На двух берегах

Опубликовано в г. "Литературная Россия" №15 за 2021г.



«…счастья бедная имитация,
тайных звеньев судьбы распад.
Мисс жестокая Эмиграция –
мягко стелешь, да жёстко спать.»
(Н.Гейдэ «Эмиграция»)

  Тропа, протоптанная лет 170 назад писателем и  революционером А.И.Герценым  в  Англию, а шире – за границу, за прошедшие после его смерти годы  так  и не заросла. Сектанты и революционеры, белоэмигранты и высланные интеллигенты, перебежчики и предатели, артисты и танцоры,  страждущие оказаться на «земле обетованной» и  мечтающие о мифической «свободе слова», диссиденты-правозащитники и  желающие реализовать  «американскую  мечту» на  райском Западе –  несть им числа.  А в 1990-е добавилась и «колбасная» эмиграция.  Женщины же часто уезжали  в поисках личного счастья… Среди всей этой публики было много и людей пишущих. Так сложилась литература Дальнего, а после распада СССР и Ближнего Зарубежья.

Оставим прошлое истории. Что до нынешней, уже 21 века, русской зарубежной  литературной  жизни то, судя по всему,  идёт она так же, как и в России: литературные фестивали – «Арфа Давида»(Израиль), «Русский стиль»(Германия), «Арка- фест»(Испания) и др., плюс   малотиражные издания, которые служат  скорее для  фиксации литпроцесса, чем для обозначения направления, по которому должна развиваться литература. С одной стороны, творчество эмигрантов - это явная попытка не потерять свою самоидентификацию, свою русскость. С другой, это желание осмыслить своё существование в чужой языковой и ментальной среде, вписать свои произведения в пёструю картину современности. Прославиться – это уже само собой. Благодаря интернету  творчество  экс-соотечественников уже не  скованно границами чужих стран.

Всё же, недостаточное знание местных языков  или неукоренённость в чужую почву  заставляет  русских  авторов, живущих, в частности,  в Европе, писать на родном языке и  искать конфликты и темы  чаще в прошлом – в своей жизни, или в современной  жизни покинутой страны – информационные потоки-то не пресекаются. Хотя, конечно, пишут и о своей эмигрантской доле.  Потому что писать от имени современных финнов  или англичан  русскоязычным  авторам  как-то странно (если, конечно, они  не юмористы, но таковых что-то не видно), тем более, если нет толкового переводчика. Это как голливудские фильмы на русскую тему, которые без смеха смотреть не возможно, хотя вроде бы и не комедии.  Тогда для кого они  пишут? Вопрос, конечно,  риторический.  Но читателей мало теперь везде, и это чаще всего сами литераторы, в том числе и в России.  Кто сейчас по доброй воле читает «Новый мир»? Как ныне в РФ литературные «толстяки» не делают погоду в литературе, тем более, умирая, увы, один за другим – «Арион», «Октябрь», кто ещё на очереди? – так и в дальнем зарубежье литературные журналы выполняют, скорее всего,  роль бумажного архива, где складируется произведённая писателями и поэтами продукция…

Тем не менее, просматривая в Интернете такие русскоязычные издания  как, например, «Новый берег» (Дания), «Русский стиль» (Германия), «LiteraruS -Литературное слово», или «Vieraat rannat – Иные берега»  (оба - Финляндия), альманахи  «Oceanus sarmaticus” и «Покрова» (оба - Латвия),  обнаруживаешь, что есть и прекрасные поэты, есть и хорошие русские (или русскоязычные – кому как нравится называть) прозаики в дальнем и ближнем зарубежье. Есть и те, кто – не так уж и редко - совмещает в себе эти ипостаси. Одна из таких универсалов - Нина Гейдэ.

