Леонид Андреев и его музы

Еще со времен гимназии Андреев грезил о прекрасной незнакомке, невинной и юной, влюбленной в него столь же страстно, как и он сам.
И вот, наконец, свершилось. Он встретил ее! Увы, первое же увлечение разрушило юношеские фантазии. Вместо радости оно принесло горе и страдание. Девушка ответила отказом. Другой бы на месте молодого человека всплакнул бы украдкой и забыл, но только не Андреев. Отказ стал катастрофой, темной бездной отчаяния. Он не просто переживал, он медленно сходил с ума: «Были дни, светлые и пустые, как чужой праздник, и были ночи, темные и жуткие, и по ночам я думал о жизни и смерти, и боялся жизни и смерти, и не знал, чего хотел больше, жизни или смерти». Три раза Леонид пытался покончить с собой, не в силах пережить боль неразделенной любви. В промежутках между суицидами он пьянствовал, не понимая, что же в нем не так, почему его, любимца толпы, по-прежнему обожают как писателя, но презирают как мужчину.
Любовь, как и смерть, он чувствовал тонко и остро, до болезненности. Три покушения на самоубийство, черные провалы запойного пьянства,- такой ценой платило не выдерживавшее страшного напряжения сознание за муки, причиняемые неразделенной любовью. "Как для одних необходимы слова, как для других необходим труд или борьба, так для меня необходима любовь,- записывал Л. Андреев в своем дневнике.
- Как воздух, как еда, как сон - любовь составляет необходимое условие моего человеческого существо-
вания».
    В 1891 году Андреев заканчивает гимназию и поступает на юридический факультет Петербургского университета. Глубокая душевная травма (измена любимой женщины) заставляет его бросить учебу. Лишь в 1893 году он восстанавливается - но уже в Московском университете. При этом он, согласно правилам, обязуется "не принимать участия ни в каких сообществах, как, например, землячествах и тому подобных, а равно не вступать даже в дозволенные законом общества, без разрешения на то в каждом отдельном случае ближайшего начальства.
В 1894 году Андреев "неудачно стрелялся; последствием неудачного выстрела было церковное покаяние и болезнь сердца, не опасная, но упрямая и надоедливая".
Брат Леонида Андреева вспоминает: "Я был мальчишка, но и тогда понимал, чувствовал, какое большое горе, какую большую тоску несет он в себе". В этой тоске, наложившейся на каждодневные заботы о переехавших из Орла в Москву братьях и сестрах, проходят два последних года студенческой жизни Леонида Андреева.
АЛЕКСАНДРА  ВЕЛИГОРСКАЯ
Любовные неудачи, вечная неуверенность в себе породили затяжную депрессию, из которой писатель смог выйти, только благодаря знакомству с Александрой Велигорской.  Знакомство состоялось в 1898 году. Затем долгая разлука на четыре года. В 1902 году  новая встреча и ...  свадьба.
Его жена - Александра Михайловна Велигорская,  по  отцу  - полька. Фамилия Велигорские - русифицированная форма родового имени одной из ветвей  графов  Виельгорских  (правильнее  -  Виельгурских),  лишенных  титула и состояния за участие в восстании 1863  года.
 По  женской  линии Александра Михайловна - украинка. Ее мать -  Евфросинья  Варфоломеевна Шевченко. Фамилия Шевченко, вообще  очень  распространенная  на Украине, не совпадение, а родство с Тарасом: Варфоломей  Шевченко (её дед) был  его троюродным братом, свояком и побратимом.
 Александра  приняла его таким, каким он был в действительности: тяжелым, мрачным человеком, склонным к драматическим поступкам и рефлексиям. Накануне свадьбы он написал своей невесте: «Ты одна из всех людей знаешь мое сердце, ты одна заглянула в глубину его — и когда люди сомневались,  и сомневался я сам, ты поверила в меня. …Жизнь впереди, и жизнь страшная и непонятная вещь. Быть может, ее неумолимая и грозная сила раздавит нас и наше счастье — но и, умирая, я скажу одно: я видел счастье…».
За несколько дней до свадьбы, Андреев подарил невесте первый сборник своих рассказов.
То, что  позднее там было приписано лично для нее, впервые привел в своей книге об отце Вадим Андреев:
"Пустынею и кабаком была моя жизнь, и был я одинок, и в самом себе не имел я друга. Были дни, светлые и пустые, как чужой праздник, и были ночи, темные, жуткие, и по ночам я думал о жизни и смерти, и боялся жизни и смерти, и не знал, чего больше хотел - жизни или смерти. Безгранично велик был мир, и я был один - больное тоскующее сердце, мутящийся ум и злая, бессильная воля.
И приходили ко мне призраки. Бесшумно вползала и уползала черная змея, среди белых стен качала головой и дразнила жалом; нелепые, чудовищные рожи, страшные и смешные, склонялись над моим изголовьем, беззвучно смеялись чему-то и тянулись ко мне губами, большими, красными, как кровь. А людей не было; они спали и не приходили, и темная ночь неподвижно стояла надо мною.
И я сжимался от ужаса жизни, одинокий среди ночи и людей, и в самом себе не имея друга. Печальна была моя жизнь, и страшно мне было жить.
Я всегда любил солнце, но свет его страшен для одиноких, как свет фонаря над бездною. Чем ярче фонарь, тем глубже пропасть, и ужасно было мое одиночество перед ярким солнцем. И не давало оно мне радости - это любимое мною и беспощадное солнце.
Уже близка была моя смерть. И я знаю, знаю всем дрожащим от воспоминаний телом, что та рука, которая водит сейчас пером, была бы в могиле - если бы не пришла твоя любовь, которой я так долго ждал, о которой так много, много мечтал и так горько плакал в своем безысходном одиночестве.
Бессилен и нищ мой язык. Я знаю много слов, какими говорят о горе, страхе и одиночестве, но еще не научился я говорить языком великой любви и великого счастья. Ничтожны и жалки все в мире слова перед тем неизмеримо великим, радостным и человеческим, что разбудила в моем сердце твоя чистая любовь, жалеющий и любящий голос из иного светлого мира, куда вечно стремилась его душа,- и разве он погибает теперь? Разве не распахнуты настежь двери его темницы, где томилось его сердце, истерзанное и поруганное, опозоренное людьми и им самим? Разве не друг я теперь самому себе? Разве я одинок? И разве не радостью светит теперь для меня то солнце, которое раньше только жгло меня?
Жемчужинка моя. Ты часто видела мои слезы - слезы любви, благодарности и счастья, и что могут прибавить к ним бедные и мертвые слова?
Ты одна из всех людей знаешь мое сердце, ты одна заглянула в глубину его - и когда люди сомневались и сомневался я сам, ты поверила в меня. Чистая помыслами, ясная неиспорченной душой, ты жизнь и веру вдохнула в меня, моя стыдливая, гордая девочка, и нет у меня горя, когда твоя милая рука касается моей глупой головы фантазера.
Жизнь впереди, и жизнь страшная и непонятная вещь. Быть может, ее неумолимая и грозная сила раздавит нас и наше счастье - но, и, умирая, я скажу одно: я видел счастье, я видел человека, я жил!
Сегодня день твоего рождения - и я дарю тебе единственное мое богатство - эту книжку. Прими ее со всем моим страданием и тоскою, что заключены в ней, прими мою душу. Без тебя не было бы лучших в книге рассказов - разве ты не та девушка, которая приходила ко мне в клинику(18) и давала мне силы на работу?
Родная моя и единая на всю жизнь! Целую твою ручку с безграничной любовью и уважением, как невесте и сестре, и крепко жму ее, как товарищу и другу.
Твой навсегда  Леонид Андреев.
4 февраля 1902 г."
...Позже, другими чернилами и почерком, менее ровным и менее четким, в самом конце страницы, отец приписал:  "В посмертном издании моих сочинений это должно быть напечатано при первом томе.  Леонид Андреев".
В 1906 г. писатель  уехал в Германию, где у него рождается  второй сын, Даниил. (Будущий писатель Даниил  Андреев. Его перу принадлежит трактат «Роза Мира»).
Леонид Андреев с женой Александрой Михайловной.
В течение всех совместно прожитых с  Сашенькой лет, Андреев боялся, что потеряет её.
Говорят то, чего ты так боишься, обязательно произойдет. Андреев сам напророчил беду. Счастливый брак продлился всего четыре года. В 1906 году его жена умерла от родильной горячки, оставив сиротами двух сыновей. Смерть ее стала для Леонида Андреева шоком. Образно говоря, семья для него значила все, она помогала писать, давала силы для того, чтобы жить. Александра Михайловна со временем превратилась для мужа в мудрого, понимающего и всепрощающего ангела-спасителя, из ее любви он черпал энергию и вдохновение. И вдруг счастье закончилось. Разом. Это как если быстро бежать, и вдруг потерять почву под ногами. Пока падаешь, понимаешь — все! Спустя два года, омраченных горем, пьянством и одиночеством, Андреев признался своему другу Вересаеву: «Для меня и до сих пор вопрос — переживу ли я смерть Шуры или нет. Конечно. Не в смысле самоубийства, а глубже. Есть связи, которые нельзя уничтожить без непоправимого ущерба для души»…   
      Судьба новорожденного с самого начала сложится неудачно.  Его мать, двадцатишестилетняя,  совершенно  здоровая  женщина, умерла вскоре после рождения  сына от того, что  тогда  называлось "послеродовой горячкой". Во многих воспоминаниях современников остался ее милый, светлый облик; осталось и описание того, какой трагедией  была  ее  смерть для Леонида Николаевича. Иногда он предстает просто обезумевшим от  горя. Новорожденного - причину смерти жены - он не мог видеть.  Казалось, что ребенок обречен. Но  в  Берлин  из  Москвы  приехала  старшая  сестра  Александры Михайловны, Елизавета Михайловна Доброва. Она увезла в  Москву  осиротевшее существо, в котором едва теплилась  жизнь,  и  ребенок  обрел
чудесную семью
После   смерти  жены Андреев уехал на Капри, где жил у  Максима Горького.

