Тот, кто смотрел на меня

мимо  разорванной  пасти  акулы,
мимо  разбитых  вдребезги  сновидений  без  сна,
мимо    подземных  строений  без  крыши  –
шёл  тот,  кто  думал,  –  иду  я,
и  открывалось  окно  выбитых  стёкол,
так  глаза,  после  комы,  смотрели  на  мир,
уже  слишком  много  прошло  столетий,
что  были  похожи  на  дым…

а  из  яиц  вылуплялись  крысы,
чтобы  смачно  сжирать  к  дождю,  низко  летящие  облака,
и  тёплые  ванны   ждали  не  холодную  воду,  – 
а  бритву  и  вены,  и  кровь,  до  синевы  на  губах,
праотцы  –  аниматоры  крест  подносили  к  иконам,
гвозди,  сквозь  руки,  чесали  свои  кулаки,
а  рядом  стоял  и  смотрел  тот,  кто  думал:  – 
это  увидел  он,  а  ни  я,  сквозь  свинчатку  любви…

и  врасплох  заставало  дыхание  мёртвая  хватка,
газом  осени,  чёрной  слезой,  плахой  для  головы,
испытывал  шок  самый  первый  зарубленный  зритель  –
от  того,  что  пришёл  в  эту  жизнь,  сразу  уйти,
а  все  совпадения  рядом  с  повозкой  тащились,
что  скрипела  раздолбанной  осью  по  черепам,  –
в  ней  возничий  сидел,  и  коней  погонял  острой  плёткой,  –
тот,  который  не  думал,  что  он  это  я…

сегодня  пустыня  замёрзла  стеклом  разбитого  солнца,
вылинял  день,  оставаясь  в  тени  сжатого  воздуха,
рыли  колодцы  руки  по  локоть  сорванной  кожей,
кто - то  пел  песню  разорванным  ртом, 
кто - то,   кто  думал  -  я  это  он,
отключили    зрение  звёзды  видеть  запах  мёртвой  петли,
а  он  подобрался  ко  мне  слишком  близко,
с  не  обдуваемой  стороны…

осыпалось  прахом  лицо,  остались  одни  глаза,
смотрят  в  мои,  стреляют  в  упор,  видят –  он  это  я,
и  без  времени  кончился  выжженный  круг, 
по  которому  двигался  я  наобум,
а  тот,  кто  смотрел  на  меня  –
из  зеркал  ушёл  навсегда.