Маргарита человек разумный часть 268

Маргарита человек разумный часть 268

Леший
Мифологический хозяин леса, который имеет множество имен, основные из которых леший, лесной, лесовик, лесник, лешавик, лешак, лес, лес праведный, вольный, лесной дедушка, лесной житель, лесной хозяин и др., является едва ли не самым распространенным и ярким образом народной демонологии на Русском Севере, сплошь лесном крае еще в XIX в. Естественно поэтому, что и рассказы о лешем также занимают большое место в корпусе севернорусских быличек.
В фольклорно-этнографической литературе много сведений об этом персонаже как в уже указанных общих работах, так и в специально посвященных лешему (Андроников 1859; Анучин 1859). Публикуемые былички отражают многие устойчивые черты образа и в своей совокупности дают обобщенное представление о хозяине северных лесов.
Чаще всего леший - это существо человеческого облика, но наделенное ирреальными чертами. Он может быть «выше леса», выше домов или, наоборот, иметь небольшой рост, является как маленький старичок, который «выходит с-под корней или из земли», иногда равен ростом человеку или меняет свой рост, становясь то выше леса, то ниже травы. Связь с лесом является основным признаком лешего и может обнаруживаться в различных его характеристиках; например, о нем говорят, что он «весь еловый».
Именно таким «еловым» чаще всего изображают лешего художники, как, например, В. В. Васнецов (эскиз костюма лешего к опере Н. Римского-Корсакова «Снегурочка»). Такой «древовидный» облик лесного повелителя имеет очень глубокие корни. Так, в старом народном стихе о Егории Храбром этот эпический христианско-мифологический герой, устроитель земли «светлорусской», в своих странствиях наезжает на мифических пастухов, очевидно, лесных повелителей:
Леший антропоморфен, и одежда у него вполне людская - армяк, кафтан, балахон, сапоги, ботинки, шляпа, кепка, колпак. Описание одежды лешего варьируется в быличках, но почти всегда цвет и детали одежды мифологически релевантны. Обычен зеленый цвет одежды, цвет леса, могут присутствовать черный и белый цвета, а это, как известно, цвета ирреального мира, а также их смесь - серый. В одежде лешего могут быть детали красного цвета - красный кушак, красные штаны.
Появление красного цвета не случайно. Символика красного цвета в народной мифологии различна, но глубинная семантика красного - это связь с огнем, и с огней как небесным, так и огнем подземного царства. Отсюда своеобразная энантиосемия красного цвета в мифологической символике: это цвет жизни, солнца, но это и цвет потустороннего мира, демонических сил. Именно поэтому красный цвет часто присутствует в описаниях мифологических персонажей - это «красные шапочки» - чертенята, помощники колдунов (ср. пол. Krasn?ta, Krasnoludki), это лешачихи-русалки в красных сарафанах, это «баба в красном казане», появление которой служило предвещением пожара и т. п.
Кроме цветовых примет, в одежде лешего есть и другие детали, обнаруживающие его принадлежность к нездешнему миру: полы одежды у лешего заложены не так, как у мужчины, а наоборот, колпак на голове, пуговицы могут быть медными, что опять-таки манифестирует причастность к ирреальным сферам. По связи с лесом леший может иметь также зооморфный вид - облик птицы, особенно филина, зайца и др. Лесной хозяин может представать и неким чудищем огромных размеров, одна нога которого находится на одном берегу реки, другая - на другом. В ряде быличек внешний облик лешего вообще не описывается (как это часто бывает в отношении почти всех мифологических персонажей), так как это образ, недоступный восприятию, неуловимый, к тому же опасный, особенно если всуе упоминать его имя и тем более красочно живописать его облик.
