Маргарита человек разумный часть 430

Маргарита человек разумный часть 430

Поцелуй вампира в Кенигсберге
«Прогулка» - по Кёнигсбергу... вампирскому. Но речь пойдёт не о соблазнительных красотках с длинными роскошными волосами цвета воронова крыла и бледнолицых красавцах с карминно-красными губами... То есть совсем не о тех «вамп-персонажах», которые находятся сегодня на пике популярности в Голливуде. «Вампиры Восточной Пруссии» - тема попроще. Но и пострашнее - именно в силу своей простоты.
Убивали детей, а трупы сжигали
Фразу «Кёнигсберг - родина слонов» мы повторяли уже так часто, что даже самим неловко. Создаётся, знаете ли, впечатление, что Восточная Пруссия - некая «колыбель человечества». Но что делать, если «вампирскими сагами» мировая (по крайней мере, европейская) культура обязана именно здешним краям?!
Известно, что древние пруссы (точнее, прусские женщины) носили на шеях ожерелья-гривны не только в качестве традиционного украшения. Гривны играли роль оберега от поцелуя вампира. Который в представлении пруссов мало отличался от своего славянского собрата-упыря. В этой роли обычно выступал «вернувшийся» - то есть человек, недавно умерший и вылезший из могилы, чтобы нападать на живущих. Как правило, на семью и знакомых.
Кандидатом в вампиры являлся человек, чьей смерти сопутствовали необычные обстоятельства. Пруссы также были уверены в том, что ребёнок, родившийся в «чепчике» (мембрана иногда покрывает лицо новорождённых), особенно красного цвета, - потенциальный вампир. Таких детей убивали сразу же, особым образом, а трупы сжигали как можно дальше от селений.
С подозрением относились пруссы к женщинам, умершим во время родов - иногда мужьям и старшим детям приходилось даже менять место жительства, чтобы «увести» за собой покойницу. Вампиром также часто называли человека, умершего первым от какой-либо эпидемии (его и считали причиной смерти всех остальных, кого скосила болезнь).
Ночной похититель
Немцы, заселившие Восточную Пруссию, в какой-то мере усвоили веру пруссов в существование вампиров.
Местные мифы, перемешавшись с немецкими, дали богатую почву для всего, что произошло позднее. Так, переселенцы из северной Германии «перетащили» сюда веру в нахтцерера, т.е. «ночного похитителя». Из южной Германии сюда «переехал» блаутзаугер, дословно «кровопийца». (Кстати, так в Восточной Пруссии вскоре стали называть очень неприятных людей). Встречались также «нахттотер» (ночной убийца), «нойнтотер» («убийца девяти») и т.д.
А если учесть, что в каждой земле были и свои специфические приметы, то почти все немецкие переселенцы полагали, что больше шансов превратиться в вампира у тех, кто не крещён, кто рождён вне брака, кто занимался колдовством или очень уж сильно распутничал... кто поел мяса животного, которое было убито волком. Например, баварцы верили, что вампиры имеют привычку жевать в могиле свои собственные конечности (вероятно, эта вера возникла из-за того, что иногда обнаруживались тела, обгрызенные хищниками после захоронения в неглубоких могилах без гроба).
В Восточной Пруссии - вслед за «аборигенами» верили в то, что умерший может вернуться в виде вампира, если в процессе подготовки тела к последнему успокоению через него (тело) перепрыгнет животное. И - уже сами по себе - жители Восточной Пруссии почему-то были убеждены: вампиром станет тот, на чью могилу наступит... монашка
Десяток бесов во рту
Понятно, что при таком обилии «вампироносных» примет и обстоятельств, люди здорово остерегались ночных непрошеных гостей.
Особенно, если те отличались бледным видом и заторможенными движениями. Ну а поскольку протыкать осиновым колом каждого бледнолицего визитёра всё же едва ли уместно, то, чтобы уберечься от «поцелуя вампира», жители Восточной Пруссии обмазывали окна и двери своих домов чесноком, а вокруг дома сажали боярышник... Кстати, боярышника в Кёнигсберге (да и в Калининграде 60-80-х годов) было чрезвычайно много. С тех самых «антивампирских» времён прижилась традиция!
Что касается знаменитого «осинового кола», то в Восточной Пруссии практиковался особо трудоёмкий вариант: потенциальному нахтцереру не только вбивали в грудь деревяшку, ему отрезали голову, а в рот втыкали спицу, чтобы закрепить язык и зубы в «нерабочем» состоянии...
Но, как ни странно, настоящая вампирская истерия разразилась в Восточной Пруссии не в «мрачное средневековье», а в просвещённом XVIII веке! Видимо, средневековые обитатели здешних краёв относились к вампирам, как к обычному элементу сверхъестественного мира: если верить, что, забыв перекрестить ложку, ты единым махом отправляешь в рот десяток-другой бесов, почему же и не воспринимать как нечто само собой разумеющееся кровососов с гигант¬скими крыльями летучей мыши?
Румяный труп
В 1710 году жители Восточной Пруссии буквально забросали правителя жалобами на... разгул вампиров!
Причём, в жалобах указывались вполне конкретные имена и обстоятельства. Так, некто Пауль Затц утверждал, что его соседка Марта Кох - натуральная вампирша. Будто бы она в 1709 году умерла, находясь у своей матери на отдалённом хуторе, но «вернулась», превратила в вампиров мужа и сына, вместе с ними отправилась домой - и продолжает вампирствовать в Лёбенихте. Отчего скоропостижно скончалось более десяти человек, живших поблизости.
Пауль Затц утверждал также, что он - в поисках доказательств - отправился на хутор, где жила мать Марты Кох, и нашёл там её, Марты, могилу, и раскрыл её, и увидел «румяный труп»! Что было с жалобой дальше, неизвестно. А сам Пауль Затц умер: аккурат в это время в Восточной Пруссии случилась эпидемия чумы. «Чёрная смерть» унесла десятки тысяч людей.
Но в 1721 году истерия по поводу вампиров вспыхнула снова. Некто Петер Благоевич, умерший в 62 года, будто бы возвращался пару раз после своей смерти, прося у сына еды. Сын отказал - и был найден мёртвым на следующий день. После чего умерли 6-7 соседей - все от потери крови. Когда же взбешенные жители вскрыли могилы Благоевича и его сына - натурально, трупы оказались «румяными». Но смертей хватало и без Благоевича. И что характерно - на телах многих умерших были следы укусов. Следы человеческих зубов.
В сёлах началась паника: впечатлительные и пугливые земледельцы начали массово разрывать могилы в поисках «румяных трупов».
По распоряжению правящей монаршей четы к проблеме подключились учёные. Австрийская императрица Мария Терезия (которую замучили жалобами на вампиров её подданные) отправила в Восточную Пруссию своего личного доктора. К нему подключились несколько профессоров Альбертины. Была выдвинута версия: укусы оставлены людьми, заболевшими бешенством. Как и бешеные животные, люди, заразившиеся этой смертельной болезнью, страдали неизлечимой жаждой - одновременно с водобоязнью - и переставали контролировать своё поведение.
Это объяснение мало кого успокоило «в социальных низах» - однако монаршие «верхи» им вполне удовлетворились. В Восточной Пруссии был издан закон, запрещающий раскрытие могил и осквернение тел. Законопослушные жители ему подчинились... на время. Следующая волна истерии накрыла Восточную Пруссию в 50-х годах XVIII века! В «охоту на вампиров» в Кёнигсберге были втянуты даже государственные служащие.
Несмотря на запрет храма, и местным властям предпринимать какие-либо действия в случае сообщения о вампирах.