Зверобои на промысле

Яркое солнце до рези слепит глаза,
А в пустынном небе какая-то неуютная синева,
Лютый холод дышит в лицо – это зима.
Всматривается вахтенный в свой бинокль,
До горизонта лишь только льды и снега,
На белой равнине торосы торчат кое-где изо льда.
Скалывают матросы с бортов намерзающий лёд,
А корпус ледокольного парохода слегка дрожит.
В чреве судна бросают кочегары уголь в огонь,
Клокочет, буйствует пар в огромном котле,
Превращается он в лошадиные силы и крутит винт
И яростно борется железная махина со льдом.
Отступает немного назад ледокол,
А потом снова наваливается форштевнем на лёд,
Обламывает, колет его многотонной тяжестью,
А за кормой, под винтом, бурлит ледяная вода.
Вот лёд впереди совсем толстым стал,
Ищет вахтенный, где там разводья у них на пути?
И к ним поворачивает, пробивается ледокол,
Достигнет разводья и по нему, сколько можно, идёт,
А потом снова колет и колет бесконечный лёд.
В трюмах уже немало тюленей добытых лежит,
Ещё одно лежбище и пойдёт пароход домой,
Ждут зверобои, это будет для них радостный день.
Вот тюленье лежбище справа по курсу у них,
Отдает капитан команду «стоп»,
Пароход замирает, а палуба вмиг оживает.
Из люков, дверей зверобои полезли,
Тащат багры, вскидывают винтовки за спину
И вот уже уходит от парохода зверобойный отряд.
Вскоре ветер доносит винтовочный треск,
Бьют зверобои самцов и утельг, шкуры снимают,
А команда готовится в трюмы добычу принять.
Все люки на палубе открыты уже,
Колют матросы лёд и в трюмы добавляют его.
Складывают зверобои добычу у борта на охлаждение,
А вместо лежбища, опустевшее снежное поле,
От тюленей лишь кровь останется здесь на снегу.
К вечеру загружено в трюмы, всё, что добыто,
Задраены люки, сверкает, отчищена палуба,
Разошлись по каютам уставшие зверобои.
А за кормой винт снова воду буравит,
Снова корпус дрожит от ударов по льду,
Но теперь, с каждым ударом форштевня,
Все ближе и ближе приближаются к дому они.