дворнягой – Чара. Она была рыжего, лисьего цвета и в холке достигала около 60-ти сантиметров. Дров на вершине поблизости не было, и воду в котелке мы вскипятили на газовом примусе. Вокруг, на земле, было много заячьих экскрементов.
Когда мы поели, я собрал объедки и хотел отдать их собаке, но её рядом не оказалось. Позвал, но она не появилась. Подумал, что гоняет зайцев и, привстав, позвал громче. Вдруг жена говорит, указывая пальцем на юго-восток: «А куда это она бежит?» Мой брат тоже, указав пальцем в сторону, сказал: «Вон она…» Я посмотрел в том направлении.
От большого валуна, примерно, в двухстах метрах неспешно бежало рыжеватое животное. Я прокричал: «Чара, Чара!», а в этот момент кто-то говорит: «Да, вот же она!» Моя собака стояла рядом, виляла хвостом и непонимающе смотрела на меня. Видимо, пригревшись на солнышке, она спала с другой стороны валуна, возле которого мы расположились.
Бинокль висел у меня на груди, я поднёс его к глазам, чтобы подробнее разглядеть, что же там такое бежало в стороне. Животное двигалось на север-восток, подставив нам левый бок. Я не разглядел никаких пятен на её шкуре, потому, что как только увидел длинный хвост, у меня невольно вырвалось: «Кошка!»
И, чтобы не быть единственным свидетелем, передал бинокль Коняхину. Другие попутчики рассмотреть ту кошку в бинокль уже не успели – она скрылась в складках местности. Мы были возбуждены увиденным и, забыв про вещи, побежали в ту сторону, в надежде ещё раз увидеть её. Но, увы…. Весь этот эпизод длился не более двух минут, начиная с момента «поиска» собаки.
Я не знал тогда, что снежных барсов на Камчатке официально нет, и был уверен, что название охотничьего предприятия ООО «Ирбис» (село Средние Пахачи, А. Доможиров), произошло именно от животного, живущего в наших горах. Мы не многим рассказывали об этой встрече, но все они только качали головой и говорили, что этого не может быть, нам тот хвост почудился, показался. Первому, про загадочную кошку, мы рассказали Олегу Тестову, когда он приехал за нами на лодке в Олюторку.
Рысь я видел в зоопарке, видел шкуру этой короткохвостой кошки, добытую недалеко от села Медвежка. Но тот зверь, которого мы наблюдали, был крупнее, и я видел у него длинный хвост! В одном из журналов «Охота», в статье о снежных барсах, живущих на Памире, я вычитал, что и там, в местах его обитания редко кому удаётся увидеть этого осторожного, таинственного зверя. (п.Палана. А.А.Ульянов).

По следам неизвестных животных
Поиском неизвестных животных, точнее, неизвестного науке медведя, я увлекся в 1979 году.
Но зарождением этой многолетней эпопеи можно считать 1977 год, когда впервые довелось узнать о существовании на территории Корякии необычного медведя – иркуйема (ударение на «у»). В том году в газете «Камчатская правда» был опубликован рассказ гидрогеолога Игоря Куренкова. В одной из экспедиций по северу Камчатки поведал ему об этом медведе при встрече на реке Вывенке местный охотник, абориген К.В. Килпалин (Килпалин большую часть жизни провел в пойменном лесу реки Вывенки, видел сотни медведей, иркуйема – дважды). Серьезным толчком целенаправленному сбору мной информации о странном медведе послужил случайный разговор на берегу реки Тылговаям со старым корякам из села Хаилино И. Елелькивом.
Он был уже преклонного возраста, но память у него была прекрасной. Елелькив хорошо помнил моего отца, когда тот в сороковых годах заведовал в Хаилино факторией (я тогда еще не родился). С воспоминаний о прошлом, разговор постепенно перешел на охотничью тему. Счет добытым мной медведям тогда только начинался. Услышав о желании молодого амбициозного охотника «взять» самого большого косолапого, старик благоразумно предостерег: «Только медведя с короткими задними ногами не стреляй – это иркуйем. Того, кто убьет его, духи начнут преследовать, и будут преследовать до тех пор, пока не погубят».
