Мардук и Тиамат. Смерть Фатимы

Мардук и Тиамат.Смерть Фатимы.

(Редакция)

Недавно я открытие сделала о том, что моя мама Фатима, - это Ахания.(!)

Зафиксирован в Исламе документ плача Фатимы о пророке, но фактически, - это плач о муже Ахании, который стал Дракон царь Троян и не вернулся к жене.

Пророк был в реализации Наследника Бога, то есть,это был новый, молодой, но тот же самый Бог,- Наследник Бога.

Известно, что он,- бог войны Марс и пришёл с большой планеты Ахании Тиамат-Нибиру У него в животе Якорь,прикованный к звезде дьявола Вега.
Поэтому, планета Нибиру, стоит покрытая льдом в районе Веги и один раз в 3600 лет, на якоре пускается по дальней орбите, где в перекрестье орбит Марса и Тиамат, у них происходит встреча.

Мне одно, пока непонятно, каким образом Якорь оказался в животе бога Марса, который в Откровении Иоанна Богослова,- царь Царей и Господь Господтсвующих.

Хотя есть версия о борьбе Тиамат-Ахании с Мардуком, который её раздул ветром и вполне возможно, что вдул Якорь в тело Ахании, которая была беременной Наследником.

Вот, например, текст поэтического обращения Фатимы-Ахании к ТОМУ, кто исчез "под слоями земли", то есть исчез под тремя слоями Змеи-Триады дьявола.
Прежде наша планета в 4-м Измерении звалась: Сваста
После того, как Сатана, в поэме Мильтона: "Потерянный Рай", вызвался найти любимую планету Бога с людьми и нашёл, то Сваста переименовалась в землю, земля Смерти и Креста.

SEMLЯ

S- Змея
Е - расчёска Смерти.
М - Триада Ворон.
Л - Камень Алатырь Времени.
Я - Юс малый Бога, хотя у Змеи число Шесть человека.

«Скажи, тому, кто исчез под слоями земли,

Если ты слышишь мои крики и восклицания,

На меня обрушились такие беды, которые

Если бы они столкнулись с днем, то превратили бы его в ночь.
Фатима умерла после изнасилования её Змеёй Гиень из триады Ворон и выкидыша ребёнка.
Ребёнок был Махди-Вестник, который родится позже, но в России, в Пермской области в бедной семье.

О изнасиловании Фатимы в Исламе ничего не сказано, но описано Данте в "Божественной комедии" в 25 главе.
Автор "Божественной комедии", был тот самый Мардук, ставший королём и Монархом "поместья земли".
В драме Шекспира "Гамлет" у него образ Офелии, - Золото Материи Духа Гамлета-Христа.
В Книге Урантии,- он,- "блистательный", благродный Ланодек дьявол Калигастия:

1. КНЯЗЬ КАЛИГАСТИЯ

Калигастия был Сыном-Ланонандеком, 9.344-м членом вторичной категории. Он обладал опытом управления делами локальной вселенной в целом, а также, в течение более поздних эпох, опытом руководства делами локальной системы Сатания в частности.

До начала правления Люцифера в Сатании Калигастия был прикреплен к иерусемскому совету помощников Носителей Жизни. Люцифер возвысил его, включив в свой личный персонал, и он успешно справился с пятью последовательными заданиями, продемонстрировав честное и ответственное отношение к своим обязанностям.

Калигастия уже давно стремился получить назначение в качестве Планетарного Князя, однако раз за разом, при рассмотрении его прошения в советах созвездия, ему не удавалось заручиться согласием Отцов Созвездия. Особенно упорно Калигастия добивался назначения на должность планетарного правителя десятичной сферы — мира видоизменения жизни. Его прошение несколько раз отклонялось, прежде чем он был, наконец, назначен на Урантию.

Калигастия покинул Иерусем и вступил в ответственную должность суверенного владыки мира с завидным послужным списком Сына, верного и преданного благополучию вселенной своего происхождения и пребывания, несмотря на некоторую свойственную ему нетерпеливость в сочетании со склонностью к несогласию с существующим порядком вещей в ряде второстепенных вопросов.