Как следует из содержания быличек, леших в лесу может быть несколько или даже целая «артель»: «Глянул я в окно, да так и обмер от ужаса. Идет артель лесных, все в шляпах, а ростом выше избы. Разговор идет об том, как бы пойти в кабак выпить». Множественность леших в этой быличке и особенно их разговор о кабаке и выпивке указывают на совмещение образа лешего с образом черта. Это же можно сказать и о тех случаях, когда леший в быличке предстает в облике военного, солдата, ибо это также одна из ипостасей черта.
Сближает лешего с чертом и медный колпак на голове. Остроконечные металлические шапки или голова, заостренная вверх, - признак бесовской, дьявольской природы иерсонажа. Например, на иконах бесы обычно изображаются с головой остроконечной формы, шапки или головы шишом - характерная черта шуликунов (см. раздел «Шуликуны»), связь с чертом у которых достаточно прозрачна.
Медный колпак на голове у лешего оказывается не случайно. Желтая по цвету медь, как и золото, имеет мифологическую связь с огнем, подземной стихией. В то же время мифологическая символика связывает медь и с солнцем и его животворной, благодетельной силой, опасной для темных сил. Поэтому в одной из быличек говорится, что лешего нельзя поразить свинцовой пулей, возьмет его только медная дробь.
Внешний облик лешего нередко дополняют предметы, подчеркивающие его связь с лесом и функцию патронажа домашнего скота и лесных зверей: корзина, батог, плеть.  В описаниях лешего особняком стоит одна вологодская быличка. Таинственное существо, испугавшее возвращающегося домой зимой на санях крестьянина, характеризуется двумя признаками: оно «ревит» и издали выглядит «как стог сена», а вблизи, когда крестьянин поровнялся с ним, - «такой дед, что ль», в армяке, и «все в лицо заглядывает».
Отсутствие точной квалификации таинственного персонажа - характерная черта быличек, но облик деда в быличке и громкий рев, издаваемый чудищем, сближают этот образ именно с лешим. Возможно, в этой быличке нашел своеобразное преломление мифологический мотив, известный по материалам XIX в. в более восточных районах: в Предуралье есть упоминание о лешачихе, называемой тюркским словом албаста, которая появляется перед путниками в виде стога сена со множеством глаз. В быличках появление лешего, как и других демонических сил, сопровождается внезапно налетевшим ветром, шумом деревьев, иногда он громко кричит и «гейкает», хохочет (№ 136), а хохот, как известно, действие бесовское.
Основная функция лешего отражена в его названии - лесной, лесной хозяин: это патронаж леса. Он «бережет, сторожит лес», распоряжается лесными зверями, перегоняет их стадами, «пасет зайцев, волков, лисиц», может увести у охотника собак. Может также обеспечить охотнику хорошую добычу, если тот ходит «со статьей», т. е. имеет определенное соглашение с лешим. Является патроном не только диких животных, но и скота (отчасти потому, что на Севере скотину часто пасут в лесу).
Именно к нему обращаются за помощью пастухи, леший дает им «отпуск» или «статью», магические предметы, помогающие собирать скот, например, дудочку или поясок; иногда пасет скот сам вместо пастуха. Вместе с тем леший похищает скотину, и тогда ее приходится «доставать» с помощью колдуна. Об уведенной скотине леший заботится, пасет, доит коров, но может и погубить, о чем узнается также с помощью колдовства.
Есть упоминания о том, что у различных участков леса - свой хозяин, т. е. у каждого лешего свой «приход», о котором: он заботится. В тексте вольный заступается перед вольным другого «прихода» за «своего» рыбака, который неосмотрительно расположился ночевать прямо на дороге. У лешего может быть семья: жена - лешачиха, дети-лешенята. Впрочем, по своей глубинной мифологической семантике лешачиха принадлежит к другому классу мифологических существ - вегетативным божествам, трансформировавшимся прежде всего в русалку.
По отношению к людям леший амбивалентен, хотя в основном вредоносен. Зло, которое чаще всего леший приносит людям, заключается в том, что он заставляет людей блуждать по лесу. Достаточно чем-нибудь нарушить «этикет» поведения в лесу или наступить на «худой след», «лешеву тропу», «лешачий переход», чтобы сбиться с дороги.
