Принцесса и шут

С ловкостью кошки шут, стоявший в эту минуту на голове, поднялся на ноги и почтительно встал перед ее светлостью. -Никогда, кузен, - серьезно ответил он,- по крайней мере, не более пяти тысяч раз."

- Я так и думала, - ответила она, потому что, будучи глуховатой, не расслышала последней части фразы. - Да, я был в свите той милой и прекрасной дамы, которую я так любил, что до сих пор ношу выбранный ею костюм, эту шапочку, вуаль и эти туфли."

Старушка выставила вперед ногу, обутую в туфлю с острым кончиком , таким же длинным, как ее нога, и удовлетворенно заметила:"- Да, кузина, и он рассчитан на то, чтобы поощрить честолюбивого большого пальца ноги, который стремится продолжать расти, - ответил шут, чьи собственные туфли были заострены, но в гораздо менее преувеличенном стиле, чем ее собственные. Изящество.

-Как я уже говорила, - продолжала она, - я помню это так же хорошо, как если бы это случилось вчера. Дофина любила учиться, и она сочиняла стихи немалого достоинства. Я тоже заразился и сочинял стихи. Жаль, что я не могу вспомнить некоторые из них, чтобы повторить вам."

-Не утруждайте себя, кузен, - поспешно сказал шут, - я , знаете ли, всего лишь дурак и должен отказывать себе во многих удовольствиях."- При дворе, - продолжала она, - жил в то время великий поэт Ален Шартье был удивительно одаренным человеком, хотя и очень некрасивым. Однажды , когда дофиня и ее дамы—я был среди них, Ле Глорье,— пересекали двор, мы нашли Алена Шартье спящим на скамейке. К великому нашему удивлению, ее высочество подобрала свой длинный шлейф, чтобы шорох его не разбудил, и, тихонько спотыкаясь, подошла к спящему поэту и поцеловала его в губы. Да, Le Glorieux, эта великая принцесса —супруга дофина—впоследствии Людовика Одиннадцатого-соизволила поцеловать женщину. скромная поэтесса своими устами! Разве это не чудесно?"

-Не так чудесно, как если бы она попыталась поцеловать его чужими губами, - ответил шут и добавил: - Но это было несправедливо по отношению к Шартье."

- Почему несправедливо?"

- Потому что она не имела права застать его врасплох и безоружным."

Ее светлость мрачно нахмурилась и ответила: "Ле Глорье, ты просто глупец и не можешь понять, какая честь для скромного поэта быть поцелованным великой принцессой. Но один из придворных сказал: "Мадам, почему вы поцеловали этого чрезвычайно невзрачного человека?" - Я не целовала этого человека, - ответила дофина." -Как она могла так говорить, - вмешался шут, - когда вы все видели, как она это делала ?

- Не перебивай меня, Дурак. - Я не целовала этого человека, - сказала дофина."

- То же самое ты говорил и раньше, - снова перебил его шут, - а я говорю, что она, должно быть, была очень глупой маленькой женщиной."

- Глупец, разве ты не знаешь, что осмеливаешься критиковать принцессу Шотландии, дочь Якова Второго?"

- Мне все равно, была ли она дочерью его нынешнего величества Генриха Седьмого Английского; с ее стороны было глупо пытаться заставить людей сомневаться в свидетельствах их собственных глаз."

- Ты позволишь мне закончить, ты, великий зевака?" Затем, повысив голос и очень быстро заговорив, герцогиня продолжала: - Дофина сказала: "Я поцеловала не этого человека, а этот драгоценный рот, из которого вышло столько благородных и добродетельных слов"."

- Я называю это очень небрежным способом выбраться отсюда,- ответил шут. - Давайте возьмем пример. Предположим, я отправился бы ко двору Франции и отрубил бы голову покойному королю. Солдаты арестовывают меня, и я говорю: "Я не убивал этого человека, я просто отрубил ему голову, которая вынашивала столько ужасных планов". Ни капельки !"

- Но это, видите ли, фигурально."

- Мне все равно, как вы это называете. Она поцеловала его в губы, не так ли?"

"Да".

- А разве в то время за ними не стоял человек?"