О любви. Официальное

                Не знали вы,
                Что я в сплошном дыму,
                В развороченном бурей быте
                С того и мучаюсь, что не пойму -
                Куда несет нас рок событий.
                С.Есенин

      В любви и творчестве есть кое-что общее. Мы снова и снова проживаем один и тот же цикл. Творчество – это любовь, обреченная на неудачу. Не несчастная, совсем нет…  Вначале мы страстно влюбляемся в свой талант. У нас есть идея и мы творим. Мы будто пьяны и начинаем сходить с ума. И хочется, чтобы это горение продолжалось вечно. Ближе к концу нас наполняет печаль - мы начинаем понимать, что любовь неизбежно подойдет к финалу. Но смело пускаемся в окончание романа - интересно, что будет дальше. И в то же время знаем: разлука близка. Творчество – это вся любовь мира. Как бы мы ни старались поддерживать пламя, как бы глубоко и истинно не переживали, судьба возьмет свое.
      Искусство требует тебя целиком. И если нужно рискнуть всем, идя по пути саморазрушения, теряя любимых людей и уничтожая все вокруг, значит, так надо.
      Жизнь мыслилась мне большой дорогой, и все предыдущие увлечения были остановками на пути к конечной – там, где ждала Большая Любовь. В чем-то сложная, даже трагическая. Но одновременно очень счастливая. Та, которая рано или поздно уйдет, ибо не может огонь гореть вечно. И та, о которой можно написать. Я хотела глобального вдохновения – я его получила. Как говорят, бойся своих желаний – они могут исполниться.
      Мне нравилось балансировать на грани. И в искусстве, и в жизни. Но я всегда прислушивалась к голосу разума. Металась, сомневалась и бунтовала, но в итоге выбирала решение, продиктованное рассудком. Мне захотелось хотя бы раз прислушаться к голосу сердца и посмотреть, что из этого выйдет.
      Я выразила свои эмоции – так, как это умею. Но предала единственного человека, который… впрочем, тут нужно написать слишком много - поэтому лучше не писать ничего. Я предала Тебя. Я никогда еще не была себе так отвратительна, как в эти минуты. Я хотела расстаться красиво. Но мне было любопытно, что я буду чувствовать и как это можно использовать для своих произведений.
      Меньше всего меня волновало, что «подумают люди», – это всегда было важным только для тебя. Люди понятия не имеют, что такое любовь. Так и живут, думая, что любовь – это сочетание вожделения и социального "подходит".
      Забавно наблюдать, как симпатичные мальчики-интеллектуалы выбирают себе в спутницы глупых кукол. Потому что на их фоне кажутся себе умнее. И как девушки самых разных категорий забывают о своей «большой любви», стоит на горизонте появиться претенденту побогаче. 
      Неудивительно, ведь чувства в наше время так мало значат. Там, где все проще и легче – там и любовь. Сегодня они любят одного, завтра – с такой же силой и страстностью – другого. Никто нам не заменит ни лучших друзей, ни родственников. Даже любимую собаку не заменит другая. Почему же можно заменить любимого человека?
      Но можно – по крайней мере, так думает большинство представительниц прекрасного пола. Для них каждый новый мужчина – «любимый». Всегда удивлялась умению этих девушек радоваться простому человеческому. Держаться за руки в кино, ходить в обнимку по улицам, целоваться, позируя перед объективом фотоаппарата... И способностью менять одну любовь на другую без драм и лишних эмоций.
      Я боялась когда-нибудь стать на них похожей. Боялась однажды утром проснуться и понять, что я больше тебя не люблю. Что настанет миг, когда мне станет все равно – что ты делаешь, чувствуешь, где бываешь, что ешь и с кем спишь. А ещё я боялась понять, что искала глубокое и настоящее там, где его нет. Но ты каждый раз убеждал меня, что мои сомнения – напрасны, что это и есть – глубокое. И настоящее.
      В самом начале плеяды наших скандалов, ты сделал то, что я меньше всего от тебя ожидала. Упрекнул меня в зависти. К укладу, которым на тот момент обладал. К радостям традиционного общества и патриархальной семьи, за которые всегда ратовал….
      И тогда я осознала одну вещь. Ты испытывал симпатию, интерес, тоску, страсть, нежность... Может быть, даже любил. Но ты так ничего и не понял.
      Как человек, который знал меня лучше всех остальных, мог хоть на минуту предположить, что я могла бы удовлетвориться обыкновенным – даже не счастьем, а лицемерной пародией на него?