Профессиональная журналистка и сложившийся поэт  она  бросила якорь личной судьбы  в Дании  в конце 1990-х  годов, и приобрела там, помимо прочего, вдохновение, результатом чего стали пять сборников стихов и переводов датской поэзии. Это помимо  широкой  публикации  её стихов и переводов  в различных  отечественных изданиях : «Литературная газета», «Московский год поэзии -2014», «Лёд и пламень», «Литературные знакомства» (Москва), «Нева» и «Звезда» (Санкт-Петербург), «Нижний Новгород», «Тула»,  «НЛО», «Ковчег» (Тула), «Рукопись» (Ростов-на-Дону), «Белый ворон» (Екатеринбург),  «День и ночь» (Красноярск), «Брега Тавриды» (Крым),  и многих других.  Не забудем  и лауреатство  ряда  международных литературных конкурсов и фестивалей - «Под небом Балтики – 2013 и 2017» (Эстония) «Русский стиль – 2014» (Германия), «Интереальность-2016» (Украина, г. Киев), Епархиального литературного конкурса «Преображение» (Россия, Тула 2015)….
 Нынче  Н.Гейдэ  успешно выступает и как прозаик-реалист. Чему подтверждение –  рассказы, опубликованные  в последнее время  в русскоязычных журналах Балтийского региона.
 
Если сравнивать прозу с изобразительным искусством,  то  существуют  тексты, похожие на  станковую живопись -  с яркими красками страстей, грубыми мазками поступков, пёстрым фоном  жизни, речью на повышенных тонах, колоритными персонажами. А есть графика. И графика эта может быть разной. Исполненная цветными карандашами. Или чёрно-белая, созданная простым карандашом. Впрочем, и чёрно-белая – тоже разная. Например, это могут быть две-три линии – и рисунок готов, всё основное сказано. А есть рисунки, в которых, помимо главных линий, тщательно прорисован фон, второстепенные детали чётки и также вписаны в содержание, сюжет – камерно-интимный. Нет ни свободного клочка на небольшом листе, всё  зарисовано…Проза  Н.Гейдэ – это второй вариант простым карандашом, с заполнением всего  пространства, пусть и небольшого.  Представить, например, таким  роман - без сложного сюжета, построенный на одной психологической основе, - невозможно.  Нынешний читатель такого просто не выдержит.
Неудивительно, что автор предпочитает работать в жанре малой прозы: на небольшом пространстве рассказов и новелл, сюжет которых, как правило,  камерно-исповедальный – всё зарисовано, всё служит основной идее повествования. Это тот формат, который позволяет создать нужное настроение, кратко прописать всё необходимое, расставить все нужные акценты, -  и, главное, не требует ветвистой фабулы.  И, что необходимо отметить сразу,  проза Н.Гейдэ - это, несомненно, проза поэта, где  образность сочетается с  утончённой стилистической пластичностью, и неизменно присутствует особая лирическая интонация, усиливая эмоциональное восприятие текста.
 
Главная проблематика рассказов нашего автора – проблема выбора, постоянно стоящая перед героинями: «Тварь я дрожащая, или право имею?». И одновременно, согласно русской женской традиции и религиозных догматов,  тема покорности выпавшей доле. Мало кто из них до поры, до времени пытается активно воздействовать на окружающую жизнь.  Да что на окружающую! На свою личную и то воли часто не хватает… Попадая в непривычные обстоятельства, часто не знают, как себя вести, как приспособиться. Тем более,  что приспосабливаться  психологически  невозможно  – вне  Родины  всё чужое, и ты всем чужой со своими душевными  проблемами, вникать в которые никто не будет по доброй воле. 

В рассказе «Гадкий утёнок»  у героини  есть свой «золотой век» – это её прошлое. Родители - музыканты  переехали в Данию – приглашены на работу. Но им  повезло в жизни, они самодостаточны в браке. А дочь, будучи школьницей,  не может найти себя в этой заграничной жизни, где всё холодно и отчуждено, особенно на фоне постоянно вспоминаемого душевно тёплого московского детства. Даже знакомые русские, дети богачей, которые учатся здесь, совсем другие, принявшие простенький, если не сказать примитивный, уровень культуры и общения: алкоголь, наркота, секс… Знали бы их родители, в какое «счастье» они отправили своих чад – воспринимать «культуру» и уровень образования в той же Дании. А героиня, став уже 30-летней женщиной, всё мечтает о высоком и духовном, находя утешение от окружающей, не соответствующей её требованиям жизни,   в религии… «Религия – опиум для народа», - сказал К. Маркс в своё время, имея ввиду вовсе не одурманивание масс, а облегчение  его страданий. Ведь опиум в 19 веке считался  просто обезболивающим лекарством, которое спокойно продавалось в аптеках…
Тексты  Н.Гейдэ  можно  быстро пробежать глазами:   фабулы  её рассказов, повторимся,  незамысловаты.  Но вся суть-то -  в психологических нюансах. Тем не менее, всё  гармонично в рамках  скромных задач, которые ставит перед собой автор: отразить  в маленьком рассказе, как в капле воды, судьбу рефлексирующей интеллигентки, отягощённой душевными и жизненными  сложностями  существования в эмиграции или же на родине. И тут ничего не поделаешь, «бытие определяет сознание» (К.Маркс).
 