Узнав подробности о том, как он выглядит, я засомневался, стал предполагать, что это – обычный бурый медведь – кайнын максимальных размеров и предельного возраста, со старческими изменениями дряхлеющего тела и не более того (кайнын, по корякски – медведь). На что он ответил, обидевшись на мою непонятливость: «Старого кайнына можешь стрелять. А на иркуйема при встрече и смотреть-то долго нельзя. Надо сразу же уходить обратным следом». Присутствовавший при разговоре еще один пожилой абориген, Н. Яплепин добавил, что даже встреча с этим медведем не сулит ничего хорошего. Если повторно прийти на то место и опять повстречаться с ним – жди беды…
И понесли меня ноги в самые отдаленные места и на более длительные сроки. Десять лет кряду ежегодные отпуска проводил в самых дальних медвежьих углах. В те годы ни один коренной житель Корякии, прибывший в Тиличики, не оставался не опрошенным мной о загадочном медведе. Со временем почти во всех населенных пунктах Олюторского района и в некоторых селах других районов КАО у меня появились помощники. По моей просьбе они ненавязчиво, располагая к себе собеседников, интересовались случаями добычи медведей местными жителями и, особенно, оленеводами – среди трофеев мог оказаться «он».
К 1986 году я уже знал полтора десятка очевидцев, двоим из которых, довелось добыть иркуйема. Одно сведение было получено от геологов (сообщил начальник СКГРЭ – Ю.П. Рожков): какого-то «медведя-урода» с короткими задними ногами они добыли в 1968 году на реке Лататыргинваям. Но пока не было вещественного доказательства существования этого медведя, у меня не было желания широко об этом распространяться. Только после приобретения первой шкуры иркуйема с моей подачи появились сообщения о нем в окружной газете, в «Правде», в журналах «Вокруг света» и «Охота» – 1986-1987 годы. В 1988 году студия документального кино «Киевнаучфильм» сняла фильм о животном мире Камчатки – «Куда ушел иркуйем?», стержнем которого была избрана тема неизвестного науке медведя.
Первая приобретенная мной шкура была снята с медведя – иркуйема, убитого оленеводом совхоза «Корфский» И. Игильгиным в верховье реки Вывенки осенью 1985 года. Другого необычного медведя, шкура которого так же впоследствии оказалась у меня, добыли пастухи того же оленеводческого совхоза С. Вотгигин и А. Лелькив в ноябре 1987 года на реке Илирваям, стреляли по лежащему в снегу зверю, не разобравшись. В сентябре 1989 года один из моих помощников – А. Талавла доставил мне череп медведя (предположительно, иркуйема) убитого жителем села Хаилино Н. Кечгичавиным на реке Ветроваям.
Помимо информации исходившей от меня, в 1989 году в газете «Камчатская правда» о необычном медведе сообщал мой хороший знакомый – геолог и писатель Юрий Сергеевич Салин. Живет в Хабаровске, тридцать полевых сезонов провел на Камчатке. Здесь мы с ним и познакомились. Отвечая на вопрос одного недоверчивого журналиста, он писал в областной газете: «…Ни один оленевод, с которым я беседовал, не сомневался в существовании неведомого науке медведя. Например, почти все пастухи 4-го звена Корфского оленесовхоза либо сами убивали иркуйема, либо участвовали при разделке, либо, как минимум, присутствовали при этом.
Однако документально засвидетельствовать факт не согласился бы ни один из них, тем более ни к чему им было оставлять улики. Медведи, многочисленные на кочевых маршрутах, сильно досаждают и дневным, и, особенно, ночным дежурным, распугивая оленей. Пастухи вооружены, карабинами владеют как прирожденные воины, перед применением крайних мер в случае необходимости не останавливаются, но… Лицензий на отстрел медведей у них нет, и от ответственности за неразрешенную охоту их никто не освобождал. Ладно бы их опасения перед охотинспекцией были преувеличенными, так ведь нет же…. Одного штрафа было достаточно, чтобы медвежья охота всей кочевой Корякии ушла в глубокое подполье».
В конце 1986 года началась и до 1991 года продолжалась переписка и телефонное общение по «проблемному» медведю с ленинградским профессором Н.К. Верещагиным – палеозоолог, морфолог, систематик. Он был основным моим консультантом, единственной направляющей и подбадривающей силой. Но в 1991 году наука, как и все в нашей стране, начала разваливаться, и большая часть собранного материала оказался невостребованной, за исключением фотографии шкуры, пробы шерсти и черепа медведя с реки Ветроваям. Череп того медведя мне так и не удалось получить назад. Полугодичная переписка и телефонные переговоры с уважаемым профессором по поводу обещанного возвращения черепа ни к чему не привели (все письма трехлетней переписки сохранены). А вскоре наступило такое время, что мне было уже не до этого, надо было думать о выживании в свалившемся как снег на голову жутком периоде.