В эти годы он очень много путешествовал: Капри, Европа. В России писатель теперь бывал очень редко, по исключительным случаям. Пока, наконец, ему не сообщили, что пьесу «Жизнь человека» приняли к постановке в Художественном театре. Леониду Андрееву пришлось спешно выехать в Москву.
 
АЛИСА  КООНЕН

 В Художественном шли репетиции. На сцене в полупрозрачных хитонах кружились четыре девичьи фигуры. Одна из них мгновенно приковала внимание знаменитости. Не красавица, но и не дурнушка. В танцующей девушке на какое-то мгновение Андреев увидел воплощение своей юношеской мечты, юная, нежная, невинная. Хотя, пожалуй, незнакомка в хитоне была более чувственной, каждое ее движение излучало притягательную силу. Она соблазняла и манила к себе.

Их представили. Алиса Коонен, восходящая звездочка Художественного театра, с интересом взглянула на Андреева, мимикой напомнив покойную Шуру. Он стушевался, почувствовав себя старым, пробормотал какую-то банальность и быстро уехал.

Но теперь Андреев бывал в Москве гораздо чаще, все свободное время занимала дорога из Петербурга в Москву. Когда же оказывался в Петербурге, писал Алисе нежные письма.

Коонен льстила внезапная и необычная влюбленность писателя. Он обычно приезжал к спектаклю, где она играла, а после усаживал в роскошные сани, и они уезжали в зимний парк — кататься. С еловых лап бесшумно падали хлопья снега, сани чуть слышно скрипели. Алиса, запрокинув голову, смотрела в бархатное зимнее небо с огромными слюдяными звездами и слушала сказку с продолжением, которой в пути убаюкивал ее спутник. Он рассказывал про маленькую синеглазую девочку, заблудившуюся в темном лесу. На пути ей встречались разные опасности и преграды, злые и добрые люди, но в конце сказки девочка становилась знаменитой актрисой.

Была ли Алиса влюблена в Андреева? Долгое время она и сама толком не понимала, пока точки над «i» расставил один случай. Как-то Андреев ворвался в театр и с необыкновенным воодушевлением стал показывать Алисе чертежи дома, который он собирался построить на Черной речке. Дом скорее напоминал средневековый замок с высокой башней, предназначенной для одной прекрасной принцессы.

– Алиса, я хочу, чтобы в этой башне жили вы.

– Что вы, больше всего на свете я не люблю замков и башен, тем более таких высоких. Я брошусь вниз, если вы меня там запрете.