В тот памятный день, полмиллиона лет тому назад, я находился в Иерусеме, когда блистательный Калигастия покинул столицу системы. Ни один Планетарный Князь не вступал на путь управления миром с более богатым предварительным опытом или лучшими перспективами, чем Калигастия. В одном я уверен: исполняя свое задание — передавая рассказ об этом событии по каналам дальней связи локальной вселенной, — я ни на миг и ни в малейшей степени не предполагал, что этот благородный Ланонандек так грубо предаст священный долг планетарной опеки и запятнает славное
имя этой возвышенной категории вселенского сыновства. Я был уверен в том, что Урантия попала в число пяти или шести наиболее счастливых планет во всей Сатании, ибо у ее руля должен был встать столь опытный, блестящий и оригинальный ум. Тогда я еще не сознавал, что Калигастия незаметно проникался себялюбием; тогда я еще не так хорошо понимал всего коварства личностной гордыни.
Калигастия был Сыном-Ланонандеком, 9.344-м членом вторичной категории. Он обладал опытом управления делами локальной вселенной в целом, а также, в течение более поздних эпох, опытом руководства делами локальной системы Сатания в частности.

До начала правления Люцифера в Сатании Калигастия был прикреплен к иерусемскому совету помощников Носителей Жизни. Люцифер возвысил его, включив в свой личный персонал, и он успешно справился с пятью последовательными заданиями, продемонстрировав честное и ответственное отношение к своим обязанностям.

Калигастия уже давно стремился получить назначение в качестве Планетарного Князя, однако раз за разом, при рассмотрении его прошения в советах созвездия, ему не удавалось заручиться согласием Отцов Созвездия. Особенно упорно Калигастия добивался назначения на должность планетарного правителя десятичной сферы — мира видоизменения жизни. Его прошение несколько раз отклонялось, прежде чем он был, наконец, назначен на Урантию.

Калигастия покинул Иерусем и вступил в ответственную должность суверенного владыки мира с завидным послужным списком Сына, верного и преданного благополучию вселенной своего происхождения и пребывания, несмотря на некоторую свойственную ему нетерпеливость в сочетании со склонностью к несогласию с существующим порядком вещей в ряде второстепенных вопросов.

Натэлла Климанова   09.05.2021 13:50   Заявить о нарушении / Удалить
В тот памятный день, полмиллиона лет тому назад, я находился в Иерусеме, когда блистательный Калигастия покинул столицу системы. Ни один Планетарный Князь не вступал на путь управления миром с более богатым предварительным опытом или лучшими перспективами, чем Калигастия. В одном я уверен: исполняя свое задание — передавая рассказ об этом событии по каналам дальней связи локальной вселенной, — я ни на миг и ни в малейшей степени не предполагал, что этот благородный Ланонандек так грубо предаст священный долг планетарной опеки и запятнает славное
имя этой возвышенной категории вселенского сыновства. Я был уверен в том, что Урантия попала в число пяти или шести наиболее счастливых планет во всей Сатании, ибо у ее руля должен был встать столь опытный, блестящий и оригинальный ум. Тогда я еще не сознавал, что Калигастия незаметно проникался себялюбием; тогда я еще не так хорошо понимал всего коварства личностной гордыни.

Абзац из 25 главы Данте о изнасиловании Фатимы Змеёй Гиень и шестиногого дракона-ящерицы Лилит, ставшей ей на плечи, который на глазах автора слились в шарик жёлто-чёрного цвета и ужали в животе плод.
Лилит состоит из сборных частей чёрной Жабы, а низ у неё приставлен золотом тела дочери Ахании,- Цереры.

Абзац из 25 главы Данте о изнасиловании Фатимы Змеёй Гиень и шестиногого дракона-ящерицы Лилит, ставшей ей на плечи, который на глазах автора слились в шарик жёлто-чёрного цвета и ужали в животе плод.
Лилит состоит из сборных частей чёрной Жабы, а низ у неё приставлен золотом тела дочери Ахании,- Цереры:

Песнь двадцать пятая

Круг восьмой — Седьмой ров (окончание)

1

По окончаньи речи, вскинув руки

И выпятив два кукиша, злодей

Воскликнул так: «На, боже, обе штуки!»
4

С тех самых пор и стал я другом змей:

Одна из них ему гортань обвила,

Как будто говоря: «Молчи, не смей!»,
7

Другая — руки, и кругом скрутила,

Так туго затянув клубок узла,

Что всякая из них исчезла сила.
10

Сгори, Пистойя, истребись дотла!

