Дон Аминадо

7 мая – День рождения яркого, остроумного поэта
первой половины ХХ века Аминада Петровича Шполянского
ДОНА АМИНАДО (1888 – 1957).

Его стихов, отнюдь не детских,
Под гул эстрадной кутерьмы
В дни губерманов и жванецких
Давным–давно не слышим мы.

А всё ж, печалиться не надо, –
Вернётся лиры торжество
С улыбкой Дона Аминадо
И доброй лирикой его!

Да простят меня почитатели нынешних юмористов и куплетистов, но я творчество этих остроумцев считаю просто лепетом каким–то рядом с произведениями Аверченко и Агнивцева, Саши Чёрного и Дона Аминадо. Тут ни грамма национализма: двое последних из перечисленных авторов – евреи. Дело не в этом. Юмор за советскую эпоху изрядно полинял и потускнел, а в постсоветское время выродился в откровенную похабщину. Из юмора ушла доброта, уступив место скабрёзности. Вот стихам и прозе Дона Аминадо, который до сих пор практически не издаётся (не в пример тому же Губерману с его "гариками"), был свойственен потрясающий мягкий юмор без оттенка пошлости. Сегодня день памяти этого незаурядного поэта и мемуариста. Кто не читал его произведений, – найдите, почитайте. Это стоит прочесть.
 ______________
 * На фото начала ХХ века – А.П.Шполянский,
    литературный псевдоним – Дон Аминадо.

ДОН АМИНАДО
(1888 – 1957)

* * *
Что жалеть? О чем жалеть?
Огонек горит, мигая…
Надо все преодолеть,
Даже возраст, дорогая!
Что есть годы? Что число?
Как связать нас может сроком?
Лишь бы только нас несло
Нескончаемым потоком.
Сколько раз, свои сердца
Не спасая от контузий,
Мы шатались без конца
По республикам иллюзий.
Сколько тягостных колец
Все затягивалось туже!
Так уж худо, что конец.
А глядишь… назавтра — хуже

* * *
Как рассказать минувшую весну,
Забытую, далёкую, иную,
Твоё лицо, прильнувшее к окну,
И жизнь свою, и молодость былую?

Была весна, которой не вернуть...
Коричневые, голые деревья.
И полых вод особенная муть,
И радость птиц, меняющих кочевья.

Апрельский холод. Серость. Облака.
И ком земли, из–под копыт летящий.
И этот тёмный глаз коренника,
Испуганный, и влажный, и косящий.

О, помню, помню!.. Рявкнул паровоз.
Запахло мятой, копотью и дымом.
Тем запахом, волнующим до слёз,
Единственным, родным, неповторимым,

Той свежестью набухшего зерна
И пыльною уездною сиренью,
Которой пахнет русская весна,
Приученная к позднему цветенью.

ВОСПОМИНАНИЕ

Утро. Станция. Знакомый
С детских лет телеграфист.
От сирени дух истомный.
Воздух нежен. Воздух чист.
В небе лёгкой акварели
Полутон и полудым.
Хорошо любить в апреле,
Хорошо быть молодым.
Возвращаться на побывку,
Гнать ленивца ямщика.
Ради Бога, ткни ты сивку
В запотевшие бока!

Пахнут запахом медвяным
Бесконечные поля.
Дымом синим, паром пьяным
Испаряется земля.
Сердце бешеное бьётся.
В горле сладостный комок.
А над полем вьётся, вьётся
Еле видимый дымок!
Вот откос знакомой крыши.
Дорогой и милый дом.
Сердце, тише! Тише! Тише! –
Стой... Направо... За углом.

Там в саду скрипят качели,
Выше! В небо! И летим...
Хорошо любить в апреле,
Хорошо быть молодым.
Как вас звали?! Катей? Олей?
Натой? Татой? Или – нет?
Помню только небо, поле,
Золотой весенний свет,
Скрип качелей, дух сирени,
Дым, плывущий над землей,
И как двадцать вознесений,
Двадцать вёсен за спиной!

МОНПАРНАС

Тонула земля в электрическом свете.
Толпа отливала и шла, как лавина.
Худая блондинка в зелёном берете
Искала глазами худого блондина.

Какие–то шведы сидели и пили
Какие–то страшные шведские гроги.
Какие–то девушки нервно бродили,
Цепляясь за длинные шведские ноги.

Какие–то люди особой породы
В нечёсаных космах, и все пожилые,
Часами коптили высокие своды
И сыпали пепел в стаканы пивные.

Непризнанный гений попыхивал трубкой
И всё улыбался улыбкою хамской.
И жадно следил за какою-то хрупкой,
Какою–то жёлтой богиней сиамской.

Поэты, бродяги, восточные принцы
В чалмах и тюрбанах, с осанкою гордой,
Какие–то типы, полуаргентинцы,
Полусутенёры с оливковой мордой.

И весь этот пёстрый, чужой муравейник
Сосал своё кофе, гудел, наслаждался.
И только гарсон, приносивший кофейник,
Какой–то улыбкой кривой улыбался –

Затем, что отведавши всех философий,
Давно не считал для себя он проблемой
Ни то, что они принимали за кофий,
Ни то, что они называли богемой.

* * *
И нежность всех воспоминаний,
И мудрость радости земной.
И всё, что было ранней–ранней
Неповторимою весной.
И то, чем жизнь была согрета
И от чего теперь пуста,
Я всё сложил у парапета
Резного Сенского моста.

1929 – 1935 гг.

ДОН АМИНАДО. НЕКОТОРЫЕ АФОРИЗМЫ.

Бросая утопающему якорь спасения, не старайтесь попасть ему непременно в голову.

Государственный деятель должен постоянно сниматься, иначе его забудут.

Вождь выходит из народа, но обратно не возвращается.

Ничто так не мешает видеть, как точка зрения.

Протягивая руку помощи, не сжимайте её в кулак.

Ложась животом на алтарь отечества, продолжайте всё–таки думать головой.

Большевизм и фашизм — это, конечно, борьба двух концов, а не борьба двух начал.

После трёх рюмок коньяку француз переходит на минеральную воду, а русский — на «ты».

Для утвердительного ответа достаточно лишь одного слова — «да». Все прочие слова придуманы, чтобы сказать «нет».

Когда люди не сходятся в главном, они расходятся из–за пустяков.

Очень сложно хлопнуть дверью, если вас выбросили в окно.

Честный ребёнок любит не папу с мамой, а трубочки с кремом.

Выходя из себя, не забудьте вернуться.

Кто не страдал бессонницей, тот не знает своей биографии.

Неудачники никогда не опаздывают, но всегда приходят не вовремя.

Отказывать легче всего по телефону. Помогать – тоже

Когда женщина падает в обморок, она знает, что она делает.

Предложить вместо любви дружбу – всё равно что заменить кудри париком.