Но Андреев на этом не успокоился и привез в Москву свою мать — познакомить с Алисой. Встреча получилась скомканной, и после нее Алиса начала избегать Андреева. Он мрачнел, нервничал. Актриса чувствовала, что простые, ни к чему не обязывающие отношения, превратились с узел, который со временем придется разрубить.

…Поздней ночью в доме Коонен раздался звонок. Дверь открыл отец девушки. На пороге, покачиваясь, стоял абсолютно невменяемый писатель и умолял отдать ему Алису.

– Она засела, как гвоздь в сердце…

После состоялся очень тяжелый разговор. Андреев говорил о своей любви. Алиса пыталась перевести тему в более безопасное для нее русло. Наконец, собравшись с духом, призналась: что очень ценит Андреева как личность и писателя, но вот женой ему не станет. Другом — да, но не больше.

Они не виделись год, и вдруг он появился у нее в гримерке во время гастролей театра в Петербурге. Худой, бледный, Андреев приблизился к Алисе и вытащил револьвер. Коонен инстинктивно схватила его за руку. Кто был намечен жертвой, теперь неизвестно. Выстрела так и не прозвучало. Экзальтированный поступок не прибавил Леониду ни любви, ни нежности той, кого он так обожал. В глазах повзрослевшей принцессы он увидел лишь жалость.

На прощание Алиса услышала:
– Больше не буду вас мучить…

АННА  ДЕНИСЕВИЧ

 В начале 1908 года Леонид Андреев, следуя примеру своего любимого писателя Достоевского, подал объявление в газету о том, что ему нужна секретарша. Идеально подошла одна — Анна Денисевич. В то время она была замужем, растила дочь. Через три месяца писатель и его секретарь сыграли скромную свадьбу в Ялте.

По самой распространенной версии: Андреев, увидев Анну, мгновенно в нее влюбился. Реальность оказалась куда как прозаичнее. Все эти три месяца писатель ухаживал за сестрой Денисевич, но, получив очередной отказ, женился на секретарше. Тем самым разбив все надежды на пылкий и взаимный роман. Но как ни странно, брак получился на редкость удачным: спокойным, уютным. Жили супруги в том самом доме на Черной речке, который Андреев так мечтал построить для Алисы. Трое общих детей, трое — от предыдущих браков, налаженный быт, верная жена-соратник. Полный набор обывательского счастья. Нет, он с нежностью относился к своей избраннице, ценил ее заботу и чувства, убеждал, что более никого не любит, да и не любил. Даже Шуру и ту не любил… Про Алису смолчал. Анна Ильинична верила, либо убеждала себя, что верит. Как могла, облегчала сильные мигрени, мучавшие Андреева последние годы, успокаивала, когда от него отвернулись практически вся писательская братия, обнадеживала, защищала…

Вскоре было закончено строительство его дома на Черной речке (Ваммельсуу) в Финляндии, и новое семейство прочно там обосновалось. Драматург Ф. Н. Фальковский, сосед и добрый знакомый Андреевых, в своих воспоминаниях пишет: "Клочок земли на финской скале стал миром Леонида Андреева, его родиной, его очагом; сюда он собрал свою многочисленную семью, свои любимые вещи, свою библиотеку и из этой добровольной тюрьмы он очень неохотно, только по необходимости, выбирался на несколько дней по делам своих пьес в Петербург или Москву... Где бы он ни находился, он рвался обратно, в свой дом, роскошно, уютно обставленный, с сотнями любимых мелочей, из которых каждая невидимой нитью тянулась к его мозгу и сердцу..."
Устроенный быт вносит размеренность и в работу Андреева: дни и вечера посвящаются гостям и домочадцам, ночи - творчеству. Он теперь почти не пишет от руки; мастер живого рассказа, он, расхаживая по своему огромному кабинету, целыми абзацами, целыми картинами диктует рождающиеся тут же произведения, и машинка Анны Ильиничны едва поспевает за ним.
Но болезни всё более и более одолевали его.  Физические страдания  усугубляла   полная изоляция  от России и чувство  невыносимой любви к ней. 19 мая 1918 года он записал в своем дневнике: "Вчера вечером нахлынула на меня тоска, та самая жестокая и страшная тоска, с которой я борюсь, как с самой смертью. Повод - газета, причина - гибель России и революции, а с нею и гибель всей жизни".
Андреев  снова  бросился в политику,  но оказавшись  в чуждой, враждебной ему среде банкиров и помещиков вынужден  был  с  ними делить свою боль, свою утрату. "Это была первая смерть Леонида Андреева",- пишет в своих воспоминаниях Ф. Н. Фальковский . Призыв к гражданам союзных держав спасти Россию ("S.O.S.", февраль 1919 г.), затем поиски контактов с "Северо-западным правительством" Юденича - все эти шаги отчаяния приближали конец; все чаще случались сердечные приступы. 12 сентября 1919 года в деревне Нейвола, куда семья писателя перебралась из-за близости фронта, Андреев умер от кровоизлияния в мозг.
Вот свидетельство Ф. Н. Фальковского: "Я рылся в книгах, когда вдруг увидел перед собой Леонида Николаевича в пальто, с биноклем в руках. Он дрожал.
- Что с вами?
- Был на башне. Туманно. Искал Кронштадт и не нашел. Не нашел...
На другой день он умер. На руках своей семьи,  в глубокой нищете. За все время его пребывания в Финляндии  рука его не коснулась ни одной копейки из того обагренного братской кровью золота, которое сыпалось в карманы всех тех, кто примазывался к белому движению.
После его смерти во всем доме нашлось восемь финских марок.