Такой, как ты, существовать не надо!

Ты свой же корень в скверне превзошла! *
13

Мне ни в одном из темных кругов Ада

Строптивей богу дух не представал,

Ни тот, кто в Фивах пал с вершины града. *
16

Он, не сказав ни слова, побежал;

И видел я, как следом осерчало

Скакал кентавр, крича: «Где, где бахвал?»
19

Так много змей в Маремме * не бывало,

Сколькими круп его был оплетен

Дотуда, где наш облик * брал начало.
22

А над затылком нависал дракон,

Ему налегший на плечи, крылатый,

Которым каждый встречный опален.
25

«Ты видишь Кака, — мне сказал вожатый. —

Немало крови от него лилось,

Где Авентин вознес крутые скаты.
28

Он с братьями теперь шагает врозь *

За то, что обобрал не без оглядки

Большое стадо, что вблизи паслось.
31

Но не дал Геркулес ему повадки

И палицей отстукал до ста раз,

Хоть тот был мертв на первом же десятке». *
34

Пока о проскакавшем шел рассказ,

Три духа * собрались внизу; едва ли

Заметил бы их кто-нибудь из нас,
37

Вождь или я, но снизу закричали:

«Вы кто?» Тогда наш разговор затих,

И мы пришедших молча озирали.
40

Я их не знал; но тут один из них

Спросил, и я по этому вопросу

Догадываться мог об остальных:
43

«А что же Чанфа не пришел к утесу?»

И я, чтоб вождь прислушался к нему,

От подбородка палец поднял к носу.
46

Не диво, если слову моему,

Читатель, ты поверишь неохотно:

Мне, видевшему, чудно самому.
49

Едва я оглянул их мимолетно,

Взметнулся шестиногий змей, * внаскок

Облапил одного и стиснул плотно.
52

Зажав ему бока меж средних ног,

Передними он в плечи уцепился

И вгрызся духу в каждую из щек;
55

А задними за ляжки ухватился

И между них ему просунул хвост,

Который кверху вдоль спины извился.
58

Плющ, дереву опутав мощный рост,

Не так его глушит, как зверь висячий

Чужое тело обмотал взахлест.
61

И оба слиплись, точно воск горячий,

И смешиваться начал цвет их тел,

Окрашенных теперь уже иначе,
64

Как если бы бумажный лист горел

И бурый цвет распространялся в зное,

Еще не черен и уже не бел.
67

«Увы, Аньель, да что с тобой такое? —

Кричали, глядя, остальные два. —

Смотри, уже ты ни один, ни двое».
70

Меж тем единой стала голова,

И смесь двух лиц явилась перед нами,

Где прежние мерещились едва.
73

Четыре отрасли * — двумя руками,

А бедра, ноги, и живот, и грудь

Невиданными сделались частями.
76

Все бывшее в одну смесилось муть;

И жуткий образ медленной походкой,

Ничто и двое, продолжал свой путь.

Авто Лексус   09.05.2021 14:03   Заявить о нарушении / Удалить
9

Как ящерица под широкой плеткой

Палящих дней, меняя тын, мелькнет

Через дорогу молнией короткой,
82

Так, двум другим кидаясь на живот,

Мелькнул змееныш лютый, * желто-черный,

Как шарик перца; и туда, где плод
85

Еще в утробе влагой жизнетворной

Питается, ужалил одного; *

Потом скользнул к его ногам, проворный.
88

Пронзенный не промолвил ничего

И лишь зевнул, как бы от сна совея

Иль словно лихорадило его.
91

Змей смотрит на него, а он — на змея;

Тот — язвой, этот — ртом пускают дым,

И дым смыкает гада и злодея.
94

Лукан да смолкнет там, где назван им

Злосчастливый Сабелл или Насидий,

И да внимает замыслам моим. *
97

Пусть Кадма с Аретузой пел Овидий

И этого — змеей, а ту — ручьем

Измыслил обратить, — я не в обиде: *
100

Два естества, вот так, к лицу лицом,

Друг в друга он не претворял телесно,

Заставив их меняться веществом.
103

У этих превращенье шло совместно:

Змееныш хвост, как вилку, расколол,

А раненый стопы содвинул тесно.
106

Он голени и бедра плотно свел,

И, самый след сращенья уничтожа,

Они сомкнулись в нераздельный ствол.
109

У змея вилка делалась похожа

На гибнущее там, и здесь мягка,

А там корява становилась кожа.
112

Суставы рук вошли до кулака

Под мышки, между тем как удлинялись

Коротенькие лапки у зверька.
115

Две задние конечности смотались

В тот член, который человек таит,

А у бедняги два образовались.
118

Покамест дымом каждый был повит

И новым цветом начал облекаться,

Тут — облысев, там — волосом покрыт, —
121

Один успел упасть, другой — подняться,

Но луч бесчестных глаз был так же прям,

И в нем их морды начали меняться.
124

Стоявший растянул лицо к вискам,

И то, что лишнего туда наплыло,

Пошло от щек на вещество ушам.
127

А то, что не сползло назад, застыло

Комком, откуда ноздри отросли

И вздулись губы, сколько надо было.
130

Лежавший рыло вытянул в пыли,

А уши, убывая еле зримо,

Как рожки у улитки, внутрь ушли.
133

Язык, когда-то росший неделимо

И бойкий, треснул надвое, а тот,

Двойной, стянулся, — и не стало дыма.
136

Душа в обличье гадины ползет

И с шипом удаляется в лощину,

А тот вдогонку, говоря, плюет.
139

Он, повернув к ней новенькую спину,

Сказал другому * : «Пусть теперь ничком,

Как я, Буозо оползет долину».
142

Так, видел я, менялась естеством

Седьмая свалка; * и притом так странно,

Что я, быть может, прегрешил пером.
145

Хотя уж видеть начали туманно

Мои глаза и самый дух блуждал,

Те не могли укрыться столь нежданно,
148

Чтоб я хромого Пуччо не узнал;

Из всех троих он был один нетронут

С тех пор, как подошел к подножью скал;
151

Другой был тот, по ком в Гавилле стонут. *
1. КНЯЗЬ КАЛИГАСТИЯ
5 мин.
37 нравится

Фатима Захра бинти Мухаммад обладала ораторским искусством и литературным талантом

После того, как похоронили Пророка (да благословит Аллах его и его род), Фатима (мир ей) вышла из дома растрепанная и из-за слабости с трудом смогла дойти могилы отца. Когда она увидела михраб, место с которого произносили призыв на молитву (азан), она упала в обморок. Когда она пришла в себя, то посмотрев на могилу отца, сказала следующее:

«Любимый отец! Мои силы закончились, в моем теле не осталось сил, мой враг возрадовался, печаль убила меня.

Любимый отец! Я осталась в одиночестве, растерянная и одна. Мой голос пропал, моя спина сломана, моя жизнь задохнулась, мои дни облачились в темноту.

Любимый отец! После твоего (ухода) я не могу найти себе утешение, никого кто бы смог остановить мои слезы, никого кто бы стал мне помощником в моей слабости.

Любимый отец! После тебя забылись повеления аятов Корана, место, куда спускались Джабраиль и Микаиль, исчезло.

Любимый отец! После тебя изменились причины, двери закрылись передо мной.

Любимый отец! После тебя я ненавижу этот мир, пока не закончится моя жизнь, я буду оплакивать тебя.

Любимый отец! Моя любовь к тебе нескончаема, моя печаль по тебе не закончится.

Горе нам, любимый отец! Горе нам, о Аллах!».

(Бихару’ль-Анвар, т. 43, с. 176)

Когда тело Посланника Аллаха (да благословит Аллах его и его род) предали земле, Фатима (мир ей) обернется к Анасу бин Малику и скажет: «О, Анас! Как твоя душа согласилась бросить землю на Посланника Аллаха (да благословит Аллах его и его род)?». Вслед за этим она сказала следующее:

«Песчаная буря ли скрыла небеса, или закатилось

Дневное солнце или тьма пришла после полудня?