Считается, что именно леший уводит проклятых детей (о чем уже говорилось) и вообще опасен для ребят. Мотив вредоносности лешего для детей имеет широкий межэтнический ареал. Достаточно вспомнить широко известную балладу И. Гете в переводе В. А. Жуковского «Лесной царь», в которой младенец был похищен лесным царем прямо из рук отца. Не только сюжет в целом, но и частный мотив соблазна, призыва ребенка объединяет балладу с северными быличками. Например, в архангельской быличке, как и в произведении И. Гете, лесной дух, оставаясь невидимым для взрослых, является ребенку.
Встреча с лешим, особенно если он пересечет дорогу, предвещает несчастье, смерть. Чревато несчастьем и нанесение какого-либо вреда лешему, нарушение запретов, например, леший является женщине, которая черпала воду ночью, т. е. нарушила древнейший запрет трогать воду после захода солнца, так как вода «спит» (в этом обнаруживается мифологическая связь солнца и воды как основных источников жизни); ср. также запрет купаться после захода солнца, известный практически повсеместно. Наряду с известным запретом обрабатывать весной землю до определенного дня, когда бывают «земли именины», этот запрет отражает древнейший языческий культ стихий, в том числе культ земли и воды.
В отдельных ситуациях леший оказывается благодетельным по отношению к человеку: помогает женщине рубить дрова, помогает пасти скот. Неоднократно встречается сюжет, когда леший нянчит забытого в поле, на опушке младенца. Рассказы о забытых на меже младенцах вполне жизненны, так как раньше, уходя в поле работать, женщины нередко брали грудных младенцев с собой.
Обычно леший отдает ребенка матери, которая в ужасе прибегает, вспомнив о забытом малыше, и видит, как леший качает зыбку. Именно поэтому одно из табуистических имен лешего - зыбочник. Считая младенца, которого он нянчил, своим крестником, леший, может сделать ему подарок - пригоняет к дому скотину.
Древняя сущность лешего как видоизменившегося языческого божества проявляется и в мотиве принесения жертв: ему выносят ушат пива; отыскивая скотину, кладут на перекрестке дорог яйца; яйца же дают колдуну, который, тайна, знаясь с лешим, помогает найти пропажу. Но в древний образ языческого божества, как уже отмечалось, вплелись демонические черты христианского беса, которые отдельными штрихами обнаруживаются в быличках: от лешего спасает ребенок - ангельская душа, леший подпирает дверь осиновым стволом, его можно заставить выполнять бесовские действия - петь и плясать.
Таким по совокупным своим характеристикам вырисовывается образ лешего - самого популярного персонажа севернорусской мифологии: эклектичным по своим древнейшим чертам, имеющим аналогии с христианской бесовской силой, нашедшим неожиданные выходы в эпическую фольклорную традицию и даже в романтическую поэзию.
По некоторым деталям с народными рассказами о леших соприкасаются современные повествования о встречах со «снежным человеком» в лесах Севера, главным образом в районе Архангельска и Каргополя. В «Известиях» за 20 декабря 1991 г. в заметке «Встреча со снежным человеком» рассказывается, как огромное гориллообразное существо, все покрытое густой коричневой шерстью, спасло архангельского профессора медицины Н. Алеутского от разъяренной медведицы.
Более того, ночью это существо подкинуло к месту ночлега людей кузовок, брошенный в панике на месте происшествия, наполнив его отличными боровиками. На мысль о лешем наводит также упоминание об огромном росте лесного существа, о шерсти на его теле, а также тот необъяснимый факт, что люди, так или иначе имевшие отношение к происшествию, через некоторое время тяжело болели. Как говорится в заметке, коренные жители этих мест издавна знают о существовании этого лесного чудовища, а также о том, что каждого, кто его увидит, ждет болезнь или смерть. Этот же мотив звучит и в некоторых быличках о лешем.