                МАКСИМ  ГОРЬКИЙ  И  ЕГО   МУЗЫ

Романтические идеалы Горького всегда сталкивались с жесткой реальностью окружавшей его жизни. Детство Горького прошло в доме деда и бабки, которые влачили нищенское существование. Горький с детства всей душой тянулся к чему-то светлому и радостному. В 13-летнем возрасте он влюбился в молодую красивую вдову. Она давала ему поэтические сборники, поощряла его страсть к чтению и являлась для него идеалом женственности и красоты. Она была для него "Королевой Марго", он посещал ее по воскресеньям и всегда делился с ней всеми секретами, которые она выслушивала, лежа в постели. Однажды он наблюдал, как она одевалась. "Она надевала чулки в моем присутствии. Я не был смущен. В ее обнаженности было что-то чистое". Однажды он, как обычно, пришел к ней и увидел, что она лежит в постели с мужчиной. "Я никогда не верил в то, что моя Марго дарила кому-нибудь свою любовь, как любая другая женщина," - написал Горький позже. Этот эпизод, однако, заставил Горького по-иному взглянуть на сосуществование в женщине страсти и чистоты.
Горький рано узнал о сексе. Для низших слоев общества, где он воспитывался, секс всегда был похож на наспех проглоченную убогую пищу и никогда не давал, да и не мог дать глубокого наслаждения и чувства духовного единения с партнером. В его рассказах и романах встречаются сексуальные сцены, часто грубые и даже жестокие, лишенные какой бы то ни было чувственности.
В 1887 году 19-летний Горький, отчаявшись найти любовь и понимание и выбраться когда-либо из нищеты и одиночества, совершил попытку самоубийства. Стрелял он неудачно. Пуля не попала в сердце, а застряла в легком. Чувствуя себя несчастным, одиноким и озлобленным, Горький, придя немного в себя, обратился к психиатру. Тот дал ему совет: "Найди себе девушку, которая знает, как это делать. Это пойдет тебе на пользу". Горький нашел замужнюю женщину, которая была на 6 лет старше его. Ольга Каминская была остроумна и очаровательна.  Страсть Горького превратилась в агонию, когда она отказалась оставить своего мужа. Он уехал, но через два года, в 1892 году, они опять повстречались. Когда Горький узнал, что она живет одна, упал в обморок от нахлынувших чувств.

ОЛЬГА  КАМИНСКАЯ

Сюжет рассказа Максима Горького «О первой любви» полностью автобиографичен. В этом произведении отображены отношения Горького с Ольгой Юльевной Каминской, с которой он познакомился в июне 1889 года. Акушерка Ольга Каминская  - первая супруга Алексея Пешкова  была старше Горького на 6 лет, к моменту знакомства состояла в браке и сожительствовала с приятелем Алексея Максимовича. Однако, преодолев преграды, бурная страсть привела пару к созданию ячейки общества (куда подевался предыдущий муж неизвестно).
Их брак продлился чуть более двух лет. Семейная жизнь началась с решения житейских проблем. Дело в том, что молодоженам негде было жить, и им пришлось поселиться в бане. Вот как писал об этом обстоятельстве сам Горький: «Я поселился в предбаннике, а супруга – в самой бане, которая служила и гостиной. Особнячок был не совсем пригоден для семейной жизни, он промерзал в углах и по пазам. По ночам, работая, я укутывался всей одеждой, какая была у меня, а сверх ее – ковром и все-таки приобрел серьезнейший ревматизм... В бане теплее, но, когда я топил печь, все наше жилище наполнялось удушливым запахом гнили, мыла и пареных веников... А весной баню начинали во множестве посещать пауки и мокрицы, – мать и дочка до судорог боялись их, и я должен был убивать их резиновой галошей».
Однако, со слов Каминской, все обстояло несколько иначе: «Приискали мы себе квартиру в три комнаты с кухней. Дом стоял в саду, изолированный от уличного шума, что было большим плюсом для нас. Одна комната, побольше, была столовой и гостиной, и мой мольберт стоял тут же. Вторая – средняя комната – была моей спальней с Лелей, а третья, маленькая, принадлежала Алексею Максимовичу». Тем не менее семья постоянно нуждалась в деньгах: на одежду и пищу порой не хватало.
Ольга Юльевна зарабатывала на жизнь картографией. Кроме того, она писала великолепные портреты маслом и шила изящные дамские шляпки. Однако сама она считала, что ее предназначение – любовь. Причем любовь не чувственная, перед которой преклоняются французы, а сердечная, способная на самопожертвование.
Ольга с самого начала знала, что ее союз с писателем ни к чему не приведет. Конфликт между ними основывался прежде всего на противоборстве поэтического хаоса и рационализма профессионального писателя. К этому времени Горький уже добился признания публики, и непостоянство чувств жены выводило его из себя.
После того как бывший любовник (Корсак) предпринял очередную попытку вернуть Ольгу Юльевну, Горький не выдержал. Он уехал в Самару, где и встретил будущую жену Екатерину Павловну Волжину. Горький знал, что Каминская без труда переживет его переезд и, по сути, бегство в Самару: «Мы уже достаточно много задали трепок друг другу – кончим! Я не виню тебя ни в чем и ни в чем не оправдываю себя, я только убежден, что из дальнейших отношений у нас не выйдет ничего. Кончим».

ЕКАТЕРИНА  ВОЛЖИНА

В 1895 Горький знакомится с Екатериной Павловной Волжиной, которая служит корректором в редакции
«Самарской газеты» . В 1896 год  состоялась их  свадьба. Выйдя замуж за  безызвестного провинциального литератора Екатерина  вместе с ним прошла весь путь от подножия славы до ее вершины, была знакома со Львом Толстым, Чеховым…

Екатерина, женщина в высшей степени интеллигентная, сумела создать для Горького уютный домашний очаг. В то время супруги жили в Нижнем Новгороде. А поскольку у них не было своей жилплощади, им пришлось скитаться из одной квартиры в другую. Однако атмосфера любви и взаимопонимания, которую Екатерина умела наладить в любом жилище, вскоре наскучила Горькому. Он жаждал перемены обстановки, столь необходимой для вдохновения.
Источником новых впечатлений стали отношения с Марией Федоровной Андреевой, актрисой Московского художественного театра. В то время Андреева играла роль Наташи в спектакле по пьесе Горького «На дне». Но, как отмечают биографы, познакомились они несколько раньше, еще в Севастополе. Горький пришел за кулисы, чтобы похвалить актрису за блестящую игру. Сраженный ее красотой, он явно был смущен.
В 1904 году супружеские отношения Максима Горького и Волжиной фактически прекратились, и он все свое время посвятил Андреевой. По свидетельствам современников, Максим Горький не отличался красотой, но было в нем такое необъяснимое обаяние, которое привлекало всех женщин, с кем он общался. Горького и Андрееву объединяло не только физическое влечение, но и общие интересы. Аристократка по происхождению, Андреева тем не менее поддерживала крайне революционные взгляды. Она ввела Горького в мир политической борьбы, что не могло не отразиться на его литературном творчестве.
С Екатериной Волжиной Горького  до  конца  жизни связывали дружественные отношения. Она, как женщина благородная, сумела   забыть измену мужа  и   все взаимные притязания. Оставленная мужем с двумя детьми – шестилетним Максимом и трехлетней Катей, –  она  сумела подняться над обидой на него и сохранить дружеские отношения, продолжавшиеся до его кончины.
Схоронила обоих детей – дочь в пятилетнем возрасте, сына – не дожившим до сорока. С середины XX века связала свою жизнь с деятельностью общественных организаций, с 1922 по 1937 возглавляла Политический Красный Крест – организацию Помощи политическим заключенным.