У нашего автора две реальности, два берега: детство на  исторической  родине  и заграница. Между ними она и курсирует с главной своей темой – любовью:  дочери к матери, женщины к мужчине, к самой себе, в конце концов…

 Рассказ «Девочка на облаке»  не об эмиграции, а о любви  Ники, 33летней журналистки, к 17летнему подростку.  Любовь оказывается взаимной, и Ника, потеряв благоразумие, целиком отдаётся этому чувству. Она словно парит на облаке над землёй и даже мысли не допускает, что её отношения с Егором недолговечны… Вспыхнувшая страсть не имеет налёта пошлости. Но героиня  позиционируется  автором как женщина, сохранившая отстранённое отношение к жизни, без глубокого погружения в сложности бытия. Что, в общем-то, похоже на инфантилизм. Но это помогает не цепляться душой за острые углы и сохранить отстранённый взгляд на окружающее. Но правду жизни не скроешь: эти отношения без перспектив. Облако не может плыть по небу бесконечно.  И кто кого оставил из них двоих – уже не важно.  Уход Егора становится для героини катастрофой, потерей смысла жизни. Только маленький сын даёт ей силы жить дальше.  И автор реалистично показала, что  в одну реку не войти дважды,  сведя  героиню   с  повзрослевшим  Егором и его  компанией  полубомжей.  Вся личная история бывшей её пассии  уложилась в одну его фразу: «…– Было - сплыло.  Какая разница? С дочкой, шалава, видеться не даёт. Но, может, так и лучше…».  Ни к чему длинные описания, короткий диалог – и всё ясно…  Хотя Ника и пытается как-то его растормошить. Так в жизни  бывает.  Но наркомана не вылечить словами  и возможным обещанием.  И все расходятся по своим дорогам. Вселенная лучше знает, кому что надо, кто чего достоин.  Ника получает в итоге ровное семейное благополучие, в обмен на потерю, оставаясь всё-таки чутким человеком.

Рассказ «В леса-чудеса мы поедем с тобой…» очень жёсткий, даже, наверно, жестокий, потому что не оставляет надежду на лучшее ни у героини, ни у читателя.  Есть такие ситуации, когда пожилой родитель остаётся один, и у него никого нет, кроме единственного ребёнка. И как быть, если этот ребёнок – тоже уже не молодая женщина, оказавшаяся привязанной к матери теперь уже навсегда. А ведь мать весьма поспособствовала тому, чтобы её любимое дитя осталась в жизни одна – без мужа, без семьи, и чтобы у неё не оказалось возможности уйти, что называется, в свободное плаванье. Героиня остаётся с матерью вместо того, чтобы жить своей жизнью. Так приучена - задёргана вроде и любящим её существом. Героиня  стареет,  и остаются только воспоминания о той поре, когда она была маленькой, и мама была самым дорогим  в жизни человеком. И хотя в конце рассказа возникает надежда на их взаимопонимание, но это только придаёт трагический оттенок ситуации, т.к. жизнь-то уже прошла… К слову, этот рассказ занял 1 место на литературном конкурсе «Центр Европы-2020»  ( г.Полоцк,  Республика Беларусь) в номинации «Малая проза»…

В  современном мире, когда эмиграция стала существенной приметой времени, родители часто совершают трагический выбор за детей, обрекая их на жизнь в чужой стране. Бывает,  что происходит это просто из эгоизма или по недомыслию, а порой из-за  искренней уверенности, что обеспечивают своим отпрыскам светлое европейское будущее.

