Вседневные мотивы...

Роднее сердцу мне суглинок
Нижегородской стороны,
да запах пиленых опилок
от старой дедовской пилы;
когда я раннюю весною
скворечник новый мастерю,
обитель птицам подарю
сколоченный своей рукою.

Чтоб снова с утренней зарёю
звучал певцов речитатив,
и вился в небо над землёю
любви чарующий мотив.
Чтоб южный ветер пробуждался
игриво в ставни мне стучал,
в калитку тихо ударялся
да ветки яблони качал.

Милее мне равнин просторы;
даль убегающих полей,
в туманной дымке косогоры
и свет полуночных огней.
Янтарный цвет зари весенней,
и синь безоблачных небес,
ночной,непознанной вселенной,
что прячет тысячи чудес:
Когда пленительная Вега
мерцает прямо надо мной,
а рядом с нею Андромеда
маячит сумрачной звездой.

Как неприятен мегаполис,
вседневный шум и суета;
он давит как сермяжный пояс
ярмом нелегкого труда.
Вокруг торговые застенки
прельщают разною ценой,
понизив чуть свои расценки
рекламой будней и пустой;
все продают и покупают,
кричат,торгуются,галдят,
смеются,плачут и грустят,
купить со скидкою спешат
да кошельки опустошают.

Скорей б покинуть злачный омут
приют наживы и вранья,
пусть он с процентов многих кормит
но место то, не для меня.
Я лучше в дальний лес отправлюсь
мотором пламенным фырча,
я предварительно заправлюсь
его бензином напоя.
И промелькнут вновь перелески,
дубравы,рощи и луга,
километровые отрезки
мелькнут из заднего окна.

Чуть в даль от центра-вновь Россия
предстанет как седая мать;
уж онемела моя выя
и ноги хочется размять.
Кой-где мелькает редко поле
озимой рожью колосясь,
да трактор бродит на просторе
колёсами мешая грязь;
промчится изредка на джипе
грибник с поклажею своей,
в его салоне едет свита
из дорогих ему людей.

Всё дальше,в сторону дорога
к забытым озимам спадает,
она мощёна чуть немного
и колесо не застревает.
Давно осины и берёзки
на этой почве проросли,
реформ безумных отголоски
уже густы и высоки.

А рядом лес, а в нём развилка,
и слышно, как рычит пила,
она натужно и сердито
касаясь зубьями ствола,
его безжалостно кромсает
и валит на земь злой рукой,
лишь тень зловещая мелькает
над раскорчёванной сосной.

Она немало потрудилась
свою с лесов срубая мзду,
и с ярой жадностью вонзилась
зубами цепками в страну.
Лишь пятна вырубок мелькают
пустою плешью средь лесов,
да пилы заболонь кромсают
как стаи алчные волков.

Две покосившихся избы
стоят как нищенки хромые,
глазницы окон их пусты,
они-безвременно слепые.
Гуляет ветер по углам
туда забравшись как ворюга,
и с силой хлещет по стенам,
и сипло воет как зверюга.

Невдалеке остов кирпичный
едва заметен средь лугов,
ещё хранит он вид первичный
безвольно рухнувших шатров;
вокруг немое запустенье,
да кучи битых кирпичей,
во всём разлад и отчужденье
в знакомой стороне моей.

А где-то, Волжские раздолья
к себе по-прежнему зовут,
да воды чистые Узолья
ещё по-старому текут.
Но и она уже мелеет
и потеряла прежний вид,
как дева старая тускнеет
от всех таится и скорбит.

А Волга, вновь шумит волнами
и воды к Каспию несёт,
хоть и загажена вся нами
но жизнью прежнею живёт.
Над ней рукою измываясь
тесня в бетонные брега,
покорным видом наслаждаясь
шумел строитель с высока.
Чужою волею послушно
ваял он шлюзы торопясь,
и в телогрейке,простодушно,
работал здесь и в дождь и в грязь.

И превратив её в болото
гордится собственным трудом;
ревела Волга неохотно
под человеческим ярмом.
Своею ненасытной жаждой
топил он пашни и луга,
чтоб стоил киловатт протяжный
дешевле бурого угля.

А ныне-прежняя царица,
старухой сделалось давно;
и стала прочная темница
бетонным склепом для неё.
Но всё равно,своим уловом
отрадой служит рыбаку,
и помогает мерным ходом
барже тащится на плаву.

Увы: Вся сделалась Россия
страной безликой и скупой;
она продажною элитой
поделена её рукой.
Срубая мзду с её богатства
она жиреет и смрадит,
и с сытой рожей залихватски
с экранов нам в глаза глядит.

А,что народ? Народ дичает...
Плодится,мрёт и величает
своих кумиров золотых
дивясь разнузданности их. 
Страна барыг и бюрократов
под властью алчных технократов
ты потеряла облик свой,
забыв своё предназначенье
в угоду царскому веленью
ты-перестала быть святой;
Смотри же! Меркнут величаво
Твои забытые начала,
и тень двуглавого орла
давно путина поглотила,
и в клетку цепкая рука
его как птаху посадила.