      Этим рутинным предположением – о зависти, ты опустился на уровень окружающих. А впрочем, ты никогда из него не выделялся. Как бы мне не хотелось уверить себя в обратном. Воистину, единственная форма несовместимости, которую никакая любовь не преодолеет - несоответствие интеллектуально-духовным запросам.
      Я не боялась тебя потерять. Для меня это было бы слишком мелко. Я боялась потерять вдохновение. Которое собиралось и складывалось все эти годы - кусочек за кусочком... Ведь без вдохновения не будет творчества. И останется лишь раствориться во Вселенной, как миллионы других.
      Мне же хотелось не просто жить в собственных мирах, а создавать их.
Но человек живет между пропастью бесконечно великого и бесконечно малого.
      Мы не можем жить отдельно от мира, который нам предназначен. Даже если захотим, чувство принадлежности к стаду все равно будет тянуть нас обратно.
      И ты появился в нужный период, был таким, каким нужно… И я была согласна на все, что ты бы мне предложил. А что ты мне мог предложить? Такое заурядное и бытовое, такое мещанское счастье. То, к которому мы, вечно скитающиеся лирические персонажи жизни, втайне тяготеем и которым никогда не сможем удовлетвориться.
      Я не хотела довольствоваться простым, обыденным счастьем. Но с тобой могла бы попробовать. То, что я могла ПРЕДСТАВИТЬ тебя в роли человека, с которым расписалась в загсе и живу в одной квартире – уже было огромным шагом в сторону семейных ценностей. Я бы даже снизошла до стирки твоих носков. И кортеж из свадебных машин уже не казался похожим на вереницу разряженных катафалков. Меня перестала раздражать романтическая чепуха. Мне даже стали нравиться дети! Хотя, тут я погорячилась – материнство меня нисколько не привлекало.
      Тогда я ещё тебя не любила: мне не нужен был муж, мне нужна была муза… но я хотела быть с тобой. Ни ментально. Ни для литературы. А просто быть. Мне казалось, что вся предыдущая жизнь вела к тебе. Что все эти «муки творчества», поиски и депрессии вознаграждены возможностью ощутить себя счастливой, пусть и не достигнув тех высот, к которым я стремилась. 
      Вдохновение – первостепенно, я об этом не забывала, но с тобой мне захотелось просто любви. Чтобы ты меня согревал, сердце перестало быть холодным, а в душе утих пронизывающий ветер неудовлетворенного тщеславия.
      Я боялась погрязнуть в повседневности, но ты сказал, что жизнь – и есть повседневность, и как здорово было бы проживать эту повседневность вместе. И мне захотелось, чтобы ты был рядом, и у нас был дом, где нет места ссорам и скандалам.
      Ты дал мне душевное тепло, покой и умиротворение. Я была счастлива, как всякая земная девушка. Возникло желание приходить с работы домой, к тебе – с этим потрясающим ощущением: когда знаешь, что тебя ждут. Ложиться под одеяло и согреваться тобой и глинтвейном. Сидеть рядом и смотреть футбол, или фильм, и уже от этого быть счастливой. Читать книгу в тишине и покое. Вместе выбирать мебель и цвет обоев, затариваться продуктами в супермаркете, по вечерам слушать свист кипящего чайника.
      Любить небольшой дождь и легкий ветер, когда можно прогуляться под руку с тем, кто действительно дорог. Зная, что скоро вы окажетесь в теплой квартире, и ваше уединение никто не нарушит. И на ближайшие пару часов у вас не будет никаких других планов. А, возможно, до самого утра.
      Парам, образующим собственный мир, внешние влияния в который не нужны, знакомо это чувство цельности. Влюбленные существуют в коконе. Но если человек ничего не может тебе дать, кроме душевного тепла – никакой интеллектуальной подпитки и стимула для развития, этот кокон – лишь вязкая трясина. Из которой можно так и не выбраться.
      Я знала: чтобы идти вперед, я не должна удовлетворяться этим.
      С тобой я чувствовала себя полноценной частью окружающей действительности. Судьбы коллег, соседей, погрузившихся в жизненную рутину друзей и школьно-университетских знакомых перестали казаться мне скучными, ничем не примечательными и … э… загубленными. Я начала получать удовольствие от жизни в настоящем, а не в «блестящем будущем». Я перестала сочинять и вообще куда-либо стремиться.
      Меня перестало мучить неудовлетворенное честолюбие. Нет, я не относилась к успехам других равнодушно. Но не было той белой, подстегивающей, здоровой зависти, которая должна быть. «Ну и зачем оно мне, я и так счастлива» - вот момент, когда человек умирает для истории.
