Мальчик

Добрых снов тебе, милый мальчик.
Добрых снов и спокойной ночи –
я тебя в этих строчках начал,
и навряд ли уже закончу…
отражённый в зрачках вселенной,
упомянутый кем-то всуе,
неприкаянный третий лишний –
я таким тебя и рисую.

Я рисую тебя таким что,
огоньками святого Эльма,
в океанах-глазах гречишных,
растворяются звёзды.
Верь мне,
ведь огнями моей Авроры –
поцелуй у виска,
иначе:
обращаю оправу к солнцу,
и к щеке твоей липнет зайчик.

Я сплетаю тебя из жестов,
мелочей, полуслов, набросков;
из июлей, дождей, из джерси,
я слагаю тебя, как остров,
что явился из волн и канул
в синеву, за своей омегой…
Атлантида ли? –
чайнатаун.
Собираю тебя из лего.

Слышишь – ветер, расправив крылья,
в проводах обретает голос;
это тянет за бельевые
груз балконов
звенящий космос,
что от Киева – до Китая,
из созвездий силки развесив,
телефонный гудок глотает,
словно ключ к расшифровке песен,
словно песню саму,
а значит,
не хватает последней ноты…
Я тебя в этих строках начал,
и теперь вопрошаю:
кто ты?

Неприкаянный третий лишний,
в опрокинутом капюшоне…
я закончил тебя таким, что
ты целостен –
незавершённым;
ускользающий в ночь, сквозь пальцы,
безымянный беглец, иначе:
натянув капюшон из джерси,
навсегда исчезает мальчик.