МАРИЯ  ФЁДОРОВНА  АНДРЕЕВА

ЛУЧИ заходящего солнца постепенно окрашивали море в розовый цвет, но жара и не думала спадать. Крыши домов, мостовые, набережные Севастополя дышали зноем. В гримерке летнего театра было душно и пыльно. Мария Федоровна Андреева, одна из ведущих актрис выехавшего на гастроли в Севастополь Московского художественного театра, наскоро приводила себя в порядок перед началом второго действия спектакля. В дверь постучали. Из-за двери раздался голос Антона Павловича Чехова: «К вам можно, Мария Федоровна? Только я не один, со мной Горький». Дверь распахнулась, первым вошел Чехов, а вслед за ним в гримерке появилась долговязая фигура, облаченная в странный наряд. «Горький, не одевался ни по-рабочему, ни по-мужицки, а носил декоративный костюм собственного изобретения. Всегда одетый в черное, он носил косоворотку тонкого сукна, подпоясанную узким кожаным ремешком, суконные шаровары, высокие сапоги и романтическую широкополую шляпу, прикрывавшую волосы, спадавшие на уши», — вспоминали о нем современники.
— Черт знает! Черт знает, как великолепно вы играете! — пробасил Горький, стиснув в своей широкой ладони тонкую руку Марии Федоровны. Из-под длинных ресниц на актрису глянули голубые глаза, а губы писателя сложились в обаятельную детскую улыбку.
«Его лицо показалось мне красивее красивого, радостно екнуло сердце», — вспоминала Мария Федоровна свою первую встречу с Алексеем Максимовичем. Именно эта встреча в 1900 г. и положила начало их долгому роману. Они были ровесниками — и Горькому, и Андреевой исполнилось по 32 года. В то время Горький уже был известен как писатель, а талантом Марии Андреевой восхищались и театральная публика, и самые строгие критики.
Оба не были свободны. За пять лет до встречи с Андреевой Горький, в ту пору бывший еще начинающим журналистом, женился на Екатерине Волжиной, работавшей корректором в «Самарской газете». Тихая, домашняя, интеллигентная жена быстро наскучила Алексею Максимовичу. И, несмотря на наличие двоих детей — сына Максима и дочери Кати, Горький ушел из семьи. Впрочем, с первой женой писатель так и не развелся и до конца своих дней сохранил с ней дружеские отношения.
Мария Андреева тоже была замужем. Однако супруг и двое детей, сын Юрий и дочь Екатерина, не могли сдержать страстную натуру актрисы. Ее муж, крупный чиновник Андрей Желябужский, был старше Андреевой на целых 18 лет и уже давно сквозь пальцы смотрел на амурные похождения жены. В ту пору у Андреевой был бурный роман. И не с кем-нибудь, а с известным на всю Россию миллионером Саввой Морозовым. Их отношения развивались на глазах у всей Москвы. Морозов жертвовал огромные деньги в пользу театра, где играла Андреева, заваливал ее цветами и дорогими подарками. Многие осуждали Андрееву. «Отношения Саввы Тимофеевича к Вам — исключительные, — писал Андреевой Станиславский. — Это те отношения, ради которых ломают жизнь, приносят себя в жертву. Но знаете ли, до какого святотатства Вы доходите? Вы хвастаетесь публично перед посторонними тем, что мучительно ревнующая Вас Зинаида Григорьевна (супруга Морозова) ищет Вашего влияния над мужем. Вы ради актерского тщеславия рассказываете направо и налево о том, что Савва Тимофеевич, по Вашему настоянию, вносит целый капитал ради спасения кого-то». Однако Марии Федоровне было плевать на общественное мнение.
Всё изменилось после встречи с Горьким. Андреева вдруг поняла, что влюбилась по-настоящему. Она практически сразу разорвала отношения с Морозовым (ходили слухи, что причиной самоубийства знаменитого предпринимателя было расставание с Андреевой), ушла из театра, увлеклась революционными идеями. В 1903 году Мария Федоровна переехала к Горькому. Многочисленных знакомых удивляло, что двое настолько разных людей умудряются мирно сосуществовать под одной крышей. Андреева, при всей страстности своей натуры, как правило, была невозмутима и подчеркнуто хладнокровна. О слезливости Горького ходили легенды. «Нередко случалось, что, разобравшись в оплаканном, он сам же его и бранил, но первая реакция почти всегда была слезы. Он не стыдился плакать и над своими собственными писаниями: вторая половина каждого нового рассказа, который он мне читал, непременно тонула в рыданиях, всхлипываниях и протирании очков», — писал друг писателя Владислав Ходасевич.
Из известной актрисы, кокетки и светской львицы Андреева превратилась в верную жену и соратницу. Она вела переписку Горького, спорила с издателями о гонорарах, переводила многочисленные произведения Алексея Максимовича на французский, немецкий и итальянский языки. Здоровье Горького оставляло желать лучшего (с молодости писатель страдал от заболевания легких), поэтому Марии Федоровне приходилось еще и выполнять обязанности сиделки, сопровождая Горького в многочисленных заграничных поездках, где он лечился, а заодно и собирал средства в поддержку революции в России.
 «Алеша так много пишет, что я за ним едва поспеваю. Пишу дневник нашего заграничного пребывания, перевожу с французского одну книгу, немного шью, словом, всячески наполняю день, чтобы к вечеру устать и уснуть и не видеть снов, потому что хороших снов я не вижу…» — писала Андреева во время совместного с Горьким путешествия в США в 1906 г. Поездка в Америку оставила самые неприятные воспоминания. Алексей Максимович везде представлял Марию Федоровну в качестве своей жены, однако в прессу просочились слухи, что писатель так и не развелся со своей первой супругой. Горького обвинили в двоеженстве, начались неприятности с властями, и писателю пришлось уехать из Штатов в Италию.
Незадолго до революции Горький и Андреева вернулись в Россию. Мария Федоровна продолжала жить интересами Горького. Она становится финансовым агентом партии и изыскивает повсюду средства для революционной деятельности. За деловую хватку, умение «выбить» и достать Ленин называл Марию Андрееву «товарищ Феномен».
Однако Мария Федоровна так увлеклась партийными нуждами, что временами Горький начинал чувствовать себя позабытым. Его верная Мария уже не могла все время быть рядом с ним, у нее появились свои дела, она постоянно пропадала на нескончаемых заседаниях и совещаниях. И удар не заставил себя ждать.