      Чем больше я думала о возможности нашего союза, тем явственнее во мне зрел протест против всего этого… Типа глажения рубашек и оливье.
      Я была готова к переменам, но не меняться. И мне было недостаточно «радостей совместного быта». Но с тобой они стали казаться привлекательными.
      И за это я себя ненавидела.
      Периоды ненависти к себе бывали и раньше. Я ненавидела себя за лень, за недостаточную одаренность, за жизненную неприспособленность…  но я никогда не ненавидела себя так сильно. За то, что позволила спустить себя на землю. Я ненавидела омещанившуюся себя. Я хотела вернуть свою богемную легкость, свою жизнь, свои мечты.
      Мы все хотим такой любви, о которой пишут романы и снимают кино. Но, встретив её, не делаем ничего, чтобы сохранить. Не желая жертвовать ни комфортом, ни гордостью, ни тщеславием.
      Мне хотелось украсить собой твой дом, согревать твою постель, иметь право быть рядом в любое время дня и ночи. И даже всю жизнь. Но я знала: это невозможно. И не будет возможно никогда.
      Ты тоже в это не верил. Говорил: «Ты возненавидишь наш брак: тебе будет казаться, что из-за него ты не стала писателем, режиссером или кем еще ты себя решила видеть. Будешь винить быт, меня, детей… да кого угодно, кроме себя! Как сейчас находишь причину в работе, усталости, не признаваясь себе в том, что на самом деле не хочешь этого. Написать роман. Потому что боишься. Вдруг окажется, что у тебя нет таланта – а, значит, нет причин думать, что ты чем-то отличаешься от других. Что ты такая же, как и все.»
      Ты настаивал: нужно жить реальностью. И тогда, и сейчас. И ты жил. Пока я плавала по волнам подсознания, пытаясь сделать из себя человека, который мне был нужен. Вернее, не мне, а моей жажде успеха.
      Я иногда представляла нашу совместную жизнь… По утрам, накормив тебя завтраком, проводив на работу, и выгуляв нашу собаку (у нас непременно была бы собака, хоть у вас это и не принято), я бы садилась за пишущую машинку и создавала свои романы… А вечерами в нашей квартире собирались бы друзья. Да и вдвоем мы бы находили себе занятия...
      Я прям это вижу: мы едем в тот маленький кинотеатр на 50 человек, в котором ты смотрел «Аквариум», потом катаемся по ночному Ростову, заезжаем в магазин – купить тебе еды и мне бутылку вина, едем домой… и все прекрасно. Реальная жизнь, реальные люди, реальная любовь. Поначалу вроде ничего... даже очень ничего. Кое-какие бытовые мелочи раздражают - не без этого - но на то они и мелочи.
      В целом все хорошо, но проходит год, два... все по-прежнему хорошо, но чего-то не хватает. Понимаешь, что могло быть и лучше, краски не такие яркие, как ожидал, а, может, постепенно потускнели. Каждый день начинает все больше напоминать предыдущий. И думаешь, неужели это все? А впереди ещё долгие годы. Лет тридцать, а, может, и сорок. Какое-то время все продолжается по-старому, с вспышками нежности, ревности, страсти и того, что когда-то напоминало любовь. Но я все реже встаю раньше, чтобы приготовить тебе завтрак, и все чаще выпиваю по вечерам. Хожу гулять одна – ничего особенного, просто по улицам, посидеть на лавочке, подумать.
      Из нашей спальни я чаще и чаще перебираюсь с ноутом на кухню, потому что выносить друг друга становится все сложнее. Меня начинают раздражать передачи, которые ты смотришь, музыка, которую слушаешь, твои жесты, слова и осознание: отсюда мне никуда не деться. Я же сама это выбрала.
      И уже ничего не остается: ни страсти, ни нежности, ни любви… ни дружбы, которую мы оба так ценим. Я не могла этого допустить. Ведь самое худшее – ни быть покинутой, ни покинуть самой, а проснуться однажды и понять, что человек, которого ты любил больше всех остальных, вместе взятых, теперь ничего не значит.
      Да, я убедилась: то, о чем мечтает каждая девушка, на меня наводит лишь скуку и разочарование. Жалеть о невозможности совместного будущего – все равно, что завидовать окружающим – тем, которые проживают свои жизни, как миллионы прочих. 
