Дождь собирается

Умственно усталый, под щадящим солнцем,
торможу наводящие мысли.
Как же так, почему всё так вышло?
 
Как же пусто внутри, как пусто -
словно брокколи с её шевелюрой;
с трудом шевелю руками -
гелиевый шарик несущий камень,
ведомый флюгером.
Овощ дохлый.
 
Мне помощь требуется, помощь,
а я весь мир этот грузный проклял.
 
Восемьдесят три на пятьдесят.
Глючно, ребусно.
В мегаполисном местном гуле -
перекати полем, -
опоре едва отдаю отчёт.
 
Какой-то чёрт на площадке курит,
течёт мороженое у самокатной девочки,
третьему в капюшоне, вообще, по пикселю.
 
Попить бы достать по-хорошему кофе -
мир непривычно вертится:
небо - белая пена в миксере.
 
Старухи невнятно треплются о разрухе,
в трёх метрах за ними,
гули за крошки борются -
хлеб им нельзя - я гуглил:
он является для них ядом.
 
Надо, надо шагать домой,
но меня шатает;
после движений резких,
не то цепляю ногой Марианскую,
не то - под фресками над Эверестом.
 
Всякое мнится разное,
а поделиться-то не с кем вовсе:
дома никто не ждёт.
 
Август моется под дождём,
смывает остатки розжигов.
Это осени не поможет, нет.
 
Да и мне не положено тут оставаться дальше.
 
Напористо качая прожитое,
сквозь лица пульсирует улица.
 
Не люфти, соберись - завтра ехать на дачу.
Плавно встали и...
Хватит хмуриться.