ЗАКРЕВСКАЯ  МАРИЯ  ИГНАТЬЕВНА

 В 1919 году в жизни 52-летнего Горького появилась Мария Игнатьевна Закревская-Бенкендорф. Их познакомил Корней Чуковский, порекомендовав Горькому Марию Игнатьевну в качестве секретаря. Он же описал первое редакционное заседание, на котором присутствовала Закревская. «Как ни странно, Горький хоть и не говорил ни слова ей, но все говорил для нее, распустил весь павлиний хвост. Был очень остроумен, словоохотлив, блестящ, как гимназист на балу». Мария Закревская была моложе писателя на 24 года. Однако к моменту их встречи она уже успела побывать замужем и родить двоих детей. Об этой женщине ходили самые невероятные слухи, ее подозревали в связях с английской разведкой и НКВД, называли «русской миледи». Горький увлекся и очень скоро сделал Марии Закревской предложение руки и сердца.
Андреева не простила измены. И даже не в измене было дело. Мария Федоровна не могла пережить, что человек, которому она отдала всю себя, запросто взял и выкинул ее из своей жизни. Закревская предложения писателя не приняла, однако поселилась в его квартире.
Семейную идиллию Горького и Закревской нарушил приезд знаменитого английского писателя Герберта Уэллса, который в 1920 году решил посетить революционную Россию. В те времена найти приличный номер в гостинице было проблемой, поэтому Уэллса определили на постой в дом Горького. Мария Игнатьевна вызвалась быть переводчицей Уэллса. Вот как описывал Закревскую Уэллс:
 «Она неимоверно обаятельна. Однако трудно определить, какие свойства составляют ее особенность. Она, безусловно, неопрятна, лоб ее изборожден тревожными морщинами, нос сломан. Она очень быстро ест, заглатывая огромные куски, пьет много водки, и у нее грубоватый, глухой голос, вероятно, оттого, что она заядлая курильщица. Обычно в руках у нее видавшая виды сумка, которая редко застегнута как положено. Руки прелестной формы и часто весьма сомнительной чистоты. Однако всякий раз, как я видел ее рядом с другими женщинами, она определенно оказывалась и привлекательнее, и интереснее остальных».
Перед отъездом Уэллса произошла пикантная история. Якобы англичанин ошибся дверью и случайно оказался в комнате Марии Игнатьевны. Утром Алексей Максимович застал Герберта Уэллса в постели Закревской. Успокаивая Горького, Мария Игнатьевна говорила: «Алексей Максимович, какой вы, право! Ведь даже для самой любвеобильной женщины сразу два знаменитых писателя — это слишком много! И потом, Герберт старше вас!»
Горький простил измену. Они прожили с Закревской 16 лет вплоть до смерти писателя в 1936 году. Общих детей у них не было.
После смерти Горького 45-летняя Мария Закревская уехала в Англию, где поселилась в доме своего старого знакомого Герберта Уэллса. Уэллс много раз предлагал ей замужество, однако Мария Игнатьевна не соглашалась, всякий раз отвечая, что это не подобает ее возрасту. От большевиков Закревская получила все права на зарубежные издания Горького. От Уэллса ей также досталось неплохое наследство.
 Она скончалась в 1974 году в возрасте 83 лет.
Мария Федоровна Андреева умерла в Москве в 1953 году, когда ей было 85 лет.
А первая, законная супруга Горького Екатерина Волжина скончалась в возрасте 88 лет, дожив до 1965 года.

Источник: «Три жены Максима Горького»
                Автор: Александра Тырлова. Сайт «Аргументы и факты»