      Сколько мы были бы счастливы? Год или два, а потом появись бы пресыщенность, скука, ненависть и сожаление. А, может, наоборот – нам вполне бы хватало друг друга, и наши пороки не получили бы развития. Но мы этого уже не узнаем.
      Возможно, мы могли бы, как Гала и Сальвадор Дали, преодолев все начальные трудности, вместе расти и развиваться. Или, как Нэнси и Сид, окончательно разрушить друг друга.
      С тобой я поняла: для счастья необязательно достигать заветных вершин, можно остановиться где-то на полпути и уже стать счастливым… но нужно ли мне было такое счастье? Я спрашивала себя: неужели счастье – всего лишь держать за руку того, кого любишь? А как же красная ковровая дорожка? Мировое признание? Место в истории? Я вспомнила все, о чем мечтала в детстве и позднее… особенно в детстве. Могла ли я обмануть ожидания той маленькой девочки? И ради чего? Ради того, чтобы стирать носки и готовить завтраки человеку, которого больше интересует мнение окружающих, чем мое.
      Когда девочки мечтали о мальчиках, которые их полюбят, и новых платьях, я мечтала о том, что однажды проснусь знаменитой. Я не могла предать эту маленькую девочку. Не могла предавать себя.
      Я ухватилась за тебя, как вампир за последнюю возможность напиться человеческой крови. Почувствовать себя живущей в реальности – пусть я её и презираю. Моя башня из слоновой кости угрожающе накренилась, но я не дала её разрушить.
      Но ты был прекрасным дополнением к моей новороссийской жизни тех лет – такой тихой, такой размеренной, такой серой. Мне вспомнился диалог с подругой-поэтессой одним летним вечером 2009 года:
      - Я вдруг увидела себя, влюбленную в Раса, со стороны. Мне это показалось настолько банальным, мещанским…
      - Я тебе открою тайну: это не «кажется» - это действительность.
      И я боялась этой действительности.
      Перед тем, как я встретила тебя, мы с А. в своих долгих философских беседах пытались вывести определение любви - каждый свое. А. сказал, что любовь – прыжок с моста, когда не знаешь, что тебя ждет дальше. А я – что любовь – когда точно знаешь, что разобьешься, но все равно прыгаешь, потому что в миг прыжка и падения испытываешь настоящее, чистое, ничем не замутненное счастье.
И ещё любовь – это когда не можешь вспомнить никого другого.
      Я не собираюсь участвовать в соревнованиях «кто кого сильнее любит». Торжественно уступаю тебя тем, кто любит так, как обычная женщина любит обычного мужчину. Женщинам с простыми земными радостями и заботами. Одна греет тебе ужин, другая – постель. Пусть так продолжается и дальше. Я не могу – и никогда не смогла бы быть в списке, из которого можно вычеркнуть любого.
      Есть вещи, которые нельзя прощать. Но каждый сам для себя решает, что именно. Дело не в изменах – не в том, что твой любимый человек обнимал, целовал и ласкал другого... может быть, точно так же, как и тебя. Не в том, что треснувший фундамент не может быть основой любви. Дело в уникальности чувств. Тех романтических мгновений, которые переживал с определенным человеком, и которые больше не повторятся. Я не смогу делить их с другими. Может быть, ты не врал. Может быть, ты ни к кому больше так не относился. Может быть, со мной ты действительно был другим. Может быть, ты больше никого не любил. Дело не в том, что было ложью, а что – правдой. Я просто не хочу, чтобы больше это меня волновало.
      А ещё я не хочу запоминать тебя таким, как сейчас. Ты же не был таким человеком… и я не была. Я хочу, чтобы мы запомнили друг друга такими, какими полюбили. Идеалистами, искренними и честными, в чем-то наивными, но полными планов и надежд.
      Человек, которого я узнала… которым ты стал – у меня с ним нет, и не могло быть ничего общего. Это не мой Рас. Мой был благородным, готовым помочь, тем, кому можно доверять, и на кого можно положиться. Который будет помнить о тебе, даже когда забудут все остальные. Этого человека я полюбила. Его и запомню.
      Того Раса, который в 2008 году читал мне Халиля Джебрана. Того, который обнимал меня на вокзале в 2010-ом. С которым мы бесконечно обсуждали политику и в 2012 голосовали за коммунистов. Того Раса, который, в 2013-ом, после всех моих 5-летних экзистенциальных кризисов и депрессий, сказал, что никогда не позволит мне умереть (правда, я и не собиралась). Раса, с которым мы любили друг друга. И даже того, который в 2014 сказал, что меня ненавидит и презирает, но такой как я, у него больше не будет никогда.
