Теснота

Уже не важно, истинен ли путь
от трёх волхвов до муки на Голгофе.
Любая жизнь приводит к катастрофе.
Одних быстрей, других же по-чуть-чуть,
снимая пенки с разных философий,
и предлагая выгодно рискнуть
привычкой по утрам готовить кофе.

Резонный поиск, в общем-то, ведёт
не на дорогу истины. Качели
сознания, застывшего в постели
с любовью к суете наоборот,
баюкают успевших еле-еле
взойти на пьедестал как эшафот,
куда уже другие не успели,

и застывают ночью под углом
к Эвклидовым останкам на бумаге.
Добро плетётся с искренностью в шаге
от зла, не называемого злом
лишь в силу недостаточной отваги,
а рядом с ним с поломанным крылом,
набравшимся от чёрной ночи влаги,

летает день, исполненный тоски
о чём-то искушающем. Пределы,
скукожившись до уровня омелы,
желтеют, как осенние листки,
и, предлагая заповеди смелым,
небрежно разрывают на куски
последних, разуверившихся в тела

движениях. За вечностью момент
пытается растерянно продлиться
хотя бы на потрёпанных страницах
книжонок, продающихся за цент
на улицах загаженной столицы,
влюблённой в торжество шаров и лент,
в которые безумие рядится

во имя нежной памяти. Во мне
стихает жизни суетной конвейер,
и Б-г, внезапно выключивший плеер
с Псалмами, нацарапал на стене
спасения непрошеного веер
для душ, плывущих в медленном огне
туда, где всё от хлада багровеет...