Земля после (ухода) Пророка (да благословит его Аллах и приветствует) погрузилась в горе

Она в тоске по нему, она дрожит

Пусть теперь плачут жители стран востока, запада

Пусть плачет Мудар и весь Йемен,

О, последний из Посланников, свет святости!

Пусть будет на нем благополучие Того, кто ниспослал Коран».

Затем она взяла горсть земли с могилы Пророка (да благословит Аллах его и его род) и рассеяла по своему лицу, и сказала следующее:

«Что нужно, кто почувствовал аромат земли Ахмеда!

Даже если он долго не вдыхал других ароматов, что еще нужно.

На меня обрушилось такое горе, если бы оно

Встретилось с днем, то превратило бы его в ночь». 549

(Тахиру’ль-Адаби’ль-Араби, с. 164-165)

Ибн Маджа в своем труде «Сахих» по своей цепочке передач передал от Хаммада ибн Зайда, а тот от Сабита, а он от Анаса.

«Когда Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) скончался, то Фатима (мир ей) говорила следующее:

«О горе, любимый отец! Отец, весть о смерти твоей мы передали Джабраилю!

О горе, любимый отец! Отец, как ты был близок к своему воспитателю!

О горе, любимый отец! Отец, твое место в раю Фирдавс!

О горе, любимый отец! Отец, ты откликнулся на приглашение своего Воспитателя!» (Тот же хадис, Хаким, Мус адрак’ус-Сахихайн, т. 3, с. 59)

«О, любимый Пророк (да благословит Аллах его и его род)!Наша потеря тебя подобна земле, которая лишилась обильных дождей и благодати.

С тех пор, как мы тебя потеряли, мы потеряли ниспослание Всевышним Хаком через откровение Священного Корана, каждый аят, каждая сура которого составляет отдельную книгу.

Ах, если бы смерть пришла к нам до твоей смерти, и когда бы пришла весть о твоей смерти, лучше бы мы лежали под горой песка и земли, и они были преградой для нас, если бы не видели этого!». (Имам Касталани, Мавахибу’ль-Ладуннийа, т. 1, с. 66)

Одно из ее надгробных причитаний по Посланнику Аллаха (да благословит Аллах его и его род) был следующим:

«Скажи, тому, кто исчез под слоями земли,

Если ты слышишь мои крики и восклицания,

На меня обрушились такие беды, которые

Если бы они столкнулись с днем, то превратили бы его в ночь.

Я была под защитой в тени Мухаммада,

Я не боялась никакой несправедливости, для меня он

Был защитой.

Сегодня же я боюсь и опасаюсь низости,

Я защищаюсь от несправедливости своей накидкой,

От тех, кто меня угнетает.

Если по ночам плачет горлица,

Столкнувшись с горем, так и я по утрам

Плачу.

После тебя я сделаю свои товарищем тоску,

Из слез, пролитых по тебе, я сделаю ожерелье.

Что нужно тому, кто почувствовал аромат земли Ахмеда!

Что ему нужно, даже если он долгое время ничего не вдыхал!». (Аяну’ш-Шиа, т. 1/323)

После обращения к Абу Бакру в Мечети Пророка Фатима (мир ей), обратившись к могиле Пророка следующие строки:

«После тебя нет ни вестей, ни испытаний!

Все было легким, если ты был свидетелем этого.

Мы потеряли тебя, как земля, потерявшая влагу дождя.

Твое племя испортилось, случилось, что ты ушел.

У каждой семьи есть близость, положение, ценность

Перед Аллахом. Но начиная самыми далекими, заканчивая самыми близкими

Сколько людей начали проявлять к нам ненависть.

Ты ушел, и из-за того, что на твою грудь легла земля

Многие на нас стали смотреть осуждающими лицами, принижали нас,

Увидев нас.

Вся земля была захвачена, как только ты ушел.

Ты был полным месяцем, для нас ты был освещающим светом,

Ты был в почете перед Аллахом, тебе ниспосылались книги

Нашим товарищем был Джабраиль с аятами,

Ты ушел, добро закрылось завесами.

Ах! Если бы мы встретились со смертью раньше тебя!

Ты ушел, и перестали приходить от тебя книги». (аль-Ихтиджадж, 1/253-279)