ПРИМЕЧАНИЕ  1
                Баранов Вадим Ильич

Горький принял смерть от любимой женщины
Он звал ее замуж, а она “угостила” его ядом
- В советском горьковедении Марии Игнатьевны Закревской-Бенкендорф-Будберг просто не существовало, хотя именно этой женщине посвящен последний роман Горького "Жизнь Клима Самгина", - с этой фразы начал свой рассказ о легендарной "русской Мате Хари" профессор Вадим Баранов, автор скандальных книг о Максиме Горьком. - Почему наука игнорировала ее? Ну, хотя бы потому, что Мура - так называли Марию Игнатьевну - была неофициальной женой "буревестника революции". За те 12 лет, что она провела с ним в России и Италии, он не раз предлагал ей узаконить отношения. Она неизменно отказывалась: "Я вольный казак". Но для отказа были и другие причины...
- Вадим Ильич, вам принадлежит сенсационное открытие: Горький отравлен Марией Будберг. А как же официальная версия, что Алексей Максимович скончался, покушав шоколадных конфет из красивой бонбоньерки, присланной Сталиным?
- Это все абсурдные легенды. Не было никаких конфет. При сопоставлении многочисленных исторических, мемуарных и других источников, я пришел к выводу, что смерть Горького была насильственной. И это сделала, исполняя волю Сталина, именно баронесса Будберг. Кстати, о моем открытии узнала дочь Будберг - Таня Александер, которая живет в Англии, и была очень возмущена. "Смотри, она подаст на тебя в международный суд", - говорили мне коллеги. Но ни в какой суд она, конечно, не подала. И не подаст. Ей абсолютно нечем крыть. ...Сейчас, когда раскрыты архивы английской разведки "Интеллиджент Сервис", не вызывает сомнений: баронесса Будберг поставляла им информацию из Советского Союза. А в книге "История шпионажа", выпущенной за рубежом и до России так и не дошедшей, прямо говорится: Горького устранила сверхсекретный агент ОГПУ - его любовница. Конечно, понятно, что речь идет о Марии Игнатьевне. Там же рассказывается, что это было сделано с помощью яда из секретной лаборатории тогдашнего главы ОГПУ Генриха Ягоды, в которой над созданием смертоносных веществ работали лучшие врачи СССР. Не все неугодные Сталину люди могли быть объявлены "врагами народа". Некоторых требовалось устранить тайно. Кстати, в той же книге перечисляются жертвы ядов из лаборатории Ягоды: экс-руководитель ОГПУ Вячеслав Менжинский, первый зампред Совнаркома Валериан Куйбышев, сын Горького - Максим Пешков, и сам Максим Горький.
Сына Горького отравили за компанию с Менжинским - Сторонники теории естественной смерти Горького считают, что Сталину травить его было незачем. Доедаемый туберкулезом, он и так дышал на ладан...
- Но жизненных сил и энергии в нем было хоть отбавляй! Неизвестно, сколько бы Сталин прождал его естественной смерти. А тут приближается август 1934 года, первый съезд Союза писателей. Конечно, Горький был единственно возможной кандидатурой на пост председателя. Но тогда кого бы он затащил в Союз писателей, если бы стал в мае председателем приемной комиссии? Замятина, Пильняка, Ахматову, Булгакова, Платонова... Но только их Сталину и не хватало! Поэтому на горячие месяцы подготовки к Съезду - май-июнь - Горького было решено временно удалить. И вот, в тот день, когда должна была начать работу приемная комиссия, неожиданно умирает сын Горького - Максим. Он был отравлен по приказу Сталина людьми Ягоды, который, кстати, был влюблен в жену Максима - красавицу Надежду по прозвищу Тимоша. Но смерть Максима сама по себе Сталина не интересовала. Главной задачей было нанести смертельный удар по Горькому. Думали, после смерти сына он не оправится. Кстати, днем раньше за компанию на тот свет отправили и Менжинского.
- А как же известная версия: Максим заснул пьяный на лавочке, схватил воспаление легких и от этого умер?
- Ну надо же было как-то объяснить его смерть! Максим был молодой крепкий мужчина, да и на улице был май. Ну, простудился, отлежался бы, выпил коньяку, противником которого никогда не был...
- Но этот удар Горький выдержал. Что предпринял Сталин тогда?
- Отправил его в июне в круиз по Волге на теплоходе "Клара Цеткин". Подальше от приемной комиссии, от подготовки к съезду Союза писателей. С чадами и домочадцами, среди которых почему-то был и Генрих Ягода, который выбрал себе каюту рядом с каютой только что овдовевшей Тимоши! Кстати, эта поездка была абсолютно засекреченной. И что вы думаете? Тут как тут, из-за границы прилетела баронесса Будберг! А ведь они расстались с Горьким еще в 1933 году, в Италии, после чего Мура уехала в Англию к своему любовнику, писателю Герберту Уэллсу. Как она могла появиться в России и, мало того, отправиться с Горьким в сверхсекретный круиз? Это могло быть только в одном случае: если она была агентом ОГПУ. Подозревал ли ее Горький? Навряд ли. Он был человеком доверчивым. Кстати говоря, антисоветчины он никакой не нес. Он был обеими руками за строительство социализма.
Сталин из убийства устроил шоу
- Говорят, баронесса Будберг лично встречалась со Сталиным, а как-то даже привезла ему из-за границы аккордеон. И Коба вроде как был неравнодушен к ее чарам...
- Сталину баронесса была нужна только как высококлассный работник. У него с 1932 года была серьезная любовная связь - с артисткой Большого театра Верой Давыдовой. А он был не любитель "заходов налево". О том, что Будберг уберет Горького, Сталин, видимо, решил уже в конце 1935 года. Слишком уж тот мешал ему своими заявлениями, слишком большим авторитетом пользовался и в России, и за рубежом, слишком уж был неуправляем... Торопиться надо было еще и потому, что в СССР, в гости к Горькому собирались писатели мировой величины - французы Луи Арагон и Андре Жид. Сталин небезосновательно нервничал: что им расскажет Горький? как преподнесет то, что делается в СССР? А, может, неугомонный "буревестник" вспомнит и о загадочной скоропостижной смерти в 1935 году в Москве французского писателя Анри Барбюса, который незадолго до этого написал роман о Сталине? Роман, который Горький писать отказался? Нет-нет, встречи Горького с Арагоном и Жидом допустить никак нельзя... Дату смерти Горького Сталин назначил символическую - 18 июня 1936 года, день солнечного затмения. В ночь перед этим была страшная гроза. Сталин себя считал полубогом и любил использовать всякие дополнительные эффекты для утверждения своей мифической мощи. Представьте, в день смерти Горького происходит солнечное затмение. Шоу!
- И как же, по вашей версии, убийство произошло?
- Это стало известно много лет спустя благодаря свидетельству журналиста Михаила Цейтлина, который в ту ночь был в Горках, где болел Горький. Только спустя много лет он рассказал об увиденном одному своему зарубежному коллеге, взяв с того обязательство не разглашать тайны до смерти Цейтлина. Дело было так. Среди ночи к дому подъехала машина. Из нее вышли двое мужчин и баронесса Будберг. Она прошла в комнату больного. Медсестра Липочка Черткова вспоминает, что баронесса чуть ли не взашей вытолкала ее из комнаты Горького. Кстати, спустя много лет баронесса сама проговорилась, что какое-то время оставалась в комнате наедине с Горьким... Что было дальше? Она заставила его выпить какое-то лекарство. Горький сопротивлялся, выплевывал его. Может быть, по ее глазам он уже о чем-то догадался... Через 40 минут он умер. А стакан с водой с ночного столика больного, как вспоминает тот же Цейтлин, странным образом исчез... Сталин щедро вознаградил Муру - она получила права на гонорары за все зарубежные издания Горького. Он знал, что она будет молчать. Ей сотни раз предлагали писать мемуары, но она отказывалась. Иногда она говорила: "Я бы такое могла написать, что весь мир бы вздрогнул!" ...После смерти Горького Мария Игнатьевна сломалась. Начала сильно выпивать. Без полбутылки водки или джина она не покидала дома. Чуковский вспоминает, что как-то она унесла у него со стола полбутылки водки домой. В ее некрологе в лондонской "Таймс" было написано, что она может перепить любого матроса.
Справка об авторе.  Вадим Баранов - доктор филологических наук, член Союза писателей, автор свыше 150 работ о Горьком; многие переведены на все основные языки. Главные из его книг: - "Горький без грима. Тайна смерти" (неизвестные факты из жизни писателя) и "Беззаконная комета" (о баронессе Будберг).