      У этого Раса я и прошу прощения.
      Я где-то читала, что обида, нанесённая человеку другой веры, страшнее, так как потом не будет возможности для раскаяния. Ведь представители разных конфессий не могут встретиться после смерти. Если только рай – или ад – не общий для всех. Поэтому я прошу прощения сейчас.
      Но как бы мне хотелось возвратить дни, когда нам было нечего друг другу прощать!
      Мне казалось, что именно ты будешь любить меня всю жизнь. И будешь любить только меня. Даже когда мое лицо покроется морщинами, а волосы поседеют. Но тебе не придется. В твоей памяти я навсегда останусь молодой и красивой.
      И когда-нибудь, в своем большом доме, ты будешь сидеть в кресле, в окружении внуков, законных и не совсем, попивая коньяк или виски. Может быть, кто-то из них принесет тебе учебник литературы – чтобы ты проверил, хорошо ли выучен стих.
      Надеюсь, спустя годы в школах нашей страны все ещё будут задавать учить стихи наизусть. Возможно, в этом учебнике, среди всех прочих, будет мое имя. И, может быть, ты вспомнишь свою Аннэт. Или не вспомнишь. Но мне почему-то кажется, что вспомнишь… ибо даже время бессильно перед памятью сердца.
      С некоторыми людьми судьба сводит, чтобы научить любить. И потом, когда в нашу жизнь придет человек, действительно нам предназначенный, мы будем знать, как.
      В моей судьбе тоже появится такой - он будет заботливым и надежным. А я – проявлять только хорошие качества. Ведь человек, который будет любить меня… Меня – заслуживает самого лучшего отношения. 
      И ещё он будет только моим. А даже если и нет – это уже не будет иметь для меня такого значения. Я буду держать его подальше от своего творчества. Потому что тогда ему придется объяснять вещи, которые тебе объяснять было не нужно. Он не будет знать о моем втором я. И как можно дольше не увидит моих тараканов.
      Но я знаю, что где-то есть человек, который мог бы любить меня без всего этого. Да и разве это любовь, когда не можешь поделиться своими страхами, сомнениями, мечтами?
     Ты был для меня домом, в котором можно было укрыться от бурь своего подсознания. Где тебя любят такой, какая есть. Пытаясь убежать от реальности, я провела в нем почти пять лет. Гораздо дольше, чем планировала – не думала, что буду так долго бороться с искушением быть просто счастливой, без эйфории от реализованных амбиций. Но, как говорит моя любимая подруга-поэтесса, «ничто не длится так долго, как то, что, кажется, вот-вот закончится».
     Наступила пора идти дальше – пусть сквозь мороз и метель, а чаще – норд-осты и ливни, но идти. Скитаться в поисках вдохновения. Даже если указатели стерлись, и дорога закончится тупиком. Это мой путь – теперь я больше не сомневаюсь. Я чувствую себя опустошенной, но свободной. Я выхожу из дома и, глядя на манящие огни города, вдыхаю запахи ночной оживленной улицы. Это моя реальность. И я её часть.
     Ты сказал: «оставляю тебя одну». И был прав – без тебя я одна – кто бы ни был рядом.
     Но даже такая любовь - лишь способ заглушить пустоту... которую в полной мере может восполнить только удовлетворённое тщеславие. Мы тратим дни, месяцы, годы, убеждаясь снова и снова: даже наши идеалы не сделают нас счастливыми - пустоту внутри заполняет лишь то, что её породило.
     Я не боюсь одиночества – я боюсь прожить не ту жизнь, которую бы хотела.
К тому же, со мной остается самое важное. То, что было самым важным всегда. То, что я люблю больше всего на свете – слова. Свои слова. Больше, чем деньги. Больше, чем любовь. Возможно, я прячусь за ними. Но слова – это я.
     Я придумаю новую любовь. Лучше, больше, сильнее. Нарисую и разукрашу. И напишу об этом. Как говаривал Сталин, «незаменимых людей нет», прав был старый тиран.
     Для кого-то ты «дыхание жизни». Для меня – лишь дыхание творчества.
     Чувства живут. Чувства умирают. Но то, что мы создаем – будь это литература, кино, живопись, научные изобретения или даже просто теории – существует вечно. И двигает вперед человечество.
     Я устала играть в игры со своим подсознанием. Но они ещё не закончены... Когда-нибудь ты поймешь. А если нет, так даже и лучше.
     2014 г.