Маргарита человек разумный часть 462

Маргарита человек разумный часть 462

Дьякова долинка
Отшельники, или попросту отверженные по разным причинам и поводам, на Камчатке, конечно, встречались, да и сейчас, очевидно, встречаются. Я и сам видывал таких неподалёку от Дьяковой заимки – урочища в полусотне километров от Петропавловска-Камчатского. Наименование своё эта долинка получила от некоего Дьякова, которому в 80-е годы девятнадцатого столетия улыбнулась было судьба, но, как выяснилось через пару лет, улыбка оказалось очень уж горькой.
Дьяков этот был родом из камчадалов. Так ещё лет шестьдесят назад официально именовали метисов – потомков первопроходцев-казаков и коренных камчатских народов, в первую очередь ительменов. За принадлежность к аборигенам и ещё за какие-то заслуги, следа которых мне отыскать не удалось, Дьякова удостоили чести присутствовать на коронации императора Александра III, сменившего на троне Российской империи своего отца, убитого революционерами-народовольцами. Транссибирской магистрали тогда не было даже в самых смелых проектах, и можно только догадываться, с какими тяготами и приключениями связано было его путешествие в столицу и обратно.
С почётом и подарками Дьяков триумфально вернулся домой, но… земляки с первых дней попросту засмеяли его за рассказы о пароходах, паровозах и Бог весть ещё о чём, чего он насмотрелся в своих странствиях. Оскорблённый и униженный бедолага бросил семью и удалился в камчатские дебри, где и коротал остаток дней своих.
Убежище он выбрал по камчатским понятиям едва ли не райское. Неподалёку нерестовая река, поблизости опять же целебные термальные ключи. Соболей в ту пору тоже хватало. На пушнину он выменивал порох и прочие припасы, горько переживая, по всей видимости, плоды столкновения с людской завистью и людским же недоверием.
В этих «дьяковских» некогда угодьях лет тридцать назад и возникло стихийно нечто наподобие коммуны для тех, кому в более или менее цивилизованном мире делать было нечего. Образ жизни они вели воистину «дьяковский», связи с «внешним миром» поддерживали сугубо меновые, поставляя своим людям рыбу и икру.
За этим делом и приезжал к ним хороший мой знакомый, сочетавший преподавание музыки со страстью гонять на мотоцикле по лютому камчатскому бездорожью и водить знакомства с публикой разной степени отпетости. Он-то и уговорил меня съездить в гости к тем, кто в полном смысле слова не от мира сего. Эти вот робинзонокрузовидные знакомые его обладали весьма миролюбивым нравом и мечтали только быть незаметными и незамечаемыми. Возможно, помаленьку мыли или пытались мыть золото. Однако россыпного драгметалла на Камчатке несравнимо меньше, чем на Колыме в старые времена, и озолотиться им удалось бы лишь при самом фантастическом везении.
Приятель мой знал про историю с собачьей головой и попытался выспросить у своих обродяжившихся, но ушлых клиентов-партнёров о вероятности существования в тех краях какого-то потайного поселения. С моих слов он уже знал, что ни малейшего намёка на скит каких-нибудь сектантов-сатанистов при поисках с воздуха не нашли, а пешие походы никаких намёков на существование пусть разбойных, но всё же гомо сапиенсов не дали.
Лихие собеседники наши поизучали карту, пообменивались между собой репликами и в голос заявили, что сами они в такую даль «ни в жисть» не соберутся и никто по своей воле в любой степени конфликта с законом туда не полезет. Посуху в те дебри не добраться, а на вертолётчиков надежды липовые. Одного ещё можно попробовать подкупить, но весь экипаж – а в нём трое – очень уж накладно. От себя добавлю, что контроль за авиаторами тогда был жёсткости неимоверной…
Ырхуим – добрый хозяин тундры
Загадка, пусть даже и самая головоломная, подразумевает непременный и окончательный ответ. Промежуточные версии разлетаются, словно одуванчик на ветру. С тайнами дело посложнее. Им ничего не стоит зависнуть, наподобие закапризничавшей компьютерной программы. Бывают, конечно, исключения. Никто не отменял библейский тезис, согласно которому нет тайного, что не стало бы когда-то явным. Другое дело, что всей жизни расследователя может на прояснение неведомого не хватить…
«Ырхуиму тебя бы скормить!» – услышал я как-то на ярмарке в северном селе Хаилино от почти трезвого и в полном парадном облачении обитателя тундры. Новёхонькая красно-коричневая кухлянка, расшитый бисером малахай, торбаза из белого камуса – особо прочной кожи с ног оленя – всё будто с витрины этнографической выставки. Суровое, судя по мрачно сведённым бровям и злодейским интонациям, обращение адресовалось соплеменнику и спутнику коряка по вылазке в село за припасами.
Земляк оленевода до того набрался «огненной воды», что улёгся в сугроб без малейшего желания вставать. Простуда ему не грозила, поскольку всесезонная жизнь в обществе «коян», как зовутся олени по-корякски, закалила северян до испытаний посерьёзнее нынешнего. Подвыпившего коряка в конце концов усадили в нарту и для надёжности закрепили в ней сыромятным чаутом – камчатско-корякским вариантом лассо, дабы он не вывалился на попутном бугре, когда увлёкшиеся скоростью ездовые псы мчат по тундре со всей мощью своих собачьих сил.
Оленеводы умчали за мглистый горизонт, оставив меня в преизрядном недоумении по поводу загадочного ырхуима. Кто он? Демон? Свирепое первобытное божество? А может быть, вполне реальный и знакомый под другим именем хищник, именуемый так на одном из корякских диалектов?
Слегка развеять туман мне помог несколько позднее известный этнограф, профессор Илья Самойлович Гурвич, с которым мне довелось увидеться во время одной из его камчатских экспедиций. По его объяснениям, ырхуимом северяне называют легендарного зверя, напоминающего, по описаниям, гигантского медведя.
Чудовище, якобы достигающее трёх с лихвой метров в высоту, стоя на четырёх лапах, вроде бы обитает в пещерах Корякского нагорья, редко выбирается наружу, но тогда уж не щадит никого из бегающей, прыгающей и даже летающей живности. Человеку с ним лучше не встречаться, хотя есть рассказы о том, что ырхуим способен даже прийти на помощь одинокому путнику, отогнав от его лагеря волков. В реальность ырхуима Гурвич не верил, считая его даже не мифологическим, а фольклорным персонажем народной фантазии коряков.
Скептицизм известного учёного, однако же, напрочь отвергал корякский художник-самоучка Кирилл Килпалин. Рисунок тушью, присланный им в редакцию «Камчатской правды», где я тогда работал, изображал чудище, наподобие доисторического ящера типа бронтозавра, но с медвежьей головой и с медвежьей же шкурой. Из его описаний следовало, что ырхуим – добрый хозяин тундры, который может даже обогреть замерзающего странника в складках своего меха.
Один из родственников Кирилла вроде бы видел ырхуима, шествовавшего по своим делам, не выбирая пути, поскольку ни одна из тундровых преград его остановить всё равно бы не смогла. Письмо Килпалина мы опубликовали, снабдив его комментарием биолога, который в полном согласии с Гурвичем оценил гипотетического зверя как сказочного персонажа. Признать его подобием пришельца из былых тысячелетий, чудом выжившего в камчатских тундрах, мешало само описание ырхуима. Такой зверь был обречён на неуклюжесть и медлительность, которые неминуемо обесценили бы гигантский рост и приписываемую молвой страшную силищу.
Кое-какую теоретическую вероятность существования природного прототипа ырхуима наш комментатор всё же признавал, оговорив, что полная уверенность может быть достигнута только после поимки зверя или хотя бы достоверных фотографий… (Олег Дзюба).