ПРИМЕЧАНИЕ 2

КРАСНАЯ  МАТА  ХАРИ

Сталин, попыхивая трубкой, перебирал лежащие перед ним фотоснимки страниц из дневника Горького. Остановил тяжелый взгляд на одной.

«Досужий механик подсчитал, что ежели обыкновенную мерзкую блоху увеличить в сотни раз, то получается самый страшный зверь на земле, с которым никто уже не в силах был бы совладать. При современной великой технике гигантскую блоху можно видеть в кинематографе. Но чудовищные гримасы истории создают иногда и в реальном мире подобные преувеличения… Сталин является такой блохой, которую большевистская пропаганда и гипноз страха увеличили до невероятных размеров».

…В тот же день, 18 июня 1936 года, в Горки, где лечился от гриппа Максим Горький, отправился Генрих Ягода в сопровождении нескольких своих сподручных, в числе которых была таинственная женщина в черном. Нарком НКВД заглянул к Алексею Максимовичу совсем ненадолго, а вот женщина, по словам очевидцев, провела у постели писателя более сорока минут…

Утром 19 июня в советских газетах было помещено траурное сообщение: великий пролетарский писатель Алексей Максимович Горький скончался от воспаления легких.

Так ли было на самом деле или нет (существует множество версий, от чего умер Горький, и приведенная выше -лишь одна из них), мы, наверное, никогда не узнаем. А вот таинственная женщина в черном была. И именно она последней видела Горького живым.

МАРИЯ Игнатьевна Будберг, в девичестве Закревская, по первому браку графиня Бенкендорф, была женщиной поистине легендарной. Авантюристка и двойной агент ГПУ и английской разведки, она пользовалась славой женщины сведущей и очень опасной. На Западе ее называли «русской миледи» и «красной Матой Хари».

Она свободно владела английским и немецким языками. Одно время (до революции) работала в русском посольстве в Берлине. Тогда же тесно сошлась с английским дипломатом Робертом Брюсом Локкартом.

В 1918 году ее мужа, графа Бенкендорфа, расстреляли, а графиню препроводили на Лубянку, якобы за шпионаж в пользу Англии. Обвинения были явно не беспочвенными, так как выручать графиню помчался сам глава английской миссии Локкарт. Вызволить агента-любовницу ему не удалось, да еще и сам угодил под арест. Освободили его только через две недели и сразу же выслали из России за организацию «заговора послов» против советского правительства.

Освободили и Закревскую-Бенкендорф-Будберг. Правда, с одним условием: если потребуется или когда потребуется, беспрекословно исполнять любые приказы НКВД.

МАРИЮ устроили на работу секретарем в издательство «Всемирная литература». А познакомил ее с Горьким Корней Чуковский. Он же описал первое редакционное заседание, на котором присутствовала Закревская. «Как ни странно, Горький хоть и не говорил ни слова ей, но все говорил для нее, распустил весь павлиний хвост. Был очень остроумен, словоохотлив, блестящ, как гимназист на балу».

Надо сказать, что Горький постоянно нуждался в притоке новых впечатлений. Чтобы творить, ему были необходимы повышенный тонус, состояние возбужденности и «неувядающая молодость души». А все это могла обеспечить только женщина. Недаром Алексей Максимович однажды заметил: «Самое умное, чего достиг человек, — это любить женщину».

Скорее всего, не красота (Мария Игнатьевна не была красавицей в полном смысле этого слова), а своенравный характер и независимость Закревской пленили Горького. Сначала он взял ее к себе литературным секретарем. Но очень скоро, несмотря на большую разницу в возрасте (она была моложе писателя на 24 года), предложил ей руку и сердце. Официально выйти замуж за буревестника революции Мария не пожелала, а может, не получила благословения на брак от своих «крестных» из НКВД, однако, как бы там ни было, на протяжении 16 лет она оставалась гражданской женой Горького.

ИМЕННО Мура, так называли Марию Игнатьевну близкие (Горький, кстати, называл ее «железная женщина»), уговорила писателя вернуться в Советскую Россию.

Большевики устроили ему помпезную встречу. Он стал чем-то вроде наркома по делам литераторов. Его поселили в роскошном особняке, принадлежавшем до революции миллионеру Рябушинскому. Но… Его поездки по стране очень скоро стали ограничивать врачи: Москва — Горки или поднадзорные санатории на юге. «Устал я очень, словно забором окружили, не перешагнуть, — повторял Горький, по словам современника, как бы про себя. — Окружили… Обложили… Ни взад, ни вперед! Непривычно сие!»

Да, это был род домашнего ареста. Но чем же проштрафился великий пролетарский писатель перед вождем мирового пролетариата?

Скорее всего тем, что частенько вступался перед Сталиным за старых большевиков: Каменева, Рыкова, Бухарина. Первое предупреждение не соваться в дела ВКП(б) прозвучало через статью в «Правде» Д. Заславского, организованную Ежовым. «Статья была грубо-оскорбительна для человека, именем которого были названы улицы в каждом городе Советского Союза, — свидетельствует Нина Берберова. — Горький потребовал заграничный паспорт. Ему ответили отказом. Сталин больше ему не звонил и к нему не приезжал».

Развязка наступила, как мы уже писали, 18 июня 1936 года. Загадочная женщина в черном, проведя у постели больного писателя более сорока минут, вышла и скорым шагом удалилась вместе с Ягодой и его людьми. А еще через двадцать минут профессор Плетнев, лечивший писателя, объявил, что Алексей Максимович скончался.

Кстати, профессора Плетнева (по официальной версии, именно он отравил Горького) сначала приговорили к расстрелу, но потом смертную казнь почему-то заменили двадцатью пятью годами лагерей.

А Будберг отбыла в Лондон… Навсегда.

***

В 1968 ГОДУ Закревская-Бенкендорф-Будберг приезжала в Москву на празднования столетнего юбилея Максима Горького. Это была грузная женщина с отекшими ногами и лицом, выдававшим явное пристрастие к крепким напиткам. Сама ходить она не могла, и ее поддерживали с двух сторон.

Умерла последняя любовь первого пролетарского писателя в 1974 году в Великобритании в возрасте 83 лет.