В третьем акте

Как жарили, до третьих петухов,
А в третьем акте и ружьё стреляло,
Упав с гвоздя и сделав об пол хлоп.
Стада паслись и ждали пастухов,
Идиллии ничто не оскверняло
И мухоловкой ловко муху бил холоп,
Её себе впечатывая в лоб,
И ляпотой в деревне вечеряло,
Как будто завернувшись в одеяло.

Дай кесарево Кесарю сеченье,
Дай божье Богу истины свеченье.
Эгрегор был, а станет царь Егор.
В слоновой кости башне — Черномор.
Басмач брадат и с саблею в зубах,
Подзуживать Нагорный Карабах.
Он как енот, прожорливо проворный,
О нём трактат напишет многотомный
От века атомный, философ кьеркегорный.

Как пАрили, по-чёрному встопив,
Сто пив испив, бросались в снег по горло,
Крапиву в веники, шпицрутены пустив.
Стозевно чудище, и озорно и обло,
И с подлой кодлою оно царит позорно,
Умы неискушенные растлив.
А в третьем акте выходил сапёр,
Свиреп на вид, хотя и щелкопёр
С нелепою улыбкою щербатой,
И на ногу ронял себе багор.

А после кровью исходил суфлёр,
Порубленный сапёрною лопатой,
Тряся от ужаса своей главой патлатой.

Довольно странные случаются эксцессы
Когда исполнены высокой драмы пьесы.