Лешие у Ительменов
Леших, или лесных духов, они называют «ушахчу». Такой дух имеет внешний вид человека, а у его жены к спине прирос постоянно плачущий ребенок. Его обязанность сводится к тому, чтобы заводить людей в глубь чащи и поражать их там безумием.
Горных богов они называют «камулы», или «малые души». «Душонка» именуется на ительменском языке - «камулеч». Эти духи обитают на высоких, особенно же на огнедышащих и дымящихся горах. Поэтому ительмены никогда к ним не обращаются, и особенно избегают взбираться на такие горы. Они утверждают, что эти горные духи живут внутри огнедышащих гор и топят их совершенно так же, как люди - свои жилища.
Питаются они от китобойного промысла. С этой целью они по ночам прилетают по воздуху на море и вытаскивают из него китов, причем существует поверье, будто каждый из духов приносит их домой по десяти штук, на каждом пальце по одному. Дома они жарят и варят этих китов. Ительмены утверждают как достоверное, что на вершинах гор можно найти целые кучи китовых костей. Каждый раз, когда туземцы проходят мимо такой горы или горячего ключа, они бросают в том месте, в качестве жертвоприношения, кусок мяса или какую-нибудь тряпку. (Георг Вильгельм Стеллер).
Снежный человек в Камчатке
Учитель и краевед из посёлка Мильково, расположенного в центре Камчатского полуострова в своём письме рассказал: «…Собирая фольклор коряков и камчадалов, я не раз слышал легенды и сказания, в которых фигурировали человекоподобные существа: то маленькие, напоминающие западно-европейских гномов, то сказочные великаны, живущие в недрах вулканов.
Правда, я тогда специально не интересовался проблемой «диких волосатых людей». После Вашего обращения я расспрашивал некоторых из своих информаторов, не знают ли они чего-нибудь о «диких людях». Далеко я не ездил, а близко живущие каких-либо конкретных случаев мне не рассказали, но порекомендовали поинтересоваться не знают ли чего-нибудь пограничники. Когда я к ним обратился, мне рассказали следующий случай:
В 1980 году наряд пограничников осматривал контрольно-следовую полосу, идущую вдоль берега океана на мысе Лопатка (так называется южная оконечность полуострова Камчатка). Неожиданно они увидели впереди себя две рослые человекоподобные фигуры, покрытые светло-серыми волосами, которые не торопясь бродили по отмели, обнажившейся после отлива, и что-то собирали среди оставшихся на ней водорослей.
Пограничники наблюдали за этими «волосатыми людьми» довольно долго. По внешнему виду, размерам и поведению это не могли быть диверсанты, и поэтому они решили об этом случае не докладывать – чтобы не волновать начальство (рассказал об этом случае один из членов наряда уже после окончания службы, вернувшись домой, но фамилию он просил не называть).
Рассказывает Борисов Алексей Васильевич: «1967 год. Работал я тогда в экспедиции вулканологов под руководством доктора наук О.В.Волынца. Нас было 6 человек. Работали мы на вулкане Децензур. Один из участников экспедиции В.Ермоленко стал потом директором Геологического института в Москве. Вот он как-то уже в Москве спрашивает меня, видел ли я фумаролы. Я ответил, что, конечно, видел. Но тут я вспомнил, что однажды рядом с фумаролой я видел какую-то тёмную фигуру. В тот момент я подумал, что это медведь, и даже выстрелил в него из ружья, но промахнулся и он убежал. Но бежал он совсем как человек и быстро скрылся в скалах, рост у него был около трех метров». (В. Макаров, «Атлас Снежного человека»).