Рассказ «Сибирское солнце»  имеет яркий социальный оттенок, правдиво высвечивая скрытые подводные течения заграничного замужества, по крайней мере, обращает внимание на то, что в заграничной матримониальной лотерее куда больше несчастливых номеров, чем кажется на расстоянии.

 В поисках счастья для себя и устроенной жизни для дочери,  мать героини через интернет знакомится с неким Сэмом и уезжает с дочерью в Данию. Женская грёза оказывается  подлым типом, живущим за счёт безвыходности новой жены (она вынуждена работать на износ, чтобы всех прокормить,  а он бездельничает, да  ещё и попрекает её тем, что помог выбраться из этой нищей России, и она ему просто обязана за это по гроб жизни). Загнанная, как лошадь, мать не видит, что происходит  в доме. Сэм в итоге  покушается на девичью невинность падчерицы, и та пытается покончить жизнь, как Анна Каренина. В общем, мать в итоге всё же получает выстраданное гражданство, а героиня  Лена, достигнув совершеннолетия и приобретя самостоятельность,  возвращается  обратно в Сибирь, к деду с бабушкой, поступает в вуз и находит своё семейное счастье…

Что ещё может автор в своих эмигрантских рассказах, кроме изображения  внутреннего мира  нашей бывшей соотечественницы  в относительно благополучной Европе? Дать оценку, сопоставить плюсы и минусы жизни  в России и там? Вряд ли автор определяла свои художественные задачи таким образом.  Но  они  поневоле проявляются  в текстах автора. И очень часто – да почти всегда! – это сравнение не в пользу Европы. Увы и ах. Хотя автор не идёт против правды  – жизнь там кажется – или казалась раньше – более стабильной  и в целом материально благополучнее, хотя и не у всех. А душевный  раздрай героинь – чисто внутренний, психологический. И невозможность совместить одно с другим  и приводит к драматической раздвоенности восприятия мира: более-менее  благополучный  низ (жизнь) и мятущийся верх (дух, душа). Иной реалистично мыслящий читатель воскликнет: так в чём проблема?! В наше-то время открытых границ (если  оставить в стороне нынешнюю пандемию коронавируса с её запретами на перемещение)? Покупай билет на авиарейс и милости просим к родным  пенатам… Увы, жизнь сложилась так, как сложилась (а персонажи часто калька с судьбы авторов):  на чужбине уже и дети родные выросли, которым эта Россия совершенно по боку, плюс бытовой, хотя и дорогой,  комфорт и социальное обеспечение … Тем более, если и возвращаться уже некуда – жильё продано при отъезде.  Какое уж тут возвращение?!  И таким образом,  выбор многих героинь переходит в разряд метафизических, сродни тем, что мучили трёх сестёр А.П.Чехова: в Москву! В Москву! Как писали в шутку критики того времени, мол,  «Три сестры» – это пьеса о проблеме покупки железнодорожных билетов…

Что касается Н.Гейдэ, то, похоже, аппетит приходит во время еды. В последнем по времени   большом  рассказе  «Новогодняя ёлка», она попыталась связать тонкий психологизм, присущий всем её вещам, с подобием  исторического повествования из советских времён.

