осуществимость призрачных надежд

осуществимость призрачных надежд
подобна лоскутам весенней рвани,
и снова невский, и бездомный дождь
стекает в почерк тщетных ожиданий

себя в себе, и одинокий путь
зовёт в глухую даль холодный вечер,
ушедших лет расплывчатая суть
туманит взор, слова, себе переча,

пустуют по отрывкам скучных фраз,
разведены мосты, и свет фонарный
застелен лепестками мёртвых роз…
ладонь в кулак, глаза в печали чёрной

невыразимы, снов вчерашних холст
уже никак не может мне присниться
за небом чувств, и мой последний мост
скрипит по мачтам северной столицы.

и режут небо старые кресты
за мрамором могильного покоя.
вхожу в себя - зашторенная стынь
скрывает май в дождливой паранойе.

тоска дрожит на острие пера,
чернильную листая преисподнюю...
мне завтра в путь, но был ли я вчера,
хотел ли знать о пасмурном сегодня,

в котором я, не научившись жить,
с ресниц весны в глухую даль стекаю,
и боль за край, и поздно ей не быть,
и всё, что длилось сумрачной рекою,

срывается с порога в никуда,
в предел недостающих пониманий,
и ты одна, и новая беда
таится в тишине весенней рвани.

дорога в ночь за пустоту себя
под долгую печаль московской трассы,
и никого, и только сам судья
своей душе - несложные вопросы

ещё томят тюльпановые сны
под шелест самых искренних ответов,
и жизнь в залог, и эхо тишины
легло под строки ожиданьем лета -

молчу во мрак и тенью волочусь
за скукой их, ещё бокал, и к черту
раздумья, что мне выдумали грусть.
цветок в воде не знает, что он мёртвый,

но лепестки уже меняют цвет,
и им уже ни капельки не больно,
прости мне их сто бесконечных лет,
они цветут в молчании хрустальном,

в котором я люблю тебя до слёз,
и мир опять, как свет, как дождь свободен,
и сумрак стелит прелесть звёздных рос
за тишиной неповторимых буден.