Из Микиты Годованца. Соловей в семье жены. Рус Бел

Один поэт, колдун по части пения,
Чьей нежной трелью роща расцвела,
Представьте-ка, до умопомрачения
Влюбился в Курочку из ближнего села.

В горячем сердце, полном вдохновения,
Сверкает мир, подобно конфетти,
А Курочка в амурном упоении
Его зовёт в курятник перейти...

- Я не советую! - твердит Скворец.-
Зови её к нам в рощу под венец,
Где, как зелёный бриг, трепещет явор!
Не становись в курятнике на якорь!

Поверь, тебе не стоит ради флирта
Бросать уют смоковницы и мирта,
Где в ласковом сияньи лунных ночек
И пахнет, и поёт любой листочек.

Ведь не привык ты к жизни взаперти,
Летать и петь там просто невозможно...

А Соловей всё тёхкает тревожно:
- В курятник! - сердце мечется в груди.

И ночью первой, вам открою весть я,
Звенел певец про небо, про созвездья,
Про счастье жизни, про свои надежды,
От радости смыкая сладко вежды.

Вторая ночь была уже не та:
Пропала звонкость, потускнели грёзы,
Исчезла пылкость, проступили слёзы,
Рулады лить мешала духота.

На третью ночь хрипел он,забывался,
В курятнике лишившись всяких прав.
Лишь судорожно, бедный, заикался
И вдруг упал, тихонько пропищав...

Но Курочка весёлый нрав не прячет,
Кокетничает, громко кудкудахчет:

- Я ожидала: в нём - талант бедовый
И светлый праздник жизни всей моей,
А он - несообразный, бестолковый,
Как серенький, никчемный воробей!..

   Перевод Яна Таировского


***


Адзін паэт, вядзьмак па частцы спеву,
Тым далікатным пошчакам  квітнеў,
Ён закахаўся ў Курачку, не дзеву,
Што з блізкага сяла і шчасце меў.

У гарачым сэрцы, поўнячы натхненнем,
Свет зіхацеў, падобна канфеці,
А Курачка ў амурным ачмурэнні
Паклікала ў куратнік перайсці...

- Не раю я! – Шпак паўтарае запар,
Паліч  яе  ў  гай пад наш вянок,
Дзе, як зялёны брыг, трапеча явар!
Не станавіся  да яе, браток!

Павер, табе не варта флірту дзеля
Кідаць выгоду смакаўніцы, мірта,
Дзе ў ззянні  месяцовым  ночка-фея,
І пахне сенам у лузе сцірта.

Бо не абвык ты да жыцця запёртым,
І лётаць, і спяваць там проста немагчыма..
Там недзе жыць, а дзе займацца спортам?.
А Салавей усё цёхкае:- У куратнік! – Там, Айчына!   

Той ночы першай, вестку вам адкрыю,
Звінеў спявак пра неба, пра вячоркі,
Пра шчасце ў жыцці, пра сваю мрыю,
Трохі  сутульваючы крылы горка.

Другая ноч была ўжо не тая:
Знікала  звонкасць,  мроі пацямнелі,
Дзе палкасць ,дзе ўпэўненасць святая,
Ды ўжо яго і слухаць не хацелі.

Рулады ліць  задуха замінала…
На трэцюю ноч хрыпеў ён,забываўся,
Правоў мужчынскіх проста не хапала,
І толькі сутаргава, бледны, заікаўся.

Раптам зваліўся, ціха прапішчаўшы…
А Курачка свой нораў не хавае,
Какетнічае,  гучна ўсім пачаўшы,
Чакала: у ім талент, – не хапае!

Неадпаведны ён і бесталковы,
Як шэранькі, нікчэмны верабей!.
Каб Салавей  уваскрэс,
пачуйшы словы,
Ён пырхнуў бы шпарчэй  у лес ,
І не шукаў у куратніку і шчасця, і надзей.


   Перевод на белорусский язык Максима Троянович