Знаем ли мы, например, сколько стоил коробок спичек в 1945 году?  И так ли это важно? Важно, иначе возникает чувство неловкости за авторские ляпы. Но Н.Гейдэ избегает подводных камней такого рода, ставя только временные  якоря:   мимолётная встреча главной героини с М.Булгаковым, эвакуация,  послевоенный университет, смерть Сталина и т.п., - и делает упор    на  другом -  на эмоциональных  всплесках,  в сути  которых женщина не ошибётся никогда.  «Новогодняя ёлка» выстроена как  рассказ  старой женщины о  счастливых моментах её  жизни. И все они, без исключения, связаны с любовью, с теми мужчинами, чувства к которым питала героиня, когда жизнь её вспыхивала, как новогодняя ёлка, яркими огнями. Это и детская влюблённость девятилетней девочки в пятнадцатилетнего  Славика во время предвоенной поездки семьи в Анапу; и платоническая одержимость  молодой  аспирантки преподавателем университета Иннокентием Александровичем, который  старше её на 41 год и был  участником ещё 1-й  Мировой войны; и страсть её, уже  сорокалетней преподавательницы вуза,  к семнадцатилетнему студенту Андрею и готовность даже переступить через своё обещание не иметь детей…Но все эти любви заканчиваются ничем: уехала семья из Анапы  по завершении отпуска; Иннокентий Александрович умер; в отношения с Андреем  вмешалась его мать - «деревенщина»,  и  он не выдержал испытания выбором: или я, или она…

Автор устами героини не лукавит: «мои года – моё богатство», - это страшно для  женщины. Молодость ушла, а что осталось? Дряхлость, ненужность, одинокость,  сожаления о старости, попытка осознать неизбежность ухода в мир иной и примириться с этим. Как следствие, обращение к Богу, но не к церкви… И  не смотря на в каком-то смысле нелепо прожитую жизнь, поневоле жалеешь героиню, так тонко, наглядно и убедительно это всё описано.  Хотя, по сути, она  ни Богу свечка, ни чёрту кочерга... Пустоцвет. И тем не менее, важно, как человек принимает  неизбежный конец своей жизни… А принимает героиня эту неизбежность  почти  умиротворённо… «…Я часто вижу один и тот же сон. Я плыву в лодке без вёсел по течению быстрой, прозрачной реки, вокруг меня лилии и кувшинки, а на двух противоположных берегах стоят Иннокентий и Андрей. Они смотрят на меня с безграничной нежностью и любовью. И я смотрю на них с безбрежной любовью в сердце. Иннокентий и Андрей знают друг о друге, но не ревнуют друг к другу. Я дорога им обоим, и они оба мне близки и желанны. Они оба – часть меня. Я бесконечно благодарна им за самые счастливые мгновения моей жизни. И ещё я знаю, что  должна сделать выбор и причалить к одному из берегов. Я не сомневаюсь, какой выбор сделаю уже очень скоро…».
 
Переход к большему объёму сразу повлёк за собой проблемы с логикой сюжета. Описывая мимолётную встречу главной героини, ещё маленькой девочки, с М.А.Булгаковым – писатель проезжал мимо в пролётке – автор  придаёт этой встрече некий мистический оттенок, тень от которого легла, якобы,  на всю  жизнь героини… Во-первых, автор не расшифровывает: а что, собственно, мистического случилось? Просто потому, что априори мы знаем  «Мастера  и Маргариту» М.А.Булгакова? Но это знаем мы, современные читатели.  А кто это знал тогда?  С таких же успехом мимо маленькой героини мог проехать Александр Фадеев в автомобиле или  Всеволод Вишневский в автобусе. И что тогда, мистика  сразу бы закончилась? Во-вторых, расшифровать  мистичность  писателя одной фразой в тексте могли бы её родители-интеллигенты, которые наверняка читали в 1920-х годах и «Дьяволиаду», и «Роковые яйца».  Или объяснение чего-то мистического (хотя, чего именно, преклонения перед любовью как таковой по примеру Маргариты?) можно было бы перенести в конец  1960-х годов, время после публикации романа  в журнале «Москва». И таким образом, затронутая   тема Булгакова была бы хотя бы  закольцована. А так получился какой-то невнятно-восторженный вброс без логического объяснения. Хотя – ах, да! – это же некое мистическое влияние.  Видимо,  и на нашего автора тоже… Не хочется всуе поминать возраст, но как не вспомнить пословицу про старуху и проруху?

Что ждёт читателей Нины Гейдэ в дальнейшем? Останется ли она в рамках малой прозы или решится активнее выйти  на просторы литературного эпоса? Дополнит ли углублённый психологизм и камерность повествования  разнообразием сюжетных линий? Время покажет, но нет сомнения, что Нина Гейдэ  останется чутким наблюдателем за явлениями жизни.
*  *  *